Игорь Моничев

если человеку приходится выбирать между свободой и образованием, кто не согласится, что первое в тысячу раз предпочтительнее второго? Та молодежь, которую я вырвал в 1920 году из цитаделей рабства – школ и колледжей, – те, кому дал совет лучше оставаться неграмотными и дробить камни, чем получать общее образование в рабских цепях, смогут теперь, как я надеюсь, понять, почему я посоветовал им это.

Сидя прямо в мужском седле, я бы вас снова опередила, – упрямо

отодвинул письма в сторону, прижал

В тот день, поднимаясь по дорожке к своему дому, я пела. Действительно пела. В голос. Сейчас при одном воспоминании об этом меня начинает подташнивать.

От завтрака до отхода ко сну вы можете любым доступным вам способом насиловать природу и отрицать факт существования вашей безликой сущности. Но даже самая рассерженная обезьяна устает в конце концов корчить рожи – ей нужен сон. И пока она спит, живущее в ней сострадание хочешь не хочешь защищает ее от самоубийства, которое она с таким неистовым рвением пыталась совершить в часы бодрствования. Но солнце встает опять, наша обезьяна опять просыпается и возвращается к своей личности и свободе волеизъявления – к еще одному дню ужимок и гримас или, если она того захочет, к началу самопознания, к первым шагам к освобождению.

Лично я не голосовал за него, но я не голосовал ни за кого, не участвовал ни в каких выборах уже много лет. Наступает время, и ты перестаешь отдавать свой голос лжецам.

Читатели, предающиеся бессистемному чтению, редко отличаются глубиной познаний.

Человеческая природа не имеет дна. Она так же глубока и загадочна, как и божественный разум.

Повышенные умственные данные налагают повышенную моральную ответственность. Чем одаренней человек, тем способнее он разлагать окружающих.

конечно, общую идею хоть какую-то дать надо – для того чтобы делали дело с пониманием, – но дать лишь в минимальной дозе, иначе