Иар Эльтеррус

них потоком полетели то  ли огненные шары

Харид-Нором. Родители Роемского, Сееванского, Стасского и Оринского Гнезд Гвард. За совещанием в скрытом режиме также наблюдал Дарв ис Тормен. – С чего такая срочность? – проскрипел Декер-Вагрин. – Всех приветствую. – Состоялись переговоры с правительством

обладатели этих ног страстно жаждали отплатить зеленой сволочи за свои мучения. Драка за гоблина предстояла знатная, особенно если паче чаяния заявится

очень серьезно относились к своей

Не понимают, глупцы, что перепродавать можно только то, что ктото произвел, а чтобы произвести, сначала надо изобрести, а это сделать без математики невозможно.

ка в отчете, по привычке пересылаемом каждую неделю

их придется заставить. Вы оба знаете, к чему почти подошел наш мир! Мне очень не хочется стерилизовать Землю от разумной жизни. А еще пять-десять лет, и это стало бы неизбежным… – Это так, – вынужден был признать монах. – Но воцарение страха тоже ни к чему хорошему не приведет. Повелитель, я повторяю, вы слишком спешите, пытаясь за несколько дней добиться того, к чему обычно идут столетиями, если не тысячелетиями. Хорошо, вы убрали с планеты нацистов и мусульманских фанатиков. С остальными давайте подождем, особенно с либералами. По их поводу у меня есть интересная идея, это

Новейн. – Удачи вам. Прошу сообщить, если сможете прочесть, очень интересно, что же это

Стоящий у огромного голоэкрана в главной рубке имперского крейсера «Генерал Раевский» человек в белоснежном мундире личного вассала его величества сжимал кулаки и глухо матерился по-украински. То, что он видел, вызывало волну лютого гнева, сметающую все на своем пути. Думал, что после 33-го года уже никогда не увидит таких картин. Он с трудом сдерживал стон, глядя, как похожие на скелеты, умирающие от голода люди бродят в поисках хоть чего-то съестного – и не находят. Они пытались вымолить хоть кусок хлеба у засевших в охраняемых поселках бандитов, но те встречают их огнем. Самым страшным было видеть огромные глаза детей, которые уже не могли говорить от истощения, они молили о помощи взглядами – но некому было им помочь. – Падлюкы, яки ж падлюкы… – шептал Мыкола, глотая злые слезы. Особую ненависть вызывали картины «развлечений» бандитов. Те, пролетая на своих флаерах над голодной толпой, швыряли вниз пару кусков хлеба и с хохотом наблюдали, как обессиленные люди вырывают

Когда, умирая, звенела сталь, И пепел падал дождем, Надежду последнюю потеряв, Мы знали, на что идем. Мы поднимались, вновь и опять Скользя на крови чужой, Мы поднимались и шли вперед, Мы принимали бой. Закон был прост: не тебя, так ты! В ладонях металл кипел, И душу вывернув и сломав, Ты напоследок спел: «Когда, умирая, звенела сталь, И пепел падал дождем, Мы все равно, вопреки всему Знали, на что идем…»