Говард Филлипс Лавкрафт

...что мы видим сегодня, — все эти бледно-розовые, изнеженные мозги так называемых художников, которые содрогаются от страха и бьются в корчах, если картина хотя бы на малую толику выходит за рамки традиционных представлений о вкусах обитателей чайных салонов на Бикон-стрит!

...в моей вновь обретенной свободе одиночества я почти рад горечи отчуждения.

Если бы мы знали, кем являемся на самом деле, то поступили бы как сэр Артур Джермин, однажды вечером обливший себя горючей смесью, и поднесший к одежде спичку.

Картер даже не пытался объяснить им, что добро и зло, красота и уродство - узоры бесконечного орнамента и приобретают смысл лишь в связи с ним.

Самое страшное кроется в убогих некрашеных домишках, притулившихся на сыром склоне холмов, прилегающих к скале.

В мрачном свете луны мелькали картины, которые я не в силах описать, которые я не в силах забыть: пустыни, покрытые истлевшими трупами, джунгли из руин и разложения на месте оживленных некогда равнин и селений моей родины, водовороты бурлящего океана там, где когда-то вздымались крепкие замки моих предков. Вокруг северного полюса гигантские топи изрыгали из себя зловонные пузыри и облака ядовитых испарений и с бессильной яростью шипели в ожидании натиска вздымавшихся к небу волн, что кружились и бесновались в дрожащих глубинах. Но вот оглушительный взрыв расколол ночь, и опустевшую землю рассекла огнедышащая трещина. Черный океан все пенился, пожирая пустыню по краям, а трещина в центре неумолимо росла.Не осталось больше суши, кроме страшной пустыни, но грозово дымящийся океан продолжал наступать на нее. Вдруг бешеное море словно испугалось чего-то, оно замерло на миг, ужаснувшись лика темных богов земных недр, превосходящих своею силою злого бога вод. Но, как бы то ни было, океан уже не мог повернуть вспять, да и пустыня слишком долго страдала от его кошмарных волн, чтобы помогать теперь старому недругу. А посему воды, поглотив остатки земли, устремились в дымящуюся пропасть, теряя при этом все свои былые завоевания. Они уходили с недавно затопленной суши, вновь являя глазу картины смерти и распада, мутными струями они уходили с древнего океанского дна, на котором покоились с тех незапамятных времен, когда время только начиналось, а земные боги еще не родились. Сначала над водой поднялись одетые в траур развалины знакомых столиц. Луна возложила свои бледные лилии на мертвое тело Лондона, Париж же поднялся из своей влажной могилы, чтобы получить благословение далеких звезд. Потом появились развалины не менее мрачные, но совсем незнакомые - ужасные башни и монолиты в тех местах, где, как думают люди, никогда и не было суши.

Той ночью вечно юная и прекрасная нота перестала звучать в повзрослевшем мире.

Даже самые леденящие душу ужасы редко обходятся без иронии. Порою она входит в них как составная часть, порою, по воле случая, бывает связана с их близостью к тем или иным лицам и местам.

Постъевклидово исчисление и квантовая физика могут свести с ума кого угодно; и если к тому же сочетать их с фольклором и пытаться проникнуть в глубины многомерной реальности, на которые намекает нечисть из страшных сказок у камелька, то нелепо надеяться, что не скажется умственное напряжение.

Я вновь и вновь говорю Вам: не вызывайте Того, кого не сможете Покорить воле своей. Под сими словами подразумеваю я Того, кто сможет в свою Очередь призвать против Вас такие силы, против которых бесполезны окажутся Ваши самые сильные инструменты и заклинания. Проси Меньшего, ибо Великий может не пожелать дать тебе Ответа, и в его власти окажешься не только ты, но и много большее.