Галина Соловьева

Не мечтать же об утомленном жизнью пограничном городишке Нарасино? Там только и есть что торгующая всякой всячиной лавка, трактир да пустая, никому не нужная школа. Нарасино и городом-то трудно назвать. Просто кусочек засушливых южных земель вблизи пропасти – так близко, как осмелились поселиться торговцы.

канаты, визжала проткнутая обломками

поморщился Коссал. – Ты потому не удивлен, – сообщила ему Эла, – что я еще в Рашшамбаре обещала привести вас в лучшую городскую гостиницу с лучшим оркестром, тончайшими винами и самыми распрекрасными посетителями. Что и исполнила. Не мне было судить изысканные заведения Домбанга (я провела детство в трущобах восточной окраины среди покосившихся свайных хижин над вонючей водой), но с тех пор навидалась других городов и могла сказать, что Эла говорит не зря. Шесть

этот мост, объяснял, как он строилсярвутся

Джим кивнул. Он уже собрался отмахнуться, отложить проблему на завтра. Только это было бы ошибкой. «На хрен все, что не прямо сейчас» – это кризисное мышление, которое, если от него не избавиться, приводит к новым кризисам.

– Знакомая стратегия военных переворотов, – кивнул Киль. – Что за стратегия? – спросил Каден, не поспевая за поворотами беседы. – Спровоцировать врага на нападение, использовать угрозу, чтобы убедить собственный народ, будто военный правитель предпочтительней гражданского.

– Спасибо, только я милосердия не заслуживаю. – Не заслуживаете, конечно. Не то бы оно не было милосердием. Когда по заслугам, это называется справедливостью.

Маленькие собачки – как маленькие мужчины. Вечно пытаются что-то доказать. Тявкают как ненормальные, облаивают машины.

«Если за смертью есть жизнь, я буду искать тебя там. Если нет, тоже буду».

Не запускай дела слишком надолго. Всегда есть соблазн не трогать, пока не горит, но при этом ты рискуешь всю жизнь только и разгребать пожарища.