Андрей Валерьевич Степанов

Мы начали спорить до крика. Уступать не хотел никто, но долго наша ругань не продлилась. Под ногами громко щелкнули силки, и мы одновременно замолчали. – Сила силка, – торжественно произнес я очередную чушь, подняв дохлого зайца за уши.

смотрел на кусты. Черт, да и чего я уставился! Хрень какая-то.

бревен уже не так радостно. Конструкция наша смотрелась низкой, без дверного проема – потому что не знали мы, как можно соединить бревна в этом месте. И потому, молча переглянувшись с Авроном

Укорив себя за невнимательность, я заметил, что наш путь лежит максимально далеко от окон. Вид, что открывался через пустые рамы и разбитые стекла, не стал лучше от того, что мы забрались на три метра выше. глаза так и бегали, высматривая потенциальную угрозу из любого проема. – К тому же они не слышали, что мы здесь. Надеюсь. Дымовая граната залетела внутрь через

разумном радиусе не было ни деревни, ни города, ни людей вообще. Дикий

Сказать, что ощущал я себя просто чудовищно – не сказать ничего. Не каждый день приходится столь подлым образом избавляться от людей, которые потенциально ни в чем не повинны

Если схема работает три года, то наверняка она себя зарекомендовала

тебе сопротивление. Да тебя же в момент раскроют.

– Просто вы, юноша, еще не понимаете, насколько серьезным считается у нас преступление против Императорского Двора. Особенно против семьи самого Императора. Мужчина снова присел на корточки передо мной и, приподняв брови, покрутил между пальцами блестящий предмет. – Знаешь, что это такое? – он уставился на меня, а я – на блестящее серебристое острие, что замерло у моей ладони.

воспитывали не так, а отданный в жертву голему доктор был скорее необходимостью,