Алексей Апухтин

Базиль, я к тебе с просьбой. Марья Захаровна рекомендовала мне на службу очень милого молодого человека, князя Буйского. Нельзя ли ему дать место?

Граф послал за Горичем, который сказал, что в настоящую минуту места нет, но что этого Буйского он будет иметь в виду.

– Ну, а это место, которое вы прежде занимали… секретаря важных дел… оно еще свободно? – спросила графиня.

– Граф велел уже назначить на это место чиновника канцелярии, Сергеева…

– Какого это Сергеева? – воскликнула графиня. – Уж не того ли, который в прошлом году был замешан в это грязное дело? Он украл какую-то шубу, или что-то в этом роде…

– Вы ошибаетесь, графиня; Сергеев ничего не украл, а напротив того: у него украли шубу.

– Ну, это совершенно все равно, он ли украл или у него украли… Главное то, что он был замешан в гадком деле, une affaire de vol [152] , а потому очень странно назначать его на такое видное место…

Если бы каждый человек хоть раз в жизни испытал то же, что и я, т. е. ясно почувствовал, что одна его нога была уже в могиле, то вражда совсем прекратилась бы между людьми. Человеческая жизнь заключена в таких тесных рамках неведения и бессилия, она так случайна, шатка и недолговечна, что человеку смешно еще отравлять ее бессмысленной враждой... Какая непостижимая глупость -- война! Как решаются люди истреблять друг друга? Только один и есть настоящий враг у человека -- смерть. Бороться с этим врагом нельзя, но и помогать ему не следует.

А наши наряды и все эти украшения, на которые мы тратим такие сумасшедшие деньги,— какая их цель, какой raison d'etre?[71] Говорят, что все это делается для соблазна мужчин, но это неправда. Большинство их даже не замечает, что на нас надето. Конечно, им нравится, когда мы одеты к лицу, но ведь одеваться к лицу мы бы сумели и на гроши. Нет, эти наряды — наши орудия борьбы друг с другом, это наши ружья и пушки. Победа наша в том, чтобы приятельница А. покраснела от досады, чтобы приятельница Б. побледнела от злости...