Александр Чукавин

Строгал Митя палочку, строгал да бросил. Косая палочка получилась. Неровная. Некрасивая

Жестокое бесстыдство Чёрный король угостил ведьму берёзовым вином, рагу из сосновых щепочек, подливкой из дубовых опилок, маринованной древесиной, сухими ветками абрикосового дерева и другими деревянными кушаньями. Не удивляйся этому. Железный король отлично знал, что Гниль питается только деревом. Не зря же её назвали таким ужасным именем.

– Кем? – не поняла Элли. – Бал-ло-ни-стом. Я поднимался на баллоне, то есть на воздушном

семью, покупала себе наряды и собиралась замуж. Помню я, мать стала больнее, и потом родился у ней мальчик. Мамушку положили в сени. Бабушка заняла у соседа крупиц и послала дядю Нефёда за попом. А сестра пошла собирать народ на крестины. Собрался народ, принесли три ковриги хлеба. Родня стала расставлять столы и покрывать скатертями. Потом принесли скамейки и ушат с водой. И все сели по местам. Когда приехал священник, кум с кумой стали впереди, а позади стала тётка Акулина с мальчиком. Стали молиться. Потом вынули мальчика, и священник взял его и опустил в воду. Я испугался и закричал: – Дай мальчика сюда! Но бабушка рассердилась на меня и сказала: – Молчи, а то побью. Священник окунул его три раза и отдал тётке Акулине. Тётка завернула его в миткаль[2] и отнесла к матери в сени. Потом все сели за столы, бабушка наложила каши две чашки, налила постное масло и подала народу. Когда все наелись, вылезли из-за столов, поблагодарили бабушку и ушли. Я пошёл к матери и говорю: – Ma, как его зовут? Мать говорит: – Так же, как тебя. Мальчик был худой; ножки, ручки у него были тоненькие, и он всё кричал. Когда ни проснёшься ночью, он всё кричит, а мамушка всё баюкает, припевает. Сама кряхтит, а всё поёт. Один раз ночью я проснулся и слышу – мать плачет. Бабушка встала и говорит: – Что ты, Христос с тобой!

— Ну как же, — нерешительно сказал Карик, — человек всё-таки царь природы и… вдруг…

— И вдруг?..

— И вдруг… Он будет меньше мухи… Это же…

— Что?

— Это же неприлично!

— Почему?

— Не знаю! Бабушка говорит, — неприлично. Мы с Валей читали недавно книжку про Гулливера и лилипутов, а бабушка взяла да и порвала её. Она говорит, неприлично изображать людей крошечными. Бабушка рассердилась даже. Она сказала: человек больше всех животных, а потому все и подчиняются ему.

— А почему же прилично человеку быть меньше слона?

— Так то же слон!

— Глупости, мой мальчик, человек велик не ростом, а своим умом. И умный человек никогда не подумает даже, прилично или неприлично выпить уменьшительную жидкость и отправиться в странный мир насекомых, чтобы открыть многое такое, что очень нужно и полезно человеку.

На другой день Иван Гермогенович как ни в чём не бывало сидел за столом у себя в кабинете.Десять корреспондентов фотографировали профессора, записывая в блокноты его удивительные похождения. А вскоре в одном журнале была напечатана обо всём этом замечательная статья с большим портретом Ивана Гермогеновича Енотова.Кто-то пустил слух, будто профессор Енотов научился превращать слона в муху, а потом все перепутали и стали говорить: «Он делает из мухи слона»Впрочем, может быть, и есть такой профессор, который делает из мухи слона, но про него я ничего не знаю и говорить не буду, потому что не люблю писать о том, чего никогда не видел собственными глазами.

– Это село Пряничное, – сказал Щелкунчик, – расположенное на берегу Медовой реки. На-род в нем живет красивый, но очень сердитый, так как все там страдают зубной болью. Лучше мы туда не пойдем.