Стоунхендж

Не хочет человек говорить или не может - его дело. Нельзя считать деньги в чужом кармане, как все любят, нельзя выспрашивать чужое, хоть и очень хочется. Захотят - скажут.

Мне с добрым копьём всегда думается лучше. А когда ещё и длинный меч в руке, то какие только умные мысли не приходят!

...- С дурами всегда себя орлом чувствуешь. И мудрым вдобавок. Для дур, что в высоком тереме... аль башне, мы всякие хороши. Они ж не различают!.. А с умной да такой, что сама чего-то стоит, вся жизнь на иголках. Надо еще доказывать, что выше, что умнее, сильнее, что вообще что-то стоишь. И каждый день доказывать, потому что она может умнеть, а тебе ж нельзя тогда топтаться на месте? А то и сползать вниз? Ты прав, мне даже нравится вера Христа. Она сразу женщин ставит где-то между коровами и попугаями. А нас, мужчин, без всяких трудных, хоть и честных турниров, сразу - в победители!

- Семеро не простят, что мы пальцем не шевельнули

- Какие Семеро? Этот северный рыцарь уничтожил почти всех... в том числе и Слымака.

- Семерых уничтожить невозможно. Будет убит один, на его место встанет другой, но Семерым - жить. Потому что Семеро Тайных - это не люди, а Идея.

- Я человек, который никогда не нарушает клятвы. Но я могу поклясться перед сарацином, язычником или индуистом и с чистой совестью её нарушить. Или дать клятву благородному рыцарю, потом отказаться с лёгкостью... ну пусть не с такой уж лёгкостью, затем покаяться войсковому капеллану. Он отпустит мне грех, разве что велит поставить лишнюю свечку в часовне.

- Но разве нет нерушимых клятв?

- Есть. Но такие клятвы даёт человек себе сам. Их легче всего нарушить, но как раз они бывают самыми нерушимыми.