«Кюхля» audiokitobidan iqtiboslar

Чтобы можно было полюбить человека, он должен иметь хоть один порок.

Звание литератора русского было скорее проклятием, чем званием. Такого сословия не существовало вовсе.

Я испытываю почтение к мечтам моей юности. Опытность часто останавливает стремление к добру. Какое счастье, что мы еще неопытны!

И никогда у него не было ни дома, ни денег, ни власти. У него было только ремесло литератора, которое принесло насмешки, брань, долги. Он всегда чувствовал - настанет день, и люди порядка обратят на него свое внимание, они его сократят, они его пристроят к месту.

- А куда же ты, Пущин? – спросил Корф, все так же покровительственно.

- В квартальные надзиратели, - сказал Пущин спокойно.

Лицеисты засмеялись.

- Нет, серьезно, - приставал Корф, - ты куда определиться думаешь?

- Я и говорю серьезно, - ответил Пущин, - я иду в квартальные надзиратели.

Все засмеялись. Вильгельм с недоумением смотрел на Пущина.

- Всякая должность в государстве, - медленно сказал Пущин и обвел всех глазами, - должна быть почтенна. Нет ни одной презренной должности. Нужно своим примером показать, что не в чинах и не в деньгах дело.

Корф растерянно смотрел на Пущина, ничего не понимая, но Горчаков, прищурясь, сказал ему по-французски:

- Но, значит, и должность лакея почтенна, и, однако же, вы не захотели бы быть лакеем.

- Есть разные лакеи, - сухо ответил Пущин. – Лакеем царским почему-то не почитается быть обидным.

За ужином объелся я,

Да Яков запер дверь оплошно.

Так было мне, мои друзья,

И кюхельбекерно и тошно.

И по совести, – лукавствовал, склонив толстую голову, Александр Львович, – я даже, убейте меня, не могу понять, что за бес нас с вами в настоящее время в этот отель засадил, в котором даже понять ничего нельзя, так все разбросано, когда в России и удобно, и тепло, и, главное, все понять можно.

Бог с тобой, голубчик, будь здоров, поезжай. Не могу отважиться в любезное отечество, – и махнул с ужасом на шубы. – Трупы – лисица, чекалка, волк. Воздух запахом заражают. Непременно надобно растерзать зверя и окутаться его кожею, чтобы черпать роскошный отечественный воздух.

С Булгариным разговаривали двое каких-то незнакомых. Один был прекрасно одет, строен, черные волосы были тщательно приглажены, узкое лицо изжелта-бледно, и небольшие глаза за очками были черны, как уголь. Говорил он тихо и медленно. Другой, некрасивый, неладно сложенный, с пышно взбитыми на висках темными волосами, с задорным коком над лбом, с небрежно повязанным галстуком, был быстр, порывист и говорил громко.

Греч подвел к ним Кюхлю.

- Кондратий Федорович, - сказал он человеку с коком, - рекомендую, тот самый Вильгельм, о котором вы давеча спрашивали. (Кюхля подписывал свои стихи «Вильгельм».)

Кондратий Федорович? Тот, который написал и напечатал послание «К Временщику», где печатно самому Аракчееву сказал: «Твоим вниманием не дорожу, подлец!»

Кюхля боком рванулся вперед и судорожно пожал руки Рылееву.

Тотчас второй, в очках, с недоумением и испугом откинулся назад в креслах.

- Александр Сергеевич Грибоедов, - отрекомендовал хозяин.

Грибоедов с опаской пожал руку Вильгельму и шепнул на ушко Гречу совсем тихо:

- Послушайте, это не сумасшедший?

Греч рассмеялся:

- Если хотите – да, но в благородном смысле.

Время, которое радостно шагало по Петровской площади и стояло в крепости, бежит маленькими шажками.

19 474,58 s`om
Yosh cheklamasi:
12+
Litresda chiqarilgan sana:
09 aprel 2009
Yozilgan sana:
1925
Uzunlik:
13 s. 15 daqiqa 38 sek.
Mualliflik huquqi egasi:
Звуковая книга
Формат скачивания:

Ushbu kitob bilan tinglashadi