Выбор Софи

От исполнителя

Прочитал синопсис и понял, что моё восприятие книги совсем другое. Захотелось немедленно уточнить, чтобы будущий слушатель не испугался.

Во-первых, да, Стайрон, конечно, давно стал американским классиком, вроде Фолкнера или, скорее, Стейнбека, то есть писателем, про которого слышали все, но читали отнюдь не многие. И я ждал от «Выбора Софи» чего-то такого напряжного, солидного, каменного. А вот и нет! Начал читать очень легко, как-то танцующе написанную прозу, причем вполне современную, не считая времени действия – конец сороковых, сразу после Второй Мировой. И что еще привлекло – автор почти сразу признается в любви к русской классике, что и немедленно подтверждается на практике. То есть, что мы здесь имеем? Для меня это некая литературная игра, когда автор, американец-южанин, любящий и знающий свои корни, берет главный треугольник из «Идиота» Федора нашего Михалыча и смешивает его с "Трамваем «Желание» Теннеси ихнего Уильямса. Причем тщательно тасует карты, и свойства одних героев достаются другим: Настасья Филипповна – здесь Софи Завистовская – остаётся «фам фаталь», мимо которой ни одна особь в брюках не может пройти, не споткнувшись, но при этом характер наследует, скорее, от Бланш Дюбуа, а национальность от Стэна Ковальски, что, впрочем, не мешает ей постоянно сбиваться с англо-польского на французский. Главный герой Стинго (какое приятное уху меломана имя!) – несомненно, американский князь Мышкин, идеалист и девственник, комично пытающийся избавиться от такого неподходящего для писателя недостатка. Правда, его душевная болезнь достается другому персонажу, но не буду сдавать уж совсем все козыри. Наблюдать за этими кросскультурными связями очень интересно. Но, конечно, книга не стала бы классикой, если бы не было «во-вторых».

А во-вторых, параллельно с летящей «Бруклинской историей» о становлении юного писателя, всплывает совсем другой слой, имя которому – Освенцим. И эта «свинцовость» раскрывается очень исподволь, весьма непрямолинейно, и тут уж ни наш ФМ, ни их ТУ практически ни при чем. Бруклин – еврейский район, этакая нью-йоркская Одесса, а вот довоенная Польша – предельно антисемитская страна, а Гитлер и его верный подручный, комендант Освенцима-Аушвица Рудольф Гесс (Хёсс), отнюдь не помогают евреям выжить. И наша Бланш-Софи страдает отнюдь не в «ужасном» Нью-Орлеане, а в настоящем аду. К чести автора, он делает это путешествие через преисподнюю весьма аккуратно, позволяя каждому отворять свою внутреннюю форточку, насколько ему надо. Талант Стайрона даёт такую возможность.

Наверное, уже понятно, что так много слов я написал именно потому, что книга меня зацепила, показалась одной из самых достойных внимания в прошедшем году. Вот, захотелось поделиться. Дальше – ваш «Выбор» )

Игорь Князев

Закончил эту аудиокнигу, и уже прослушал ещё одну, спокойную и без всякой эмоциональной окраски, документальную, а всё ещё до конца в себя прийти не могу.

Книга неизмеримой глубины и драматичности, психологически очень достоверная,из тех, что не читают, а проживают. Книга конечно великолепная,и… ужасающая.... Не в смысле качеств текста, или сюжета, в смысле тяжести, трагичности затронутой темыи судеб некоторых главных героев. Книга, раскрывающая всю (а может ещё и не всю?) жуткую, нечеловеческую правду о нацистских концлагерях, главный ужас которой – не банальные (как ни страшно это звучит), всем известные кадры с бульдозерами, сдвигающими огромные груды скелетоподобных мёртвых тел в переполненные рвы, не в необъяснимом массовом безумии нации, давшей миру Баха, Бетховена, Гёте, Канта, (ох, список может быть очень длинным), представители которой без принуждения оставили пекарни,пивоварни, мастерские, школы и больницы, и сели в эти бульдозеры, встали к вентилям газовых камер, горелок крематориев, хотя всё это ужасно до невыразимости. А скорее ещё и в том, что люди, которые попали в эти промпредприятия по умерщвлению только за то, что родились теми кем родились, ещё до телесного уничтожения, неизбежность и срок которого были им известны, с изуверской изобретательностью устроенными условиями были принуждены претерпеть смерть душевную, почти оскотинивание . Последнего избежали только самые стойкие и убеждённые гуманисты, ценой пыток и мучительной смерти, а те немногие, которые смогли покинуть эти сверхъестественно ужасные, инфернальные места оставшись в своём измученом, истерзанном теле, душевной смерти или сильнейших душевных увечий,потери возможности испытывать многие изначально присущие человеку чувства, избежать не могли.

Отсюда та отчаянная решительность Софи броситься всем своим существом, очертя голову, в объятия первого встречного, увидевшего в ней человека и проявившего человеческое отношение ,отсюда какие-то болезненые привязанность к нему, решимость смиренно и бесконечно терпеть очень странные и отталкивающие особенности его натуры. И от чуства вины за то, к чему она вынуждена была прибегнуть, и во многом безуспешно, в лагере, для спасения жизни хоть кого-то из своих детей, своей жизни для них же, за выбор, перед которым с каким-то сатанинским изуверством она была поставлена упивающимся властью ничтожеством, потерявшим остатки человеческих качеств, пьяным эсэсовцем, ,перед невозможным для матери выбором между одинаково любимыми детьми. Только от одного этого мало кто не сойдёт с ума… И выбор в финале между возможным спасением и жертвенной гибелью, сделанный Софи отсюда же.

Вообще до пронзающей насквозь боли жалко эту молодую, трагически красивую, неглупую и одарённую женщину, стремившуюся всегда к прекрасному, к искусству, к любви и супружеству, имевшую возможности всего этого достичь, сделать кого-то очень счастливым соединяя вместе с ним обе их жизни. И с детства до конца существования попадающую из огня доа в полымя, трагически обречённую безжалостной судьбой на такие испытания и в конце концов лишённую всего, даже нормальной смерти. Да, от такой книги трудно оправиться, это для любителей очень сильных ощущений.

Для исполнителя очень непростая работа, надо всё время умело играть женщину-иностранку, не забывать про акцент,передать её сложные чуства, да и другие герои весьма непросты. И Игорь справился прекрасно, безупречно, как и всегда, просто не к чему придраться, да и не хочется.

Спасибо огромное ему, автору конечно, и всем трудившимся над аудиокнигой.

Шабанов Юрий.

Вершина творчества Стайрона. Сочетание почти невыносимой трагедийности с поразительно легкой атмосферой послевоенной юности, перманентной влюбленности, больших надежд; с творчеством, музыкой, яростной сексуальностью. Глубочайшее исследование природы зла, рабства, зависимости и созависимости, домашнего насилия и виктимности – удивительно современное, несмотря на то, что роману сорок лет.

Аудиокнига, прочитанная Игорем Князевым, поражает. Он эталонно хорош с произведениями любой степени сложности, у «Выбора Софи» она величайшая. Но кроме того, в книге много реплик на немецком и французском языках, звучащих совершенно аутентично. И еще одно, рассказ от имени героини, польской эмигрантки, не в совершенстве владеющей английским, ведется с мягким очаровательным акцентом, воочию рисующим рассказчицу польку.

Но самое главное, с аудиокнигой читатель получает возможность пройти кругами этого ада, опираясь на руку лучшего Вергилия из возможных (кто понимает).

Сюжет проработан, характеры персонажей тоже. Но слишком затянуто, переизбыток сцен, где герой рассказчик только и говорит, что о своих сексуальных фантазиях. Выглядит крайне пошло на фоне трагедии жизни главной героини, на фоне трагедии тех, кто погиб и выжил в Освенциме. В общем, я ожидала книгу про Освенцим, а не про то, как американцы переживали сексуальную революцию на фоне воспоминаний о войне

Чтец – самый лучший!!! Сделал для меня эту книгу максимально приятной для прослушивания – разные голоса, акценты, языки – я в полном восторге! Игорь Князев, спасибо!

От самой книги двойственные ощущения: с одной стороны, мне интересно было узнавать истории героев (на обоих «слоях» – и Америка 1947, и Польша 1943), с другой – что-то я не ожидала столько скабрезностей (скажем так), и это было неприятно и неуместно в этой книге. Нисколечко это не раскрывает «настоящую жизнь» молодого человека 22 лет (то есть мне кажется, что автор мог бы обойтись и без этих деталей и уточнений, не понимаю, зачем это было нужно). Честно говоря, ничего из Стайрона больше читать не хочется, уж лучше я Стейнбека перечитаю…