Эта книга состоит из воспоминаний пяти разных женщин о том времени, когда они, еще совсем юные и несмышлёные, жили и учились в Смольном институте. Точнее, не совсем так, потому что Софья Дмитриевна Хвощинская, чьи воспоминания открывают эту книгу, на самом деле училась вовсе не в Смольном, а в Московском Екатерининском институте, о чем прямо пишет в первых же строках воспоминаний. Видимо, составителей сборника эта деталь не смутила. В принципе, не могу их за это осуждать - из всего прочитанного создалось впечатление, что порядки и там, и там были одинаковые. Воспоминания выстроены хронологически, хотя и в несколько спутанном порядке: Хвощинская пишет примерно о 1830х годах, Мария Сергеевна Угличанинова и Александра Ивановна Соколова - о 1840х, судя по датам, далее большой перерыв и Александра Степановна Ешевская рассказывает уже о 1870х, а потом слово передается Елизавете Николаевне Водовозовой, которая повествует о конце 1850х - начале 1860х. Несколько халтурно составлено, ну или в этом расположении был какой-то глубинный смысл, который я просто не уловила. Для меня интереснее всего были мемуары Хвощинской, просто в силу интереса к самой писательнице, а еще неожиданно зацепили воспоминания Водовозовой - должно быть, потому что она описывает эпоху перемен и в обществе, и в институте - появление там Ушинского и то, как все сдвинулось с места благодаря этому. Воспоминания Ешевской - очень верноподданнические, очень лояльные. Из них тоже можно было кое-что извлечь, но вообще читать их было несколько грустно. Все писательницы сходятся на том, что существование институток было очень своеобразным, оторванным от жизни, с лишениями непонятно ради чего, со странноватым явлением "обожания". Отдельного сочувствия, конечно, достойны классные дамы с их еще более пустой и бессмысленной жизнью. В целом - почитать интересно для знакомства с таким замкнутым институтом и развенчания некоторых иллюзий о прекрасной какраньшии.
Kitobning davomiyligi 14 ч. 46 мин.
Смольный институт. Дневники воспитанниц
Izoh qoldiring
В числе приезжавших с Государем лиц был и обер-полицмейстер Трепов, маленький генерал, очень юркий и любезный. Пользуясь своим малым ростом, он незаметно юркнул за колонны и пробрался между столами, зорко посматривая по сторонам. Вдруг он быстро подошел к Массальской, у которой болели зубы, и она сидела, не прикасаясь к своему завтраку. За завтраком у нас на этот раз были пирожки и котлеты. “Милая барышня, — сказал он ей тихонько, — я вижу у вас болят зубки и вы не можете ничего кушать. Уступите мне ваши пирожки, я с утра езжу с Государем и очень проголодался.” Княжна Анна Массальская, воспитанница нашего класса городского отделения, охотно уступила ему свой завтрак.Зайдя за колонну, так, чтобы его не видел Государь, Трепов с аппетитом скушал пирожки, издали поблагодарил Массальскую и, благополучно выйдя из-за колонны, встал как ни в чем не бывало сзади Государя. Вся свита и должностные лица не садились и стояли полукругом сзади Государя.На другой день наш швейцар принес нам в класс большую коробку конфет с визитной карточкой Трепова, на которой имелась следующая надпись: “Милой барышне, которая уступила мне завтрак”.
mesdemoiselles qui je puis faire, tout au monde…
Izohlar
1