Bu va yana 2 ta kitob 399 UZS
Человек начинает думать, когда ему плохо и холодно
Люди – рабы и в большинстве случаев – добровольные рабы.
Подчинение - обязательное свойство человеческой натуры. Все люди ищут себе спонсора, и если нет настоящего, то находят ему заменитель. Я тогда еще не бывал в других странах и на других континентах, но что касается России, то она, оказалось, всегда была послушной - то начальнику, то революционеру, который этого начальника убил, то следующему начальнику.
Люди научились продаваться и блаженно существовать, как свиньи на бойне - их сейчас поведут резать, а они спешат насытиться или свести счеты. Мы счастливые свиньи на счастливой бойне!
Люди могут бунтовать, бороться, подняться на войну - но только покажи им кусочек хлеба, они забудут о принципах! Таким суждено быть рабами!
Мы им говорим, что они живут лучше, чем раньше, и лучше, чем всегда. И говорим это с утра до вечера. Мы говорим, как плохо жили люди раньше, пока мы не пришли и не научили их всему. И они верят. И если ты сейчас придешь и начнешь кричать этим людям, что они живут плохо, что мы их угнетаем и даже уничтожаем, они тебя растерзают. Никому не нужна правда. Всем нужна еда.
- Москва - это тоже свалка?
- Москва - это такая свалка, что никто ее конца не видел...
Скажите, зачем человеку свобода, если взамен он теряет ежедневный кусок домашней колбасы?
Но среди многих тысяч, желавших такого финала этой истории и убежденных, что иного и быть не может, было исключение – я.
Инспектор направился ко мне. Я напрягся. В нем была жесткость и четкость движений почти до механизма.
– Не узнаешь? – спросил он меня голосом ползуна.
– Ползун?
Инспектор подошел ко мне и протянул тонкие, жесткие руки.
Я протянул руки навстречу ему. Я все понял.
– Ты как бабочка? – спросил я.
– Это метаморфозы, – сказал ползун. – Но степень куколки наступает неожиданно, хоть и длится коротко. И в такой момент рядом должны быть близкие. Или друг. Иначе, – коротким движением ползун провел ребром ладони перед своим тонким горлом, муравьиные глаза были неподвижны, – я бы погиб. Спасибо тебе.
– Покажи ему, покажи! – потребовал Сенечка. – Он же не видел. Все видели, а он не видел.
– Покажи, – сказала Ирка. – Это красиво.
Ползун взмахнул руками, и его длинный радужный плащ, как сказочный невесомый занавес, раскрылся, растянулся – и я увидел перед собой громадную перламутровую бабочку.