«Киевский лабиринт» audiokitobidan iqtiboslar

работал буфет. Ардашев заказал всем кофе и десерты. Свою чашку он выпил без особого удовольствия и даже поморщился, но промолчал; не стал (как в былые времена) учить буфетчика правильному способу приготовления этого напитка. «Зачем? – мысленно рассудил статский советник. – Этих людей все равно не переделаешь, они крали и будут красть (не докладывать, не досыпать) и поить нас всякой дрянью. Такое уж бесстыжее племя. Жаль, что в России подобные экземпляры множатся делением, как одноклеточные… И ведь не переродятся никогда! – Он вдруг улыбнулся своим мыслям: – Помнится, Антон Чехов вспоминал, как в детстве отец заставлял его ходить по трактирам и собирать на кухне заварку от испитого чая. Ее сушили, подкрашивали, а потом продавали в лавке отца, как «чай для прислуги». Но вот стоило Антону стать самостоятельным, не зависящим от чьей-либо воли человеком, как он преобразился, превратившись

любимому стихотворению: Грешить бесстыдно, непробудно, Счет потерять ночам и дням, И, с головой от хмеля трудной, Пройти сторонкой в божий храм. Три раза преклониться долу, Семь – осенить себя крестом, Тайком к заплеванному полу Горячим прикоснуться лбом. Кладя в тарелку грошик медный, Три, да еще семь раз подряд Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад. А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь, И пса голодного от двери, Икнув, ногою отпихнуть.

гостей вверх, по дорожке, проложенной по откосу. Вскоре они достигли

подойдет и мирбановое масло, и фиалковый экстракт, и сафроль… Что касается дорогого мыла

след ведет в Киев? – Как только фальшаки у нас объявились, мы начали

– А ничего страшного не случилось, просто Клим отправил к праотцам

повернулся к Штарбергу. – Александр Петрович, подготовьте свои соображения на этот счет. Вот и все. А дальше – поживем-увидим-с. С богом, господа!

нации. «Надо по капле выдавливать из себя раба», – писал он. Да, Чехов, пожалуй, один из немногих, кто на своем жизненном примере показал, что его суждения о чести, образованности и порядочности могут поселиться не только на страницах его произведений, но и в нем самом».