«Кукольник» audiokitobidan iqtiboslar, sahifa 2
«Все мы здесь куклы, — подумал Лючано. — Все скверно одеты. Разница лишь в том, что о нас не забыли. О нас помнит хозяин, добрый, всевидящий, всемогущий хозяин, три вилки ему в печень...»
Хотел — прожить.
Не вышло. Пока еще живу.
Пока еще хочу.
Хрупкость марионетки – цена ее крошечной свободы.
Задумываться вообще глупо.Раз задумался,два,глядишь,и пропал.Иди,не сочиняй кучу проблем...
У каждого свой свет и своя тьма. Но как только они начинают именоваться с заглавной буквы (или за них это делают фанатики) — Свет и Тьма, Добро и Зло становятся неотличимы друг от друга ни по методам, ни по облику. Я хотел бы никогда не встречаться с ними, когда они в этом жутком обличье.
-Свобода, подаренная сверху, — яд. Сколько хороших людей погибло от этого яда!
— А заработанная — лекарство? — мрачно усмехнулся Лючано.
— Да. Если работать в поте лица — безусловно, лекарство. Еще можно брать в бою.
— А свобода, полученная нами от рождения? — Что вы скажете про нее?
— Рождаясь, мы не получаем никакой свободы, — твердо ответил отставной бомбардир-майор.
Он смотрел и думал о том, насколько мы все любим вымысел. Иногда кажется, что продадимся с потрохами первому встречному, который предложит сказку поярче, позаковыристей. И, слепые от любви к тому, чего нет, без интереса проходим мимо того, что есть.
Оно ведь есть? — ну и ладно, никуда не денется.
А когда оно девается, и так, что не сыскать, — переводим его в разряд заветных сказок. Раскрашиваем, увешиваем яркими игрушками, заводим вокруг хоровод. И снова начинаем тосковать, хотеть туда, за грань…
Эх, мы.
Неугомонные.
Ненасытные.
Рвущиеся прочь из настоящего, как дети рвутся из-под родительской опеки.
проживающего в отеле, дама с кофейным
Мои взаимоотношения с судьбой можно определить кратко: «Я — кукла».
Но всякий раз — разная кукла.
Я бываю перчаточным болванчиком. Властная рука наполняет меня целиком, толкая на поступки вне моего согласия, и, опустев, я страдаю. Подчиняться — легко, вспоминать об этом — мучительно. Наверное, поэтому в таких случаях я дерзок и насмешлив.
Защитная реакция.
Я бываю тростевым героем. Управляющие трости создают видимость свободы, но только видимость. У этой куклы есть возможность широкого жеста, поэтому я теперь — оратор, романтик, существо возвышенное и патетическое. Если герой велик, его ведут на тростях сразу несколько человек. Одному ведущему с великим героем не справиться.
Согласитесь, забавный нюанс.
Я бываю марионеткой. В отличие от предыдущих кукол, в принципе не способных сопротивляться кукловоду, теперь я обладаю малой толикой собственной активности. Пусть даже это обусловлено всего лишь моим весом и инерцией.
Вешу, следовательно, существую.
Хрупкость марионетки — цена ее крошечной свободы.
Тетушка Фелиция учила, что марионеток нельзя хранить в сундуке или ящике. Марионетки должны висеть на специальном крюке. Это правильно, утверждала тетушка Фелиция. В детстве я не понимал: почему? Сейчас вырос и частично согласен с тетушкой: мы танцуем, пока однажды нас не положат по ошибке в ящик. Но висеть - тоже удовольствие не из первых...
