«В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943» audiokitobidan iqtiboslar
В ту самую минуту ко мне приходит решение искать новый, более надежный путь для спасения подключичной артерии и вместе с ней жизни. Непременно должна быть какая-то возможность, и я ее найду. Классический метод полностью подвел нас.
я вонзаю в тело скальпель и делаю длинный, глубокий разрез прямо над правой ключицей по всей ее длине до самой кости. Нильсон быстро зажимает мелкие сосуды, в то время как второй ассистент вставляет в рану крючки и раздвигает края ткани. Видна чистая кость ключицы. Кажется, ткань не очень изменилась, то есть не сильно пропиталась кровью. Это успокаивает. С помощью скребка с ключицы быстро удаляется надкостница, под центром протягивается проволочная пила, и ключица моментально распиливается наискось. Оба конца обматываются марлей и раздвигаются в стороны. Плечо заметно опускается. Все это проходит очень гладко и без значительных потерь крови.
Я разрезаю небольшую мышцу, которая проходит под ключицей. После этого правое плечо еще больше опускается. Мы отвоевываем место. В верхнем углу раны я нащупываю главную мышцу, чтобы найти большую подключичную артерию, сосуд толщиною с палец, расположенный прямо перед первым ребром. Под кончиками пальцев отчетливо чувствуется пульсация. Сомнений нет, это arteria subclavia. Если получится вытащить и перевязать ее, значит, все удалось. Медлить нельзя. Своими элегантными изогнутыми ножницами я осторожно проникаю вглубь по направлению к сосуду. И тут совершенно неожиданно прямо мне в лицо, в глаза, с огромной силой ударяет струя ярко-красной крови.
Осколок, пролетев под ключицей, пробил правую мощную подключичную артерию, arteria subclavia.
С помощью стетоскопа я тщательно прослушиваю опухоль и улавливаю сильный прерывистый шум в глубине – это шумит кровь, которая в месте повреждения стекает в образовавшуюся пазуху и бурлит там. Пульсирующая опухоль несомненно сдавливает нервный канал правой руки и сжимает вены.
Я обращаюсь к одному из санитаров: – Объясните, пожалуйста, почему раненых с переломами конечностей транспортируют в неправильном положении, лишь наложив шины? – Очень даже объясню, профессор, – ухмыляется он. – Дело в том, что у нас нет приспособлений для фиксации и вытяжения конечностей. Винтовые тросы имеются в большом количестве, но к ним не хватает натяжных скоб. Среди нашего оборудования нет средств для скелетного вытяжения, устройств для фиксации таза. Ко всему прочему у нас большой дефицит гипсовых повязок. Гипсовых лонгетов нет и в помине. В настоящий момент мы пользуемся гипсом, изъятым у русских. У меня перехватывает дыхание. – Что вы говорите? – Я не верю своим ушам. – У вас нет натяжных скоб и поэтому вы вообще никак не вытягиваете сломанные конечности? – Ну да. – В таком случае лечение переломов осуществляется как в Средние века.
Когда я уже собираюсь уходить, он просит меня срочно осмотреть еще одного раненого. По его словам, место входа пули находится под ключицей. Там образовалась огромная опухоль. – Я решил, что это инфицированная гематома под большой грудной мышцей, и сделал пункцию. – Ну и что дальше? – В шприц брызнула ярко-красная артериальная кровь! – Что-что? Артериальная кровь? Покажите мне раненого. Он ведет меня к больному.
И это в 1941 году! Некоторые инструменты можно заменить, используя кое-какие подручные приспособления. Только одну вещь ничем не заменишь: скобы Киршнера, используемые для крепления натяжных проволочных тросов. Их нужно обязательно раздобыть – во что бы то ни стало. Сплошь и рядом чего-нибудь не хватает. Я пребываю в постоянном напряжении. Во время многочисленных осмотров в лазаретах с хирургами происходит один и тот же неизбежный разговор: – Есть у вас генератор электрического тока? – Нет. – А рентгеновский аппарат? – Нет. Иногда я слышу в ответ: – Да, но он остался далеко в обозе. – Есть ли у вас бестеневая лампа? – Нет. – Респираторы для лечения ранений грудной клетки? – Нет. – Сульфаниламидные препараты? – Были, уже закончились. – А что-нибудь похожее? – Нет. – Как у вас с гипсовыми повязками? – Плохо. Осталось немного, но совершенно твердые.
