Сестра Зигмунда Фрейда

В течение одной жизни человеческое Я отшлифовывается опытом так же, как море шлифует камень в течение столетий. Я - это то, что каждое человеческое существо отделяет от всего остального мира, но Я - это и то, что связывает человеческое существо с миром; Я - центр гравитации собственной вселенной, это ощущение себя и мира. И так как Я наполнено этим чувством, оно несет в себе и жизненную наполненность. Но есть люди, чувствующие себя пустыми, а это не та пустота, которая может быть чем-то заполнена; они чувствуют себя пустыми, словно внутри их образовалась пустошь, пустошь, которую никто не может заселить. Она терзает их, болит, они отчаянно желают заполнить эту пустоту, но в то же время боятся реальности, которая может заполнить ее, поэтому реальность они воспринимают как страшную угрозу, как нечто, способное уничтожить их пустое Я. Эти люди идут по жизни, неся в груди ужасную ледяную пустошь, идут, истощенные этой пустотой, но в тот миг, когда они чувствуют, что место пустоты могут занять теплота и наполненность, бегут от того, что принесет им перемены. А когда не могут убежать, думают, что другие, те, кто может отогреть их и заполнить ледяную внутреннюю пустоту, всего лишь вещи и что любое человеческое существо всего лишь точный механизм, не более живой, чем часы и, будучи безжизненным, не может вытеснить ужасающую мертвенность их пустоты. А когда не могут ни убежать, ни убедить себя в том, что все остальные - точные механизмы, чувствуют, как другие калечат их Я, кромсают его сердце, это чувство наполняет их страхом и ненавистью.

- Мой язык - немецкий. Моя культура, мои достижения - немецкие. Я считал себя близким духом к немцам до тех пор, пока не заметил ростки антисемитских предрассудков в Германии и Германской Австрии. С того момента я предпочитаю называться евреем.

Так и сказал "предпочитаю называться евреем", а не "чувствую себя евреем". Когда его спрашивали: что же в тебе осталось еврейского, если ты отказался от всего, что связывало тебя с твоими соплеменниками, - и от религии, и от национального чувства, и от традиций и обычаев, он отвечал:

- Она - самое важное. - Он никогда ее не называл, но подразумевал: кровь, то, что ты не можешь выбрать.

"... карнавал - это не переодевание, это преображение. Вопрос не в том, во что я хочу одеться на карнавал, а в том, во что я хочу преобразиться. Чем я хочу быть, чтобы не быть тем, чем не хочу, но чем являюсь...".

Есть люди, чье Я когда-то давно осознало, что не имеет права на существование, а сейчас оно изгибается под давлением реальности и, деформируясь, создает не-реальность. Люди с таким Я существуют в реальности, но смотрят, чувствуют и мыслят по-другому, создают какую-то свою не-реальность, и когда реальность обращается к ним, эти люди, прежде чем принять ее сигналы и сообщения, трансформируют их в другие сигналы, в другие сообщения. Каждый из них двойствен - одна часть его, одна часть его Я, создает мир фантазий и существует в нем, а другая часть Я взаимодействует с реальностью, которая для него не существует и является тюрьмой, удерживающей его.

Человеческое существо всегда проводит четкую границу между собой и миром - оно может сочувствовать, может быть бесчувственным, но моя боль - это всегда моя боль, моя радость - это моя радость, даже если я делю ее с другими; а боль и радость другого никогда не будут полностью моими.