Kitobning davomiyligi 9 s. 41 daqiqa
1939 yil
Дни в Бирме
Kitob haqida
Роман Оруэлла, в котором он вступает в своеобразное литературное противоборство с Киплингом!
«Дни в Бирме» – жесткое и насмешливое произведение о «белых колонизаторах» Востока, единых в чувстве превосходства над аборигенами, но разобщенных внутренне, измученных снобизмом и мелкими распрями. «Дочь священника» – увлекательная история о том, как простая случайность может изменить жизнь до неузнаваемости, превращая глубоко искреннюю Веру в простую привычку. «Да здравствует фикус!» и «Глотнуть воздуха» – очень разные, но равно остроумные романы, обыгрывающие тему столкновения яркой личности и убого-мещанских представлений о счастье.
© Перевод. В. Домитеева
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Не часто встретишь книгу, в которой царствует его величество случай. Вот-вот может случиться счастье, и вдруг, не больше не меньше, сюжет меняется при помощи землетрясения. Это, пожалуй, самый яркий пример, но не единственный в романе.
Англичане крепко сидят в Бирме и относятся к местному населению как примерно в то же время (20-е годы XX век) белые американцы к чёрным, либо к коренному населению американского континента, воспринимая его как недолюдей и скотину. Весь досуг - бухло и шлюхи, и несение мысли, что колонисты несут населению культуру и цивилизацию.
— И как прекрасен сам тип — английский джентльмен! Изумительная терпимость! Традиция единства и сплоченности! Даже те, чьи высокомерные манеры не очень приятны (у некоторых англичан порой действительно заметен этот недостаток), намного достойнее нас, людей Востока. Стиль поведения грубоватый, но сердца золотые.
— Может, позолоченные? Прикидываться братьями в этой стране и вечно изображать из себя дружных английских парней, то бишь дружно выпивать, симпатизируя землякам-собутыльникам не больше скорпионов. Нашу сплоченность диктует политический расчет, а выпивка — главная смазка механизма, без нее мы через неделю взбесились бы и перебили бы друг друга. Отличный сюжет для ваших утонченных моралистов — пьянка как фундамент Империи.
Среди героев единственный, кто мало того, что осознаёт, но и ищет нормального человека - мистер Флори. Порицаемый за лояльность к аборигенам, он продолжает дружить с местным доктором, который слепо преклоняется перед англичанами. Затем Флори встречается Элизабет, и как это часто бывает, влюблённость ослепляет его. В то время, как она ему явно не пара, он прямо видит в ней родственную душу, человека, которую искал. С чего вдруг? Так любовь зла, полюбишь и Элизабет. А той нужно лишь удачно пристроить себя, чтобы не жить в "свинстве".
Смирение подлинной любви способно простираться до жутковатой беспредельности.
Очень красноречива жестокость белых в отношении бирманцев, и не менее красноречива жестокость судьи Ю По Кьина, который в погоне за личными амбициями не остановится перед смертью людей. Кровавая расправа над бунтарями, возмущёнными жестокостью белых, подавляется с ещё большей жестокостью, что для того времени норма, и всё, о чём жалею англичане - что мало показали.
И вот теперь, по прошествии ста лет, когда знаешь, как сложилась история и азиатских, и африканских, и европейских государств, невольно спрашиваешь себя - а что в корне изменилось? Цивилизованное общество пришло к толерантности по малейшему признаку, призывает к терпимости и уважению. Но копни глубже - и всё это оказывается слишком поверхностным. Диктатура, насаждение собственной воли, политики, строя - всё это осталось, только прячется под другими занавесками и кличется "демократическими ценностями". Ну и география тоже другая.
Финал почти счастливый. А что? Элизабет получила то, зачем припёрлась в Кьяктаду и вышла замуж, да ещё к тому же успешно. Ю По Кьин был принят в суд. Эллис не понёс ответственность. Веррел поматросил и бросил, а ему иного и не надо было.
Ну а то, что двоим нормальным не повезло - так это только подчёркивает основную мысль романа: порядочные проигрывают, засранцы остаются на коне. Это Бирма, детка...
P.S. Книжку прослушал в озвучке Валерия Кухарешкина. Прекрасный чтец, хороший голос, удачное звуковое сопровождение. Люблю вот такое не торопливое и не медленное чтение, когда отчётливо сказано каждое слово, и ни одна мысль благодаря чтецу не потеряна. Правда, пришлось уточнять написание отдельных имён, трудно воспринимаемых на слух, и выяснил, что у книги не один перевод. Но это уже другая история.
Жуткая штука эта зависть; ее, в отличие от прочих видов страдания, до трагедии не возвысишь - мерзейшая из мук.
- Божеству моему очень плохо? Я понесу божество моё на руках?- Не надо, - отмахнулось божество. - Виски дай и переодеться.
Он предпочитал брать взятки с обеих сторон, что было гораздо надежней, и решать дело исключительно на законных основаниях. Этим он заслужил репутацию беспристрастного судьи.
Господи, спаси от плаксивости!
Что проку человеку, душу спасающему, но теряющему целый мир?
Izohlar, 1 izoh1