«Приключения Пиноккио» audiokitobidan iqtiboslar
– Слушайся меня и делай всегда то, что я тебе скажу.
– Охотно, охотно, охотно!
– Начиная с завтрашнего дня, – продолжала Фея, – ты пойдёшь в школу.
Радость Пиноккио заметно ослабла.
– Не будете ли вы любезны сказать мне, имеются ли на этом острове деревни, где можно достать чего-нибудь поесть без опасения самому быть съеденным?
Мы, дети, все такие! Мы больше боимся лекарств, чем болезни.
– А что мы сейчас будем делать в темноте?
– Мы будем сидеть и ждать, пока Акула нас не переварит.
– Но я не желаю быть переваренным! – закричал Пиноккио и опять начал плакать.
– Я тоже не хочу быть переваренным, – возразил Тунец, – но я философ и утешаю себя мыслью, что, ежели ты уж родился на свет тунцом, то лучше тебе кончить свои дни в воде, чем на сковородке.
17. Пиноккио охотно ест сахар, но не желает принять слабительное. Однако позднее, увидев пришедших за ним гробовщиков, он глотает слабительное.
Когда покойник плачет, это значит, что он начинает выздоравливать.
Ложь бывает двух видов: у одной лжи короткие ноги, у другой длинный нос
Хозяин кукольного театра Манджафоко (ибо так его звали) был страшен на вид - особенно страшной казалась растрёпанная чёрная борода, покрывавшая, как щит, его грудь и ноги, - но, по сути дела, он был неплохим парнем.
Судьёй была большая и дряхлая обезьяна, горилла, которая имела весьма почтенный вид благодаря своей старости, белой бороде, а главное - золотым очкам. Правда они были без стёкол, но обезьяна никак не могла без них обойтись, так как у неё ослабело зрение.
Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева. То было не какое-нибудь благородное дерево, а самое обыкновенное полено, из тех, которыми в зимнюю пору топят печи и камины, чтобы обогреть комнату. Не знаю уж, какими путями, но в один прекрасный день этот кусок дерева оказался в мастерской старого столяра. Старика звали мастер Антонио, но весь свет именовал его «мастер Вишня», так как кончик его носа был подобен спелой вишне – вечно блестящий и сизо-красный. Мастер Вишня страшно обрадовался, обнаружив полено, и, весело потирая руки, пробормотал:
