«Чехов жив. Сборник рассказов» audiokitobidan iqtiboslar, sahifa 2

ему  «за мудрость бог лба прибавил», то есть он плешив, что

Москве Михаил Аверьяныч надел военный сюртук без погонов и панталоны с красными кантами. На улице он ходил в военной фуражке и в шинели, и солдаты отдавали ему честь. Андрею Ефимычу теперь казалось, что это был человек, который из всего барского, кото

состояния и допотопного бытия. Вы изволили сочинить что человек произошел от обезьянских племен мартышек орангуташек и т. п. Простите

Этого не может быть, потому что этого не может быть ни

своем и не могу не возразить Вам. О. Герасим сообщил мне, что вы неправильно мыслите об луне, т. е. об месяце, который за

Только трус, у которого больше страха перед смертью, чем достоинства, может утешать себя тем, что  тело его будет со временем жить в  траве, в камне, в жабе… Видеть свое бессмертие в обмене веществ так же странно, как пророчить блестящую будущность футляру после того, как разбилась и стала негодною дорогая скрипка.

Говорит он о человеческой подлости, о  насилии, попирающем правду, о  прекрасной жизни, какая со временем будет на земле, об оконных решетках, напоминающих ему каждую минуту о тупости и жестокости насильников.

– Вы забываетесь, милостивый государь! – вспыхнул он. – Вы обращаете читальню в кабак, вы позволяете себе бесчинствовать, вырывать из рук газеты! Я  не позволю! Вы не знаете, с кем имеете дело, милостивый государь! Я директор банка Жестяков!.. – А плевать мне, что ты – Жестяков! А газете твоей вот какая честь… Мужчина поднял газету и изорвал ее в  клочки. – Господа, что же это такое? – пробормотал Жестяков

Видеть и слышать, как лгут, – проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на  другой бок, – и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, – нет, больше жить так невозможно!

Вонмигласов садится и раскрывает рот. Курятин хмурится, глядит в рот и среди пожелтевших от времени и табаку зубов усматривает один зуб, украшенный зияющим дуплом. – Отец диакон велели водку с хреном прикладывать – не помогло. Гликерия Анисимовна, дай бог им здоровья, дали на руку ниточку носить с Афонской горы да велели теплым молоком зуб полоскать, а я, признаться, ниточку-то надел, а в отношении молока не соблюл: Бога боюсь, пост…