Золото мертвых

Стелла, елки-палки, ты пустырника попей, что ли! – возмущенно заорал я, прикрывая лицо. – Что за привычка вечно в драку лезть, откуда она взялась? Была же нормальная телка, а теперь какой-то истеричкой стала! – Телка?!! – заорала

– Не надо только вот этих душеспасительных разговоров, – снова принялся за хачапури оперативник, отложив украшение в сторону. – Они отдают второсортными сериалами. – Так теперь времена такие, – хмыкнул я. – Раньше сериалы про жизнь снимали, а теперь мы жизнь под них подгоняем.

– Спать! – мечтательно промычал я. – Спать! Какое сладкое слово! Все-таки насыщенность жизни определяется тем, как быстро ты засыпаешь, добравшись до кровати. Если бытие никчемушно и пусто – человек ворочается, толкает подушку локтями, ходит на кухню пить воду. Если же ты наворачиваешь жизнь полной ложкой, то засыпаешь еще до того, как голова на эту самую подушку опустится. И фиг тебя разбудишь после этого. Впрочем, если только будящий не будет чрезмерно настойчив, и не зажмет клавишу дверного звонка пальцем. Как, например, Стелла, которая за каким-то лешим снова ко мне приперлась. Причем

– Дело не в тебе и не в аджине, – отхлебнула чаю Марфа. – Дело в излишнем

рождения ребятенка значилось. Иван, Марья, Панкрат и так далее. Отчество – и то не всем в те времена полагалось. А вот в той же Германии пять-семь имен родовитому младенцу было обеспечено сразу после рождения. Ну-ка, господин архивист, как звали Екатерину Алексеевну Романову до крещения? – София