Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

«Живи и дай жить мне» – такое послание хотела бы дать своему мужу Лера, если бы осмелилась. В их отношениях много напряжения, но его причины тонкие, неуловимые. Например, путешествия: случается, что они путешествуют не вместе, и Лера должна выходить на связь из каждого аэропорта, сообщать обо всех своих передвижениях и изменениях маршрута, так как Иван волнуется. С одной стороны, тревога Ивана – это знак его заботы, но, с другой стороны, Лера чувствует, что когда она вернется к уставшему от волнений мужу, то они поссорятся. Иван неосознанно будет ждать награды за то, что во время Лериной дороги он не жил, а беспокоился. Он, правда, не совсем живет в такие моменты: хуже работает, не включается в дружеские беседы, плохо и тревожно спит. В ответ на такую нежизнь он хочет того же от Леры, которой, напротив, не хочется находиться рядом с немой мольбой мужа и чувствовать себя виноватой ни за что. Она хочет встречаться с подругами или идти в кино – то есть хочет туда, где есть жизнь, и к тем людям, рядом с которыми она и сама сможет жить. Объяснить это мужу невероятно трудно. Лера чувствует, что если бы он сам больше ценил свою жизнь и не останавливал бы ее даже ради жены, то и она смогла бы жить лучше. А пока Лера становится все более агрессивной и отстраненной в попытках отвоевать свое право на жизнь и не

Для мазохиста границ не существует: к нему можно придти в любое время, взять любую вещь, обратиться с любой просьбой. Для мазохиста также не существует и границ других людей: выбирая для себя пассивный способ во взаимодействиях с миром, он ожидает ответной услуги от всех остальных.

больше понимания, больше терпимости, больше умения заботиться о себе одновременно с уменьшением обесценивания и тревоги. Это не превращает их отношения в идеальные, идеальных отношений не существует, но делает их не такими болезненными и даже открывает возможности для развития. Ни одна из этих девушек в конце группы не принимает решения о расставании, хотя в самом начале работы разрыв этих отношений казался им чудесным избавлением. Таков путь Асии: сначала она много говорит о боли и страхе в ее отношениях с мужчиной, о том, что он обесценивает ее и сравнивает с другими девушками, о том, что она вынуждена серьезно заниматься спортом и делать косметические операции, потому что иначе он ее бросит. Она рассказывает о его приступах агрессии, в которых он может ее оттолкнуть или ударить, о своей вечной боязни измен, о том, что ее не принимают его родители. Это выглядит однозначно печально, как раз так, как и выглядят на первый взгляд нарциссические отношения. Асия мучается и одновременно не может из них выйти, поскольку эти отношения – это самое важное, что у нее есть, центр ее вселенной, вокруг которого крутятся все ее мысли и вокруг которого выстраивается вся жизнь. Постепенно, с развитием уверенности в себе и умения опираться на других людей, у нее получается дистанцироваться от своего партнера настолько, что нюансы его настроения ее уже не задевают. Если он раздражен – она вполне может держаться от него подальше и больше взаимодействовать с другими людьми, пока он не успокоится. Пока он был единственным ресурсом, его периоды раздражения почти всегда заканчивались скандалом, а то и дракой, поскольку Асия не могла оставить его в покое и провоцировала взрыв, чтобы потом снова впасть в слияние (или находиться в праведной обиде, которой она давала себе возможность встречаться с друзьями или уезжать к маме). Когда это стало возможно и без взрыва – она дала партнеру пространство для выражения своего раздражения таким образом, чтобы для самой Асии это было безопасно.

Отказ от манипуляций актуализирует страх отвержения, забота о себе лишает права на опеку со стороны других, а внимание к своим желаниям и удовлетворение их лишает чувства морального превосходства.

Трагедия в том, что для успешной опоры на себя нам сначала нужен опыт успешной опоры на других людей.