audiokitobKitobning davomiyligi 20 s. 24 daqiqa
2001 yil
Александр Павлович Чудаков (1938–2005) – российский филолог, литературовед и писатель, муж академика Мариэтты Чудаковой. Его единственным крупным художественным произведением стал историко-философский роман «Ложится мгла на старые ступени», отмеченный в 2011 году премией «Русский Букер» как лучшая книга десятилетия.
Произведение автобиографическое, время действия – с конца Великой Отечественной войны по середину 1980-х годов. Под вымышленным названием Чебачинск явлен вполне реальный город Щучинск, расположенный в Северном Казахстане. В ту пору этот городок был для многих местом ссылки. Его населяли старые интеллигенты, раскулаченные крестьяне, депортированные чеченцы, высланные немцы и остатки русской аристократии.
В романе два главных героя. Антон Стремоухов, молодой учёный-историк, уроженец Чебачинска, приезжает в конце 1960-х годов в город своего детства. Он бродит по знакомым улицам, вспоминает эпизоды из прошлого, школу, друзей, соседей… Второй центральный персонаж – дед Антона: с его появления произведение начинается и рассказом о том, как он умирал, завершается.
Вся книга – последовательность историй, плавно перетекающих одна в другую. Они разные – смешные, драматичные, порой трагические, общеизвестные и ведомые лишь немногим. Одни новеллы (например, воспоминания очевидцев событий) основаны на реальных фактах, другие – вымышлены автором. Но главное – их трактовки, порой весьма оригинальные… Послушайте аудиоверсию одной из самых заметных книг новейшей русской литературы.
Исполняет Фёдор Степанов, обладатель награды «Серебряный микрофон» Нью-Йоркского фестиваля радиопостановок в категории «Лучший драматический спецпроект 2010»
Звукорежиссёр Павел Брусков
Продюсер Елена Лихачёва
Музыка: И.С. Бах. Ария с вариациями в итальянском стиле ля-минор, BWV 989 – вариация № 3
© Александр Чудаков (наследники)
©&℗ ООО «1С-Паблишинг»
Эта книга в бумажной версии давно на моей книжной полке. Возвращалась к ней не один раз. По этой причине могу смело рекомендовать, ибо читателя ожидает прекрасный русский язык, точность описания бытовых примет времени, дивные люди и .... страх, что книга закончится.
Душевно. Я много слышала о жизни в эвакуации в Казахстане от бабушки. Но это были короткие истории, в основном семейные. Эта книга как погружение в прошлое, такое далёкое, незнакомое и такое близкое, почти родное. Узнаю своих стариков… Спасибо автору за это чудо.
Я бы очень рекомендовала всем прослушать эту книгу. Это доброе, настоящее, искреннее произведение, написанное практически нашим современником. В каждой душе найдёт отклик история и чувства этой семьи.
Aline Да, рекомендую.
Не настоящее, но искренее повествование о семье «сына маминой подруги» (доброе, да). Человеком позапрошлой эпохи. Далеко не в каждой душе найдет отклик: будут и те кому сложно, и тем кому примитивно.
Одна из самых лучших книг, которые я читала!
Читала книгу и боялась, что она закончится.
Книга о сложном времени, о тяжком труде, репрессиях, но когда её читаешь на душе светло. В некоторых местах я смеялась!
Жаль, что нельзя забыть книгу и прочитать заново.
Наталья Кривошапкина Жизнь — сапож непарный. Петкевич.
Дослушивая последнюю главу , не стеснялся своих мужских слёз( благо никто не видел), думал про себя: какая нужная профессия у этого Александра Чудакова,скольких людей он этой книгой вернул к по настоящему ценным вещам,здорово....и, спасибо…
Izoh qoldiring
Почему пушкинский Лицей стал питомником таких разных растений, столь пышно расцветших? Не потому, что это учреждение было таким уж из ряда вон по системе образования и воспитания. Но потому, что те одиннадцатилетние ещё до поступления, уже в семье были индивидуальностями, им было чем, перекрёстно опыляясь, умственно обогащать один другого.
О вере дед высказывался редко, но не сомневался, что она в Россию вернётся.
- Я не увижу, ты - возможно, дочь твоя увидит наверное. Но какова она будет, эта вера? Ведь вера - не лоб перекрестить в храме на Пасху или Рождество. Это исповедь, молитва, пост, жизнь по нашему православному календарю. Воцерковление идёт веками и годами, начинается с младенчества, с семьи.
Здесь лежит тот, кого он помнит с тех пор, как помнит себя, у кого он, слушая его рассказы, часами сидел на коленях, кто учил читать, копать, пилить, видеть растение, облако, слышать птицу и слово; любой день детства невспоминаем без него. И без него я был бы не я. Почему я, хотя думал так всегда, никогда это ему не сказал? Казалось глупым произнести "Благодарю тебя за то, что…" Но гораздо глупее было не произносить ничего. Зачем я спорил с ним, когда уже понимал все? Из ложного чувства самостоятельности? Чтобы в чем-то убедить себя? Как, наверно, огорчался дед, что его внук поддался советской пропаганде. Дед, я не поддался! Ты слышишь меня? Я ненавижу, я люблю то же, что и ты. Ты был прав во всем!
Часто повторял отец еще слова Черчилля: "Никогда не сдавайся. Никогда. Никогда. Никогда. Никогда".
Казалось глупым произнести «Благодарю тебя за то, что… Но гораздо глупее было не
произносить ничего.
Izohlar
117