Родная речь. Уроки изящной словесности

Вайль и Генис дарят радость встречи с хорошей литературой даже тогда, когда рассказывают о кулинарии или географии. А если речь идет о литературе, это двойное удовольствие. Тройное, потому что "Уроки изящной словесности" посвящены произведениям из школьного курса. с которыми мы давно знакомы: кому-то сочувствовали, читая, кого-то осуждали, в кого-то влюблялись, других ненавидели. "Уроки изящной словесности" не просто свежий взгляд на программную классику, но глубокий серьезный литературоведческий анализ, поданный с мейнстримовым уровнем занимательности. В исполнении Игоря Князева, известного как давний и горячий поклонник Петра Вайля, аудиовариант книги превосходен.

В исполнении Игоря Князева, наверное, даже прочтение конфетного фантика будет звучать значительно, литературно и логично. Впрочем, этот анализ творчества русских писателей- классиков и сам по себе хорош.

прекрасная книга! спасибо всем! спасибо авторам за лёгкий стиль, эрудицию, любовь к литературе и читателям! спасибо как всегда почти музыкальному исполнению чтеца!

Написать патриотическую книгу очень легко. Написать хорошую патриотическую книгу - почти невозможно.

Вайль и Генис дарят радость встречи с хорошей литературой даже тогда, когда рассказывают о кулинарии или географии. А если речь идет о литературе, это двойное удовольствие. Тройное, потому что выбор предмета в рамках заявленной темы определяет отношение. Наградой за рассказ о неизвестных вещах будет вежливый интерес, разговор о знакомом с детства  - заденет за живое.

"Уроки изящной словесности" посвящены произведениям из школьного курса. с которыми давно случился импринтинг. Кому-то из героев мы сочувствовали, читая, кого-то осуждали, влюблялись, ненавидели (не за то, что надо читать клятую классику, но потому что барыня гадина и Герасим тряпка-как-он-мог!) Всякий наполнял эти сосуды своим содержанием, но были они для всех.

То, что предлагают соавторы - не просто свежий взгляд на программную классику, но глубокий серьезный литературоведческий анализ, поданный с мейнстримовым уровнем занимательности. Не то, чтобы поворот на 180 градусов от методичек РОНО, скорее взгляд на школьную классику чуть сбоку и по касательной.

Карамзин "Бедной Лизой" не только  доказал, что бедные тоже могут любить и открыл в русской литературе эру сентиментального романтизма, но сделал ее отличительной особенностью гладкопись. Положительные герои фонвизинского "Недоросля" блеклые и неинтересные, в то время как грубияны и невежи, над пороками которых надобно смеяться - живые и узнаваемые.

Кем был первый русский писатель-диссидент, о котором императрица Екатерина сказала: "Бунтарь хуже Пугачева" и в самом ли деле "Путешествие из Петербурга в Москву" задумывалось как гневное обличение крепостничества. Вы удивитесь, но с не меньшим пылом Радищев на страницах своего травелога осуждает привычку светских девиц чистить зубы (подумать только!) порошком.

В чем секрет немеркнущей популярности крыловских басен, которые входили в школьную программу при всех монархах, не были упразднены победившей революцией, советский режим почил в бозе и вновь возрождается на волне новой имперскости, а басни дедушки Крылова все так же востребованы, отчего?  Может потому, что воз и ныне там?

От чего горе в самой, пожалуй, разбираемой на цитаты пьесе в русской литературе? В самом ли деле от ума или от того, что Чацкий  демонстрирует не то качество ума, какое могут понять и оценить в отечестве.  В наших палестинах испокон веку для слова один смысл, а для дела другой и расходиться они могут по диаметру.  А он, вернувшись из своих Заграниц, пытался соединить то и другое.  Ну не сумасшедший ли?

Вольнолюбие лирики Пушкина давно стала общим местом, примерно как "лошади кушают овес" и "после осень бывает зима". Но мало кто задумывается какие этапы проходил пушкинский стих  по мере становления. "Евгений Онегин", о котором кто только из столпов отечественной словесности ни писал и образы как только ни препарировали, но объяснить, отчего так сладостен нам онегинский стих, никто не сумел.

Лермонтов открыл русской литературе прозу и подарил первый приключенческий роман, превзойдя рамки жанра. "Герой нашего времени", при всех чертах мейнстрима, на порядок превосходит авантюрный роман. Может оттого. что начало было так немыслимо хорошо, жанр, как таковой, в русской литературе не получил серьезного развития - трудно превзойти идеал. Александр Дюма, кстати, весьма ценил Печорина и даже перевел его на французский.

Неистовый Виссарион, который бестрепетно приступал к анализу произведений золотого века русской литературы и навек отравил отечественную литературную критику вирусом занимательности - сухой, академичной, безымоциональной критики у нас и читать не станут. Белинскому же мы обязаны традицией суда над персонажами, столь любимым школярским литературоведением.

Гоголь как русский Гомер и создатель нового эпоса. "Мертвые души" современники дружно окрестили русской Одиссеей, в пару нужна была Илиада, и НВ изрядно подправил написанного прежде "Тараса Бульбу", добавив русского патриотизма, отравленные плоды которого, парадоксальным образом, мир и нынче жует, морщась от горечи (PS. ненавижу "Тараса Бульбу", но Гоголя обожаю).

Страшно хочется рассказать обо всем: Овальное совершенство Обломова, "Гроза" Островского как антитеза "Госпожи Бовари". Красивые герои мужского мира Толстого, уничтожаемые войной и бедный Родя, обреченный  безжалостным Достоевским на жетвоприношение. Игрушечные люди Салтыкова-Щедрина и Чехов,  не написавший романа, но создавший жанр микроромана некоторыми из своих рассказов, как "Дама с собачкой" или "Ионыч". Хотела бы я, но и без того много всего понаписалось. Лучше почитайте об этом у авторов.

Умная, изящная, ироничная, в высшей степени компетентная и замечательно оригинальная интерпретация. А если вы уже научились слушать аудиокниги, то в исполнении Игоря Князева, известного как давний и горячий поклонник Петра Вайля, аудиовариант книги превосходен.

жаль , что познакомилась с книгой слишком поздно. она разбивает стереотипы и позволяет смотреть на героев, сюжеты, поступки под другим углом зрения.