Kitobning davomiyligi 12 s. 56 daqiqa
1916 yil
Стихотворения
Kitob haqida
Поэтика Фета несводима к внешнему изяществу стихотворений, это волевая установка, эстетический императив. Фет поэт прямо противопоставлял поэзию жизни. Как и Шопенгаур (первым переводчиком которого на русский был Фет), он считал, что бытие оправдывает только искусство.
Janrlar va teglar
Но сойдемся ли снова так близко
Средь природы разнеженной мы,
Как видало ходившее низко
Нас холодное солнце зимы?
Еще весны душистой нега
К нам не успела низойти,
Еще овраги полны снега,
Еще зарей гремит телега
На замороженном пути.Едва лишь в полдень солнце греет,
Краснеет липа в высоте,
Сквозя, березник чуть желтеет,
И соловей еще не смеет
Запеть в смородинном кусте.Но возрожденья весть живая
Уж есть в пролетных журавлях,
И, их глазами провожая,
Стоит красавица степная
С румянцем сизым на щеках.
Учись у них – у дуба, у березы. Кругом зима. Жестокая пора! Напрасные на них застыли слезы, И треснула, сжимаяся, кора. Все злей метель и с каждою минутой Сердито рвет последние листы, И за сердце хватает холод лютый; Они стоят, молчат; молчи и ты! Но верь весне. Ее промчится гений, Опять теплом и жизнию дыша. Для ясных дней, для новых откровений Переболит скорбящая душа.
Довольно! Пора уж забыть этот вздор,
Пора бы вернуться к расудку!
Довольно с тобой, как искусный актер,
Я драму разыгрывал в шутку!Расписаны были кулисы пестро.
Я так декламировал страстно,
И мантии блеск и на шляпе перо,
И чувства - все было прекрасно.Но вот, хоть уж сбросил я это тряпье,
Хоть нет театрального хламу,
Доселе болит еще сердце мое,
Как будто играю я драму.И что я поддельною болью считал,
То боль оказалась живая -
О боже, я раненый насмерть играл,
Гладьятора смерть представляя!
НикогдаПроснулся я. Да, крышка гроба. - Руки
С усильем простираю и зову
На помощь. Да, я помню эти муки
Предсмертные. - Да, это наяву! -
И без усилий, словно паутину,
Сотлевшую раздвинул домовину
И встал. Как ярок этот зимний свет
Во входе склепа! Можно ль сомневаться? -
Я вижу снег. На склепе двери нет.
Пора домой. Вот дома изумятся!
Мне парк знаком, нельзя с дороги сбиться.
А как он весь успел перемениться!
Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчит
Недвижными ветвями в глубь эфира,
Но ни следов, ни звуков. Всё молчит,
Как в царстве смерти сказочного мира.
А вот и дом. В каком он разрушеньи!
И руки опустились в изумленьи.
Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Всё понял я: земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И мое сознанье
С чем связано? И в чем его призванье?
Куда идти, где некого обнять,
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
Неся мой труп по вечному пути!
