Журнальная беллетристика

Таинственные приключения Л. Андреева в январской книжке «Современного Мира» («Он») меня заинтересовали. Загадочная дача в Финляндии, невидимка-сумасшедшая, призрак неизвестного, появляющегося под окном в известный час… К сожалению, я не узнал, чем это кончилось и как разрешилось, ибо продолжения рассказа в феврале нет. Продолжается лишь длинная и довольно тягучая повесть Муйжеля «На развалинах», о которой, право, нечего сказать. Ни очень плохо, ни очень хорошо, так себе.

Для полноты отчета следует упомянуть о рассказе «Шатер любви» К. и О. Ковальских («Современный Мир», февраль). Совместные произведения этих писателей уже появлялись не раз в толстых журналах. Это рассказы не очень оригинальные, не очень глубокие, но написанные довольно хорошим языком и не бездарные. Я не знаю, кто авторы, но кто бы они ни были, в творчестве их есть женские черты, женская чуткость и женская грубость. «Шатер любви» в этом смысле особенно грубо написан. Очень грубо сделана героиня, порядочная женщина, продающая себя богатому московскому адвокату-развратнику за платье «от Ламанской». Благодаря этой грубости сентиментальным кажется конец, когда героиня застает, вернувшись от адвоката, своего добродетельного мужа за вдохновенной игрой на фисгармонии. Муж слегка напоминает чеховского «Дымова» (кстати, они оба – доктора), и нежный, и чистый облик Дымова особенно заставляет досадовать на неудачную фигуру гг. Ковальских.

Что же сказать в общем о журнальной беллетристике начала года? Удалась она или не удалась? Какому из журналов наиболее удалась? Если мы исключим «Русское Богатство», которое оказалось не на высоте, то следует признать, по совести, что везде журнальная литература приблизительно одинакова. Художественная литература… и не чисто художественная тоже. Везде есть интересные материалы, воспоминания, письма, не лишенные любопытности очерки и заметки. В «Русском Богатстве», например, очень приятны скромные и спокойные записки Анненской об Н. Ф. Анненском, а также воспоминания Пешехонова «На действительной службе». Крайне неудачны, как всегда, очерки Пришвина в «Заветах» «По градам и весям». Эти «грады и веси» производят странное впечатление ребячества, косноязычия, несерьезности на страницах «серьезного» журнала. Г. Пришвин, почтенный беллетрист, наблюдательный и талантливый писатель-описатель, решительно теряет себя там, где требуется от автора хоть мало-мальское собственное присутствие, хоть какое-нибудь осмысливание описываемого, какая-нибудь «точка зрения». На это он неспособен, и «очерки» его, спотыкающиеся, несвязные, растрепанные, оставляют читателя в неприятном недоумении.

Определенно слаба во всех журналах литературная критика. Это вообще слабая сторона нашей литературы. Беллетристы критики не пишут, да и несвойственно это настоящим, хорошим, современным беллетристам; современных же критиков просто нет, не родились. Быть может, это естественно? Что делать критику с нашими сегодняшними belles lettres, что, да и зачем о них серьезно писать? Литература прекрасная, язык чудесный, красивый, писатели талантливы. Один немножко более, другой немножко менее, но разница не очень значительна. И так вся литература на виду, так кругом ясна, кругом и насквозь, что читатель без всяких указаний, толкований и разъяснений берет ее отлично, оценивает ее вполне правильно. Для Достоевских и Толстых нужны были критики, а нынче и читатель подрос, и Достоевских нет, Пришвина же и Муйжеля не хитро прочесть с удовольствием и пониманием всякому. Добросовестному критику, понимающему и любящему художественную литературу (а таких сейчас нет, ее любят только читатели и сами художники), пришлось бы много повторяться, указывать, что вот здесь язык лучше, а вот эта вещь автору меньше удалась, хотя тоже есть красивые места… а что, в общем, прекрасная у нас литература. Редки теперь вещи, которые требовали бы вдумчивого, серьезного и глубокого критического труда.