Там, в России

Если нации и государства хотят жить – они должны защищаться. И прежде всего не терять логики и здравого смысла, не называть «интервенцию» – вмешательством в «русские» дела, не считать большевиков – правительством «русским», не говорить себе, что интернационалисты – национальны, а не интернациональны. (Точно бред, ей-Богу! Мне даже стыдно это писать!)

Оборонительная война наций должна вестись на два фронта. Один из них – непременно военный (так называемая интервенция), и вот почему: потому что у интернационалистов есть база, а значит, есть военный фронт (как есть и второй невоенный, где их действия тоже наступательны. Вот оно истинное то «вмешательство во внутренние дела» Европы!).

«Наплевать нам на Россию! Россия для нас только база» – сказал Ленин в октябре 19-го года. А в 21-м Европа лишь боязливо оглядывается, как бы не «вмешаться в дела России», да бессильными руками городит на востоке какие-то дырявые заслоны. И в том же 21-м году наши «седые лысые» эмигрантские политики «соглашаются» с партией эсеров (она, как маленькая собачка – до старости щенок), вместе вязким голосом, «постольку-поскольку», но открыто объявляют: не надо интервенции! Большевики – наше русское дело! А вот что они Бессарабию отдали – это плохо! Пусть бы не отдавали! Мы протестуем!

Керенский, о котором у нас говорят даже без злобы, а с брезгливой улыбкой, определяя: «Человек, не умеющий вовремя уходить, но умеющий вовремя убегать», – Керенский со вчерашним пафосом восклицал: «Мы сами… народ восстанет… я против вмешательства!» Такая невинность и верность себе даже трогательны. Мы помнили, как он в 17 г. твердо стоял на почве невмешательства в дела… большевиков. Вся сознательная Россия умоляла его вмешаться, сам Ленин каждодневно заявлял: «Иду на вы!» – но Керенский как решил «не вмешиваться», так и до сих пор стоит. А Бессарабию он румынам не согласен отдать. И насчет окраин… В «резолюции» вообще насчет окраин довольно глухо.

Знают ли эмигранты, что думают об этом вопросе русские-русские? Они думают, что Россия – там, где на русской земле живут русские люди – и без большевиков. Если бы Смоленская губерния пожелала независимости и сумела ее достигнуть (прогнать большевиков!) – мы бы со слезами этой смоленской самостийности радовались: вот, есть кусочек России. А каждому «самоопределяющемуся» куску с нерусским населением мы радуемся по-человечеству: убыло рабов, прибыло свободных людей. Мы их ни «признаем», ни «не признаем»; пустые слова! Но думаем, что воскресшая Россия признает все окраины, отколовшиеся от большевиков и способные к самостоятельности^[2]. (В соседстве с Совдепией, да еще «в мире» с ней, вряд ли хоть одна страна удержит свою самостоятельность. Эстонию большевики пока сами «берегут», – из политических видов.)

Здесь я кончаю. Интервенция, оборонительная война союза национальностей против интернационала – есть в глазах русских людей дело необходимое, а, главное, неизбежное. Интернационал не может не наступать, он, если у него есть база, непременно будет наступать и вооруженно. Россия ли эта база или другая страна – все равно. Надо уничтожить базу. Только тогда прекратится военная борьба Всенационала с Интернационалом.

В заключение я хочу поблагодарить тех, кто сочувственно и согласно откликнулся на мои очерки, на мои слова от лица русских людей в России. Встреченное мною понимание – знак, что и здесь много «эмигрантов». Эти «знающие» – все кандидаты в члены (а, может быть, и члены?) того «Союза Непримиримых», о котором пора, кажется, поговорить более открыто. Он важен тем, что вырос органически, в силу жизненной необходимости, давно перерос первичный Союз Февралистов и ныне делается уже всемирным (чтобы не употреблять слово «интернациональный»).

В следующем очерке я скажу все, что знаю об этом союзе, – все, что можно.