Kitobni o'qish: «Рассказ Лега РМ», sahifa 3

– Что ты всех баламутнишь всегда. Вот он, – она показала на Евгения, – Олюшку нашу вчера провожал.

– Точно, – пришёл в себя Евгений. – Это же вы вчера мне в глаза слепили, когда телеграмму принесли. Тётя Аня. Я вас по голосу, по акценту узнал. Всё, точно этот дом, – радостно сообщил он этот очевидный факт Александру, и взгляд его переместился на старика. – А ведь ты, дедушка, нас отсюда явно сплавить хотел. Зачем?

Старик не считал это проступком:

– А вдруг вы бандиты какие, домушники? Посуди сам: дом не знаю, фамилию не помню – чего пришли? Подозрительно.

– Мы просто в гости пришли, – признался Евгений. – Познакомиться.

– Здрасьте-пожалуйста! Да как же это по вам поймёшь, что вы в гости пришли? – усмехнулся дедушка. – Ну, цветы, ну, конфеты – это я ещё допускаю, что это излишество. Но за знакомство вы чай будете пить что ли?

Поняв, куда ведёт цепь незамысловатых дедушкиных рассуждений, бабушка остановила его:

– Ну, Николай-искушатель, всё ты всегда к бутылке приведёшь.

– Да кто ещё молодёжи подскажет, как по-правильному, Анюта? Я же не для себя стараюсь.

– Действительно, – согласилась бабушка, – кто ещё молодёжь такому научит, кроме тебя? Не знаю таких людей.

Александр, как вы заметили, в разговор не вступал. Он вообще все разговоры, кроме как о литературе, о философии и о науке, ну, ещё немного о политике, считал пустыми. Разговаривать с ним на бытовые и повседневные темы было невозможно. Более пяти минут он не выдерживал и внутренне начинал психовать. Он искренне не понимал, как можно толковать о мелочах. Сам-то он всегда был занят обдумыванием задач вселенского значения и заниматься вопросами обывательского направления, он считал ниже своего достоинства. С такой мамой, как Анастасия Сергеевна, это было возможно. Всю хозяйственную деятельность, от закупки продуктов до ремонта квартиры, она вела одна, без участия сына.

Александр, с трудом сдерживая своё раздражение, решил поскорее поставить точку в беседе с назойливым стариком:

– Мы, дедушка, ещё не знаем, что она пьёт и в каком количестве. Вот сначала узнаем, а потом уж и сбегаем. А может, и не один раз.

Но добился Александр не финала беседы, а скорее, перехода разговора на новую стадию – конфликтную. Дядя Коля повернулся к Александру, развернул в его сторону собиравшуюся уже уходить тётю Аню и спросил её:

– Ты слыхала, Анюта, что он нам тут проскрипел? – Дядя Коля посмотрел на Александра с такой неприязнью, как если бы узнал в нём самого Чубайса. – Да ты что же думаешь, что наша Олюшка такая же, как все ваши вертихвостки расфуфыренные?

Дядя Коля не мог не возмутиться такому предположению, которое сам, собственно говоря, только что и выдумал. Дядя Коля считал, что он очень хорошо знает современную молодёжь. Наблюдение за молодёжью было у дяди Коли одним из любимых занятий. И портрет молодого поколения вырисовывался у дяди Коли не особо привлекательным. Главным раздражителем, для дяди Коли, было то обстоятельство, что молодые люди старались выглядеть интересными и содержательными, а не быть такими. Своими наблюдениями он всегда делился с тётей Аней.

– Анюта! – кричал он с улицы, когда, например, мимо их дома проходила девчонка с разноцветным ирокезом на голове, – ты бы смогла себе из волос такой же ёршик сделать?

Или, как-то раз, встретив у магазина компанию подростков утыканных пирсингом, он прибежал в огород, рассказал об увиденном тёте Ане и поинтересовался:

– Анюта.

– Ну? – оторвалась от прополки тётя Аня.

– Ты за всю жизнь, хоть один пупок себе проколола?

Продолжить разговор дядя Коля решил не с Александром, а с Евгением:

– Ну и друг у тебя. Вот сморозил – так сморозил. «Что она пьёт». Да нет, ребятки, наша Олюшка не из таких. Она у нас и знать не знает, чтобы во хмелю обезъянить, – решительно заявил дядя Коля, и неожиданно прибавил, – взяли бы уж водки, да и всё.

Тётя Аня покачала головой: «Ну, Николай-вымогатель».

– Дядя Коль, а что у нас тут за собрание? – Друзья обернулись на голос. Это была Ольга. – Опять выборы?

– Забирай, Олюшка, своих женихов, – посоветовала тётя Аня, – А то мой их совсем заболтал. Ты же его знаешь.

– Это я заболтал? – возмутился дядя Коля, – Да ты бы, Олюшка, послушала, что они нам здесь наплели. – Он показал на Александра. – Этот вот, особенно.

Дядя Коля хотел ещё чего-нибудь прибавить, но тётя Аня, взяв супруга под локоток, повела его в сторону их дома.

Ольга прошла во двор. Открыла дверь дома, зашла и выглянула опять:

– Вы идёте, женихи?

– Ну что же, теперь придётся действовать по моему плану, – осторожно предположил Евгений.

– Да иди ты, со своим планом, – ответил Александр.

Друзья прошли в дом.

Планы меняются

Евгений и Александр зашли в большую комнату. Окна, в ней, были открыты на улицу. Обстановка в доме была необычной. Если бы не современная бытовая техника, которую привозила из Германии мать Ольги, можно было бы подумать, что попал в другую историческую эпоху. А присмотревшись, можно было догадаться, что многое в доме было сделано своими руками. Но всё это не производило впечатления какой-нибудь отсталости или невзыскательности, а, скорее, наоборот – самобытной надёжности.

Из боковой двери вышла Ольга. Она успела переодеться. Евгения, как мы помним, она привлекла своей улыбкой. И теперь, этой же самой улыбкой она насторожила Александра. По мнению Александра, если человек улыбается, если человеку весело, у него, для этого, должна быть, как минимум, серьёзная причина. Американскую улыбку Александр в расчёт не принимал потому, что считал её, чем-то, вроде, составной части макияжа. На дурочку, которой любая влага кажется божьей росой, Ольга не была похожа. Значит, рассуждал Александр, она, или считает себя высшим созданием, или чего-то недоговаривает друзьям, или знает о них больше, чем им хотелось бы. И в разговоре, и в движениях Ольги, Александру виделась чрезмерная лёгкость, просто на грани легкомыслия. То ли дело у Александра была одна, Ленка. Так вот, эта Ленка даже посуду мыла с лицом Марии-Антуанетты на эшафоте, с глубокими вздохами и закатыванием глаз. Казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. Фантастическая женщина. Ни тени легкомыслия, только думы о вечном. Во всяком случае, складывалось такое впечатление.

– Проходите, садитесь, где понравится, – предложила Ольга.

Александр сразу выбрал диван, который стоял между открытыми окнами. А Евгений подошёл к Ольге и попытался её обнять.

– Весь день ждал этой минуты.

Ольга увернулась от объятий и спросила:

– Ты может, познакомишь нас, с твоим другом?

– А, ну да, – спохватился Евгений. – Представляешь, как тебя увидел, всё из головы вылетело.

– И много там было? – спросила Ольга.

– Прилично.

– Ну, хоть что-нибудь, осталось? – поинтересовалась Ольга. – Меня Оля зовут, хочу напомнить.

Евгений весь преобразился в чопорного манерного аристократа. Он чинно подошёл к дивану, на котором сидел Александр и сел рядом. Заговорил он с Ольгой строгим официальным тоном:

– Позвольте мне, Оля, представить Вам этого человека. Это Александр. И знаете, Оля, что самое интересное? Он появился здесь неслучайно. Как выяснилось, он очень близкий родственник…

Рассказ Евгения прервал вовремя подоспевший удар локтем ему под рёбра. Это был надёжный локоть друга. После удара Евгений всё-таки вспомнил, что его план с «родственником писателя» Александр забраковал.

– Забыл. Нет, никому он, конечно, не родственник никакой. Это для меня он, я хотел сказать, больше, чем родственник. Просто этот человек так же, как и я, не лишён таланта и обаяния. Если, конечно, долго и пристально к нему приглядываться. А самая яркая его черта – это отзывчивость. Никогда, я уверен в этом, никогда он не пройдёт мимо человека попавшего в беду. Конечно, при условии, что это женщина… – ещё один дружеский удар под рёбра, – и, желательно, лет этак от двадцати до тридцати… – локоть Александра опять отметился своим кратковременным присутствием в области печени Евгения.

Евгений перепрыгнул в кресло, рядом с диваном, и продолжил:

– Заклинаю тебя, Оля, даже виду при нём не показывай, что можешь быть чем-то расстроена, не говорю уж – заплакать при нём. Накинется и уведёт тебя, из жалости, только тебя и видели. Обещай мне.

– Если ты обещаешь мне, меня до этого не доводить.

– Я? Да никогда! – заверил Евгений. – Я буду кружить вокруг тебя, как возле чудесного цветка.

– И жужжать, – слегка раздражённо предположил Александр.

– Нет, я буду порхать, как мотылёк, легко-легко, – нисколько не смутился Евгений.

– Мотылёк килограммов под девяносто? – это интересно, – заметил Александр. Он уже не мог скрыть свою нервозность.

– Пойду я, пожалуй, на кухню, – решила Ольга.

Как только Ольга вышла из комнаты, Евгений перепрыгнул из кресла на диван, и спросил:

– Ты чего?

– Ничего. Я сюда не танец маленьких мотыльков пришёл посмотреть, – пробурчал Александр. – Или мы занимаемся делом, которое ты же и предложил, или я иду домой.

– Зачем так сразу? – Евгений попытался успокоить Александра.– Это всего лишь артподготовка. И не забывай, что всей операцией руководишь ты. Командуй, веди в атаку. Желательно, конечно, без кровопролития. Говори, что мне делать.

– Кривляться поменьше, – кажется Александр начинал успокаиваться.

– Всё, договорились, – кивнул Евгений. Поняв, что Александр уже не такой сердитый, он осторожно поинтересовался: – Слушай, а как она тебе показалась? Согласись, чувствуется, что не из разряда одноклеточных. Да и внешне, опять же. Правда?

– Ну, внешне, Оксанка, – Александр, растопыренными пальцами, изобразил две объёмные полусферы на уровне груди, – поэффектней её будет. А оценивать её умственные способности – нет материала. Ты же слова не даёшь никому сказать.

– Всё, понял. Теперь я буду, как глухонемая рыба.

Александр смерил Евгения взглядом, воображая, как бы тот выглядел в рыбьем обличии, и сказал:

– Расслабься, у тебя ещё будет возможность изобразить это чудо природы. Я вас оставлю ненадолго.

– Ты куда?

– За катализатором.

– За чем?

– За ускорителем процесса. Прав дедушка – без водки не обойтись. – Александр хлопнул Евгения по спине. – А пока я хожу, ты должен составить полное досье на неё.

– Как это? – Евгений перестал улыбаться.

– Слушай и запоминай. Диктую по пунктам: фамилия, имя, отчество, ближайшие родственники, есть ли родственники заграницей, где училась, где работает, вес, рост, любимая книга, любимый фильм, любимая музыка, где была во время путча, в августе 91-го года и умеет ли шевелить ушами.

Евгений, с самым серьёзным лицом, внимательно слушал, и при перечислении Александром пунктов предстоящего опроса, загибал пальцы. После десятого пункта, он начал пальцы разгибать. Всего выходило четырнадцать вопросов. Евгений продемонстрировал Александру правую руку с загнутым мизинцем. Александр посчитал нужным найти и для мизинца ещё одно задание:

– Ну, ещё: знает ли она матросский танец «Яблочко».

Александр поднялся и направился к выходу. Из кухни показалась Ольга. Она подошла к большому столу и спросила:

– Женя, ты мне поможешь стол переставить?

– Легко, – Евгений подлетел к столу, оттеснив при этом Ольгу. – Отойди, я сам. Куда ставить? – Ольга показала. Евгений переставил стол к дивану и спросил: – Оль, а ты умеешь «Яблочко» танцевать?

– Да, конечно,– созналась Ольга. – Тельняшку одевать?

– Я просто поинтересовался, – объяснил Евгений.

– И я поинтересуюсь, куда это вдруг Александр собрался?

– Я ненадолго исчезну, – буркнул Александр и выскочил за дверь.

– Ну-ка, признавайся, куда это он? – повернулась Ольга к Евгению.

– Не могу тебе сказать, не имею права. Это же не мой секрет, – и Евгений всем своим видом дал понять, что ему можно доверить любую тайну. Вдруг он встрепенулся, подбежал к открытому окну и крикнул вслед уходящему Александру: – Саня, ты уж только не к Ноннке.

Ольга рассмеялась такой конспирации:

– Могли бы и не бегать никуда. У меня есть настойка дедушкина. Это медицинский спирт, минеральная вода и куча разных трав и ягод.

– Она ещё пригодится, – Евгений подошёл к Ольге. – Я и так в нирване, как тебя увидел, а вот Саньке расслабительное не повредит. Кстати, как он тебе? Согласись, сразу понятно, что человек не из разряда примитивов. Чувствуется интеллект, порода.

– Извини, но по двум фразам, что он еле выговорил, трудно судить об интеллекте, – Ольга отступала от надвигающегося Евгения и остановилась у стены. – Вот, если бы он сказал, хотя бы десятую часть того, что ты…

– Да вы сговорились, что ли, – удивился Евгений. – Вас послушать: я просто, за всё время, слова никому не даю сказать, – он взял Ольгу за руку. – Можно подумать, что я всё время сам задаю вопросы и сам же на них отвечаю. – Евгений обхватил Ольгу за талию и притянул к себе. – Что, скажешь так? Ну, может и так.

– Не только, – строго, но не зло сказала она. – Ещё и руки распускаешь. Я, может, давала разрешение или повод?

– А как же. Эти глаза, этот голос, эти руки, да всё в тебе – это и есть самый серьёзный повод, – оправдывался Евгений. – Тут уже не только руки распустятся, а и душа, и сердце, и мысли, и… Что там ещё есть? Нет, вы видали – она смеётся. Значит, ты мне не веришь?

Евгений решил поцеловать Ольгу и собирался духом. Вдруг:

– Олюшка! – в открытом окне возникло лицо дяди Коли.

Ольга вздрогнула, выскользнула из объятий Евгения и подошла к окну:

– Напугал, дядя Коля.

– Напугал или спугнул? – хихикнул старик и поставил на подоконник плетеную корзинку. – На вот, возьми. Закуска.

– Что здесь? – спросила Ольга.

– Огурцы, помидоры, салат, зелень. Разберётесь. Анхен прислала. Ты же её знаешь, – улыбался дядя Коля.

– Спасибо, – Ольга взяла корзинку и понесла на кухню.

– А друг-то твой куда убежал? – спросил дядя Коля Евгения.

– За этим, – Евгений сделал щелчок по горлу, – как ты учил.

– Не к Ноннке, надеюсь? – спросил дядя Коля.

– Нет, что ты. В магазин, конечно.

– Разумно, – одобрил дядя Коля.

– Дядя Коль, заходи, чайку попьём, – выглянула из кухни Ольга.

– Чай-то? – дядя Коля подмигнул Евгению и загадочно усмехнулся. – Да нет, я лучше попозже зайду, – и исчез в окне.

– Какие у тебя соседи заботливые, – заметил Евгений, – то продукты несут, как сегодня, то телеграмму, как вчера. А кстати, что это за цаца к тебе в воскресенье приезжает?

Ольга вышла из кухни:

– Не в воскресенье, а уже сегодня. Два часа тому назад, она уже выехала из Москвы.

– Зачем? – насторожился Евгений. – Откуда знаешь?

– Я ей звонила. И она попросилась приехать не в воскресенье, а прямо сейчас. Зовут Татьяна Владимировна.

Евгения эта новость привела в кратковременное замешательство. Что эта столичная штучка приедет сегодня, он никак не рассчитывал. Век бы её не видеть. Вся затея Евгения рассыпалась. Мало того, что Александр забраковал его план с лжевнуком, так теперь ещё эта профессорша прётся на два дня раньше. И значит, времени не остаётся совсем. Всё это только подтверждало теорию Евгения о наглости и вредоносности Москвы, как явления, и самих москвичей, как носителей этого тлетворного феномена.

Рассуждения Евгения, как обыкновенно бывало у него при упоминании Москвы, незаметно перескочили на исторические параллели. Вот, скажем, Владимир тоже был когда-то столицей, но никогда владимирцы так себя не вели. Евгений читал не так много летописей, но ни в одной он не встречал таких примеров. Не совали свой нос в чужие дела, не хватали, где что плохо, а тем более, хорошо лежит. Где Владимирская икона Богоматери, возмущался Евгений, где Троица Рублёва, где мощи Александра Невского? Всё прихватила Москва. В истории с Александром Невским, Москва была, разумеется, не причём, но Евгения это не смущало. К тому же, Евгений хорошо помнил слова Александра; они иногда спорили на исторические темы. Александр утверждал, что история Владимира, как столицы, была тщательно подчищена, особенно при Петре Первом. Но даже будучи столицей, Владимир не считал себя пупом земли Русской. А эта Москва? Вода там что ли, какая-то не такая? И вообще – экология, реагенты…

– Зовут Татьяна Владимировна, – задумчиво протянул Евгений. И хотя, внутри его всё начинало клокотать и возмущаться, тональность разговора с Ольгой он решил выбрать назидательную. – И это всё, что ты о ней знаешь? Ты меня просто удивляешь, Оля! Это же верх беспечности – пускать в дом неизвестно кого, неизвестно откуда и неизвестно зачем.

– Ты сейчас о ком говорил? – посмотрела на него Ольга.

– Ну, не о себе же, – Евгений забурлил. – Ой, не верю я этим москвичам. Вся дрянь к нам из Москвы лезет. В себя она впитывает самое ценное, а из неё кроме отрыжки, – потому, что зажрались, – ничего не выходит.

– Это уже глупости.

– Глупости? Оля, ты просто не знаешь, какая там жизнь, что она с людьми делает. У них же всё ради наживы и тщеславия. Змею оближут, – выпалил Евгений свои, прямо скажем, кислые аргументы, которые, понятно, не возымели на Ольгу ожидаемого действия. Она так же улыбалась.

– Нет, ты мне скажи, чего этой тётке здесь понадобилось? – не унимался Евгений.

– Скоро узнаешь, любопытный, – смеялась Ольга.

– Опять смеёшься, – сделал замечание Евгений. – Нет, тебя, решительно, надо показать моей маме. А то ведь она считает, что несерьёзнее меня и на свете нету. Посмотрит мама на тебя и больше так считать не будет. Да на твоём фоне, я буду выглядеть, как эталон серьёзности и благоразумия. Да не смейся ты, я серьёзно говорю.

Эта заразительная Ольгина весёлость обезоруживала Евгения. Он никак не мог сосредоточиться на деле. У него даже мелькнула мысль рассказать Ольге всё. Про его предположения о черновиках «Розы мира», про его план с мнимым внуком, об аукционе, океанском лайнере, и даже, об одноглазой хромоножке для Саньки. А как она примет такие признания? Может, посмеётся, как обычно, а может и нет. Он решил предложить Ольге такой вариант:

– Я думаю, переговоры с этой московской профессоршей придётся вести мне.

– А ты считаешь, должны быть какие-то переговоры? – заинтересовалась Ольга.

– А ты думаешь, ей всё за просто так отдать? – спросил Евгений.

– Во-первых: я не знаю, что этой Татьяне Владимировне нужно. Во-вторых: если, вдруг, то, что ей нужно, находится у меня, но принадлежит не мне, я отдам это безо всяких условий, – спокойно сообщила Ольга.

Можете считать это совпадением, но Ольга думала о том же, что и Евгений. Что интересуют Татьяну Владимировну рукописи Даниила Андреева. Она знала, что вчерашний её рассказ о дедушке и «Розе мира» и телеграмма из Москвы неслучайны. Ольга умела видеть подсказки Небес.

– Вот те раз. Ну, ты даёшь. Тут московская кубышка сама в руки катится. Как её не потрясти? Нечего с ними церемониться.

– Женя, – Ольга стала серьёзной. Кажется, предложение Евгения не понравилось ей, и даже расстроило, – пожалуйста, не будем об этом.

– Ладно, раз ты такая бессребреница, – Евгений странно улыбнулся.

Конечно, все его сегодняшние планы, один за другим, рушились в прах. Но Евгений только обрадовался этому. Хорошо, что не пришлось идти на обман с псевдовнуком. Спасибо за это Александру. Хорошо, что Ольга оказалась не такой прагматической, и слышать не хочет о переговорах с профессоршей. Хорошо, что теперь он снова мог быть самим собой. Таким же, в общем-то, бессребреником, как и Ольга. Он же сам терпеть не мог людей, которые во всём ищут только выгоду, весь этот тошнотворный мир деляг, их ущербный язык, их убогую сущность. Непонятно, как это ему самому вдруг попала эта предпринимательская вожжа под хвост? Но я вам могу объяснить. Основной целью в запланированной Евгением авантюре, были не деньги. Главными, в захватившей Евгения комбинации, были две причины. Первая: то, что это было какое-никакое приключение. А вторым шло то обстоятельство, что любое вмешательство Москвы, считал Евгений, всегда основано на обмане. А он был убеждён, что чтобы предотвратить корыстный обман, можно пойти на бескорыстный обман.

Евгений подошёл к портрету на стене. На фотографии был Ольгин дед. Это Евгений определил по характерной улыбке.

– А дед твой, кажется, такой же весельчак был, как и ты.

– Может, это я, как и он? – Ольга опять, слава Богу, улыбалась. – Он мне всегда говорил, что Бог создал наш мир совершенным, и всё, что нужно человеку для счастья – дал каждому. И значит уныние – это неблагодарность Богу.

– Слушай, да это же почти моя мысль, – удивился Евгений, припоминая сегодняшний разговор с Александром. – А ты сама, тоже так считаешь?

– Да. – Ольга достала скатерть. – Помоги мне стол накрыть.

– Легко, – согласился Евгений.

Ольга очень удивилась тому, с каким энтузиазмом взялся Евгений за сервировку стола. А секрет был прост. Любое дело, за которое Евгений брался впервые, увлекало его с головы до ног. Но была и обратная сторона: заставить его делать то, что он уже пробовал, и ему это не понравилось, было невозможно. Он имел наглость считать, что всякий труд должен приносить удовольствие.

В дверь постучал и сразу вошёл Александр. В руках он держал два пакета.

– Не помешал? – спросил он.

– Нет, как раз вовремя, – обрадовался Евгений. Он подошёл к Александру, принял из его рук пакеты и начал изучать их содержимое. – О! Да ты и шампанское взял. Молодчина. Оль, мы теперь с шампанским! Пиво? – отлично. А это что? А, это водка. Ну, водка – это понятно. Надо бы Оля всю эту красоту в холодильник поставить.

Евгений с пакетами прошёл за Ольгой на кухню. Александр сел на диван. Он с грустью вспоминал свой диван, где бы он мог читать Шопенгауэра, вот уже как два часа. Если бы не Евгений с его новой аферой.

Из кухни вынырнул Евгений. Он подсел к Александру и выдержав подозрительную паузу заговорил:

– Какой ты всё-таки молодец, что отверг мой никчёмный, просто никуда не годный план с внуком. Я просто ещё раз убедился, что ты мудёр не по годам.

– Всё понятно, – догадался Александр, – уже опять чего-нибудь изменилось.

– Почему сразу «изменилось»? – вспыхнул, и тут же остыл Евгений. – Да, изменилось. Баба сейчас из Москвы приедет.

– Ты же говорил в воскресенье.

– Говорил. А то ты не знаешь этих москвичей, – оправдывался Евгений, – как у них свербит во всех местах, при упоминании денег. Да у этой тётки уже зуд, небось, по всему телу, как бы её не опередили.

Александр молчал. Евгений не мог понять, как Александр отнёсся к этой новости, и он осторожно поинтересовался:

– Нет, ты может, считаешь это справедливо, когда какая-то крыса из Москвы – р-раз: «А нет ли здесь чего, чем бы мне поживиться?

– Ну а сам-то ты, разве не того же хочешь? – желчно поинтересовался Александр.

– Нет, – серьёзно ответил Евгений. Он встал и пошёл на кухню. – Теперь – точно нет.

– А-а, вон уже как, – пробормотал Александр.

Ну, что же, это хорошо, что Евгений скрылся на кухне. Этим он избавил Александра от необходимости задать ему интеллектуальную трёпку, для профилактики, за его чрезвычайную переменчивость. Но я могу засвидетельствовать, что сам Александр вздохнул с облегчением от такого поворота. Ведь ему с самого начала эта идея не понравилась. Согласитесь, в этой комбинации с черновиками «Розы мира», предложенной Евгением, было что-то неестественное. Ну, не бывает таких совпадений. И потом, эта его неподготовленность, без плана. Да он Александра-то посвятил в свои намерения в самую последнюю минуту. И как бы они могли выглядеть, если бы разыграли перед Ольгой целую комедию с внуком, а московскую профессоршу интересует совсем другое. Это был бы хороший урок для самонадеянного Евгения. Но если ещё минуту назад Александр был готов при первой возможности сбежать домой, то теперь он сам заинтересовался, чем закончится этот вечер. Как ни крути, а один шанс из тысячи, что Евгений окажется прав, всё же оставался. К тому же, здесь ожидалось появление московской профессорши. Для Александра это была хорошая возможность для научной дискуссии. Евгений по вопросам науки был слабоват, как оппонент.

В ожидании крысы

«Купил?» – неожиданно раздалось за спиной Александра. Александр вздрогнул и повернулся к окну. В окне он увидел дядю Колю, который добродушно улыбался. Какое знакомое лицо. Где же он видел его раньше?

– Ну, дед, – вырвалось у Александра, и с плохо скрываемым раздражением он ответил: – Купил. И не одну. И не у Ноннки. Всё?

– Ладно, зайду по-соседски, уговорил, – и через десять секунд старик уже сидел в кресле, рядом с диваном, слева от Александра.

Александру сразу бросилось в глаза, что в этом доме дядя Коля чувствует себя, как в своём собственном. Старик повернулся к Александру и участливо спросил:

– А ты чего, вроде, как злой?

– С чего вы взяли, что я злой? – с расстановкой, как можно спокойнее, спросил Александр.

Александр не злился на старика. Просто он показывал своим видом, что в лице дяди Коли он не находит достойного собеседника и хотел бы избежать бессодержательных разговоров.

– Вижу.

– А, вот как, – уже с лёгким раздражением продолжил Александр, неприятную ему, беседу. – Да вы у нас дедушка просто рентген.

– Точно, рентген, – охотно согласился дед. – Я же не просто так в медицине тружусь с четырнадцати годков.

– Со скольких? – криво усмехнувшись, решил уточнить Александр.

– Ты ещё и глухой что ли? – сочувственно поинтересовался дядя Коля и заговорил громче: – С пятнадцати. С пятнадцати годов, между прочим. Вот так.

Поймите, сначала дядя Коля хотел сказать, как всё было на самом деле, что и лет ему было шестнадцать, и занимался он не совсем медициною. Но у него просто как-то само собой это вылетело, без подготовки, непроизвольно. Ну, не назад же забирать. Ладно уж, не будем уподобляться Александру, и придираться к старику, как сказал, так и сказал.

– А-а, – протянул Александр, – припоминаю. Читал даже статью о вас в «Медицинском вестнике». «Юный эскулап» называлась. Как уж там писали? Погодите, сейчас вспомню. «Маленький мальчик, двенадцати лет, дядя Коля, видит людей насквозь и мановением руки сводит бородавки с правой стороны на левую, и обратно».

– Опять злишься, – дружески засмеялся дядя Коля. – А зачем?

– А вы, зачем мне тут сочиняете: «с пятнадцати годков в медицине», – ответил Александр. – Ну, как подопытный, разве что.

– Сам ты подопытный, – нахмурился дядя Коля.

Как и большинство людей, дядю Колю всегда до глубины души возмущало, когда ему не верили, причём именно в те моменты, когда он врал.

Из кухни вышли Ольга и Евгений. Ольга несла поднос с закусками на тарелках, а Евгений держал в руках бутылку водки и графин с соком или компотом. Ольга заметила вспышку негодования старика.

– Что случилось, дядя Коль? – спросила она, расставляя тарелки на столе.

Дядя Коля только громко сопел и ерошил остатки волос на давно начавшей лысеть голове, как будто, только что он был свидетелем какого-то чудовищного события. Объяснил Ольге эту картину Александр:

– Это он обиделся, когда я засомневался, что он с пятнадцати годков в медицине, как он выразился.

Ольга поджала губки, чтобы сдержать улыбку, и подтвердила:

– Да, дядя Коля с 45-го года в госпитале служил, вместе с дедушкой.

Дядя Коля перестал сопеть, выпрямился и победоносно, даже несколько высокомерно, взглянул на Александра.

– Да ты у нас герой, дед. Двигайся к столу, – пригласил его Евгений.

– Ну, скажешь тоже «герой», – дядя Коля пересел на диван слева от Александра, – а вот Олюшкин дед, – показал он на портрет, – Дмитрий Алексеевич, вот он был настоящий герой. Сколько он людей спас, сколько на ноги поставил. – Дядя Коля посмотрел на своего поверженного обидчика. – Понял ли?

– Ну, извините, – пробурчал Александр.

– «Извините». Слыхали? – ликовал дядя Коля. – Теперь извиняется.

– Дядя Коль, – только и сказала Ольга, но старик сразу же прекратил важничать и заговорил спокойно:

– Да я, дочка, ничего. Не обижаюсь.

– Мы, может, выпьем, за знакомство? – предложил Евгений.

– Давай, – в один голос отозвались Александр и дядя Коля.

– Оль, ты с нами? – спросил Евгений.

– Нет, я дождусь гостей, – сказала Ольга. – Да и вы бы не торопились.

Как только Ольга скрылась за дверью кухни, Евгений наполнил три рюмки и провозгласил:

– За наше судьбоносное знакомство.

Почему Евгений решил, что оно судьбоносное, он не объяснил. Может, просто так сказал, для оборота речи. За ним водилось такое. Они выпили. Дядя Коля взглянул на Евгения, потом на Александра, потом на портрет деда на стене, и опять на Евгения.

– А что ещё за гости, Женька? – поинтересовался старик.

– Да крыса тут одна из Москвы должна появиться, – сообщил Евгений.

– Кто? – дядя Коля округлил глаза.

– Баба одна, – пояснил Евгений.

– Его, что ли? – кивнул дядя Коля в сторону Александра. Взгляд у него стал довольно насмешливый.

– Нет, почему его? – не понял Евгений.

– Ну, ты же сказал – «крыса», – дядя Коля торжествовал.

Александр снисходительно фыркнул, показывая, что оценил дяди Колину шутку. И хотя она является для него, всего лишь, образцом примитивного юмора, но для старого человека сойдёт.

– Дядя же ты Коля, – произнёс Евгений с интонацией, с которой любящие родители журят своего, слегка провинившегося отпрыска.

– Ну, всё, не буду, не буду, – пообещал старый озорник.

– Ты нам расскажи лучше, как ты в пятнадцать лет на службу попал, – предложил Евгений.

– Это вот, – показал на портрет дядя Коля, – Дмитрию Алексеевичу спасибо.

Воспроизводить рассказ дяди Коли я уж не буду. Историю его знакомства с Дмитрием Алексеевичем вы уже знаете. Скажу только, что те события, в своём рассказе, дядя Коля слегка украсил небольшими творческими дополнениями. Например, что вёл его, в тот день (день знакомства) на Курском вокзале, не один милиционер, а сразу трое бойцов СМЕРШа, вооружённых до зубов.

– Это самый дорогой для меня человек, – признался дядя Коля друзьям. – Надо бы, Женька, его помянуть. А то сейчас, чую, моя Анхен притопчется. А у неё же ничего святого. Одно слово – немчура.

– Конечно, помянем, – согласился Евгений и потянулся разливать. – А почему немчура?

Дядя Коля рассказал и о том, как они, с Дмитрием Алексеевичем, в один день взяли себе в жёны сестёр Фогель, которые просто с ума сходили по ним. Рассказал, как он за три месяца воздвиг эти два дома, первые на этой улице. И много, чего ещё мог бы он рассказать, но в комнату вошла тётя Аня.

– Ну вот, – стушевался старик, но тут же приосанился. – Ну, вот, знакомьтесь ребятки, Анна Паулевна – жена моя вечная. Проходи, садись.

Но всем присутствующим было очевидно, что никакие приглашения тёте Ане не требовались. И чувствует она себя в этом доме повыше рангом, чем дядя Коля. Она обошла комнату, заглянула на кухню, подошла к столу, осмотрела приборы и посуду и села на стул во главе стола, напротив Евгения. Дядя Коля и Александр сидели на диване. Александр ближе к тёте Ане, дядя Коля – к Евгению.