Kitobni o'qish: «Сто дней после приказа», sahifa 4

– Товарищи, тут вот командир приказал провести с вами беседу. Он рекомендовал напомнить вам, что мы – россияне, что мы – христиане. Поэтому я решил вначале рассказать вам о царстве Божьем.

– Товарищ старший мичман, так у нас же демократия, а вы – о царстве.

– Юморист? А ты, дорогой, вспомни, когда и где ты встречал демократию? Детский сад ты не помнишь, поэтому опустим этот этап твоей жизни. Школа. Там была демократия, и ты сам решал ходить тебе на урок или нет. Ты мог не выучить урок, но за это тебя сразу же наказывали двойкой, и дома тебя ждала разборка с родителями. В школе – диктатура директора, и все, включая учителей, рабы директора. Может, ты на флоте демократию нашёл? В армии и на флоте – единоначалие и диктатура командира. Приказ командира есть закон для военнослужащего, и его невыполнение – наказание, вплоть до уголовной ответственности. Так что сиди, расслабься и получи удовольствие. Хотя насчёт удовольствия, навряд ли. Ты же атеист. Поэтому просто посиди, послушай, попробуй вникнуть. Собственно, у тебя и выбора нет. В двадцать один час у вас чистка оружия, и мне приказали до этого времени вам всё подробно рассказать. Это моя первая лекция, поэтому я её записал на листочке и буду читать. Так что вы извините, но у меня и времени не было подготовиться. Итак, лекция называется ОТЕЦ И ЕГО ЦАРСТВО.

“ Вы все, даже и атеисты, знаете, кто и кем был Иисус Христос. Иисус всегда сталкивался с трудностями, пытаясь объяснить апостолам, что хотя они и возвещают установление царства Божьего, Отец небесный не является царем. В те времена, когда Иисус жил на земле и учил во плоти, люди знали в основном царей и императоров национальных правительств, и евреи уже давно ожидали наступления царства Божьего. В силу этих и других причин, Учитель считал наиболее подходящим назвать духовное братство людей царством небесным, а духовного главу этого братства – Отцом небесным. Иисус никогда не говорил о своем Отце как о царе. В своих сокровенных беседах с апостолами он всегда называл себя Сыном Человеческим и их старшим братом. Он именовал всех своих последователей слугами человечества и посланниками евангелия царства.

Иисус никогда не давал своим апостолам систематических знаний относительно личности и атрибутов небесного Отца. Он никогда не просил людей верить в его Отца; он считал их веру само собой разумеющейся. Иисус никогда не опускался до доказательств в пользу реальности Отца. Средоточием всего его учения об Отце было заявление о том, что он и Отец едины; что видевший Сына видел и Отца; что Отец, как и Сын, знает всё; что только Сын действительно знает Отца, а также тот, кому Сын раскроет его; что знающий Сына знает также Отца; и что Отец послал его в этот мир, чтобы раскрыть их объединенные сущности и явить их совместный труд. Он никогда не выступал с иными высказываниями о своем Отце, не считая того, что было сказано самаритянке у колодца Иакова, когда он заявил: «Бог есть дух».

Постигайте Бога через Иисуса, наблюдая божественность его жизни, а не полагаясь на его учения. Читая Новый Завет, исходя из жизни Учителя, каждый из вас может извлечь представление о Боге, которое является мерой вашей способности постичь духовные и божественные реальности, действительные и вечные истины. Конечное может надеяться понять Бесконечное только через сосредоточение Бесконечного и конечном опыте земной жизни Иисуса Назарянина.

Иисус хорошо понимал, что Бога можно познать только посредством практической реальности; его никогда не понять только умозрительно. Иисус учил своих апостолов, что хотя они никогда не могли бы до конца понять Бога, они наверняка могли бы познать его, как они познали Сына Человеческого. Вы можете познать Бога не за счет понимания того, что говорил Иисус, а благодаря познанию того, чем он являлся. Иисус являлся откровением Бога.

За исключением тех случаев, когда Иисус цитировал святые книги иудеев, он называл Божество только двумя именами: Бог и Отец. И когда Учитель говорил о своем Отце как о Боге, он обычно пользовался древнееврейским словом, обозначающим множественного Бога (Троицу), а не словом «Ягве», отражающим развитие представления о племенном Боге иудеев.

Иисус никогда не называл Отца царем, и он очень сожалел о том, что еврейская мечта о восстановлении царства и провозглашение Иоанном грядущего царства вынудили его назвать предложенное им духовное братство царством небесным. За единственным исключением – заявлением о том, что «Бог есть дух», – Иисус никогда не говорил о Божестве, иначе как в выражениях, характеризующих личную связь с Троицей Рая.

Иисус пользовался словом «Бог» для обозначения идеи Божества и словом «Отец» для обозначения опыта познания Бога. Когда слово «Отец» обозначает Бога, оно должно пониматься в своем самом широком смысле. Слово «Бог» неопределимо и потому символизирует бесконечное представление об Отце, в то время как термин «Отец», поддающийся частичному определению, можно использовать для выражения человеческого представления о божественном Отце в его связи с человеком в течение смертного существования.

Для евреев Элогим являлся Богом богов, в то время как Ягве был Богом Израиля. Иисус принял представление об Элогиме, называя эту высшую группу существ Богом. Вместо представления о Ягве – национальном божестве – он предложил идею отцовства Бога и всемирного братства людей. Он возвысил представление о Ягве как обожествленном Отце нации до идеи Отца всех детей человеческих – божественного Отца каждого верующего. Кроме того, он учил, что этот Бог вселенных и этот Отец всех людей являются одним и тем же Райским Божеством.

Иисус никогда не утверждал, что является выражением Элогима (Бога) во плоти. Он никогда не заявлял, что является откровением Элогима (Бога) мирам. Он никогда не учил, что видевший его видел Элогима (Бога). Но он действительно называл себя откровением Отца во плоти, и он действительно говорил, что видевшие его видели Отца. Как божественный Сын, он утверждал, что представляет только Отца. Конечно, он являлся Сыном именно Бога-Элогима; однако – во плоти и по отношению к смертным сынам Божьим – он решил ограничить раскрытие своей жизни изображением характера Отца, причем в той мере, в какой такое откровение было бы понятно смертному человеку. Что же касается характера остальных лиц Райской Троицы, то нам следует удовлетвориться учением о том, что они во всём похожи на Отца, лично раскрытого в жизни его воплощенного Сына – Иисуса Назарянина.

Несмотря на то, что в своей земной жизни Иисус раскрыл истинную сущность небесного Отца, он почти ничему не учил о нем. Фактически, он учил только двум вещам: что Бог сам по себе является духом и что во всех отношениях со своими созданиями он остается Отцом. Делая последнее заявление о своих отношениях с Богом, он провозгласил: «Я пришел в мир от Отца; и я покину мир и уйду к Отцу».

Обратите внимание на то, что Иисус никогда не говорил: «Слышавший меня слышал Бога». Однако, он действительно говорил: «Видевший меня видел Отца». Слышать учения Иисуса не означает знать Бога, но видеть Иисуса есть опыт, который сам по себе является раскрытием Отца душе. Бог вселенных правит необъятным творением, но именно Отец небесный посылает свой дух для пребывания в вашем разуме.

Иисус является духовной призмой в облике человека, позволяя материальным созданиям видеть Невидимого. Это ваш старший брат, который, пребывая во плоти, знакомит вас с Существом, чьи бесконечные атрибуты до конца не понятны даже небесному воинству. Однако всё это должно заключаться в личном опыте каждого верующего. Бог, который есть дух, может быть познан только как духовный опыт. Божественный Сын духовных миров может раскрыть Бога конечным сынам материальных миров только как Отца. Вы можете знать Вечного как Отца; вы можете поклоняться ему как Богу вселенных – бесконечному Создателю всего сущего.”

Короче, где-то так. Вопросы есть? Вопросов нет. На следующей неделе мне опять читать вам лекцию, может, вы сами хотели бы что узнать по этой теме? Скажите тему.

– Товарищ старший мичман, вы, вроде бы и что-то новенькое сказали, но нас этому в школе не учили, поэтому нам что-нибудь более привычное. Например, о Адаме и Еве, о её грехе и типа этого что-нибудь.

– Добро. Я почитаю Библию и попробую изложить её как-нибудь попонятнее. У меня есть умная книжка – я почитаю её, но, если меня будет заносить, то вы тормозите меня. Дневальный, командуй построение на чистку оружия.

(продолжение следует)

сто дней после приказа – 2

глава 13

Утром следующего дня Алексей проводил строевой смотр убывающих охотников, отобранных из самых лучших стрелков, судя по зачётной ведомости полугодовалой давности. Считается, что подводнику не обязательно отлично стрелять из стрелкового оружия, при наличии у него баллистических ракет и торпед с ядерными боеголовками. Так что, как в той песне – “я тебя слепила из того, что было“.

– Я, надеюсь, вы понимаете, как для всех нас важно то, куда и зачем вы посылаетесь. Домой вернуться не позже седьмого дня. В любом случае. Смотреть, запоминать, зарисовывать, охотиться – вот ваши основные задачи. Вы идёте на охоту, но, если сохранились травоядные, то, тем более, сохранились и хищники. И мы с вами лучшее тому доказательство. Поэтому на всех привалах и ночном отдыхе выставлять часовых. Понятно? Кто из вас самый лучший стрелок?

– Я. Матрос Афанасьев.

– Хорошо. Когда стрелял последний раз?

– Ну, месяцев семь назад.

– Понятно. А до этого? На чём учился?

– Пневматика.

– Хоть это хорошо. Кто умеет стрелять из воздушки, сможет прицелиться и стрелять с любого оружия. Дневальный!

– Я!

– Абросимов у нас ещё болеет?

– Так точно.

– Хорошо. Тогда передай лейтенанту Сосновскому, что он остаётся за меня. Я на пару дней уйду с охотниками. Заодно сам посмотрю, что творится вокруг нас. И дежурному скажи, пускай принесёт автомат и один магазин.

– Товарищ капитан, а почему нам не дают хотя бы раз в месяц стрельнуть из автомата?

– Вы сами переносили оружие в ружпак и видели наши запасы. А вы видели здесь завод по изготовлению патрон? Или, может, нам американцы поставляют их по ленглизу? Тоже нет. Да если каждый из нас выстрелит хоть по одному патрону, уже больше одного рожка уйдёт. Кстати, дневальный, сколько патронов входит в стандартный магазин Калашникова?

– Товарищ капитан, обижаете.

– Не обижаю. Просто хотел заострить внимание на их количестве. Над вопросом огнестрельного оружия мы уже работаем, но патроны надо беречь. Запасы еды, одеяла, спички взяли. Вроде бы всё. Старший, веди людей. Я вас догоню.

Надо сказать, что за то время, как сюда прибыл отряд, зелени вокруг стало значительно больше, хотя первый фуражирный отряд вернулся ни с чем. Из земли уже почти на метровую высоту вылезли и начали опутывать стволы деревьев вездесущие лианы. Сгоревшие ветви давно осыпались и хрустели под ногами, но на оставшихся веточках набухали маленькие, как женская грудь нулевого размера, молодые почки. Жизнь продолжалась.

– Хватит хрустеть ногами. Ноги надо задирать, только если есть опасность растяжек. На охоте ноги надо волочить вдоль земли, чтобы не хрустели ветки, не шуршали камни. Подкрадывание к животному начинается не за пять шагов до него, а как только вышел на охоту. Это только Брежневу кабанов привязывали верёвками, чтобы не убежал.

– А зачем к Брежневу привязывали кабанов?

– Ты что, плохо слышишь? Я же сказал – чтобы не убежал. Юморист, ядрёна вошь. Отставить разговоры. Наслаждайтесь жизнью.

Ещё через сутки они шли уже по девственному первобытному лесу. Обилие растительности и, особенно лиан, вынудило их углубиться в джунгли. Мачете русским подводникам не положено по норме снабжения, поэтому скорость продвижения резко сократилась.

К обеду они, наконец-то, пробились к звериной тропе, ведущей на водопой.

– Сначала охота, потом наберём воды и вскипятим. Иначе, почуяв дым, все звери разбегутся. Пошли, пройдём по тропе, может, на стадо наткнёмся. Старайтесь бить самцов. Самки рожать должны.

Метров через двадцать они вышли на небольшую поляну, посередине которой на молодой зелёной траве пасся здоровый, килограмм на шестьдесят, олень.

– А разве здесь….

– Тс-с. – Зашипел Алексей. – Афанасьев, короткой очередью два-три патрона. Остальные, если олень побежит, страхуем одиночными выстрелами. Бить в корпус над передними ногами. Целься. Афанасьев, не подведи. Прислонись боком к дереву.

Положив автомат на низко растущую ветку, он прицелился. Ветер дул со стороны животного, но олень, почувствовав близкую смерть, встрепенулся и повернул голову в сторону охотников. Выстрел. Животное бросилось в сторону, но, как будто споткнувшись, упало на колени, а потом завалилось на бок. Килограмм шестьдесят чистого мяса у них уже было, но никто почему-то не радовался.

– Эх, Афоня, такого красавца завалил.

– Сам бы и стрелял. Думаешь, мне не жалко его было.

– Афанасьев, молодец. На охоте, как и в бою, самое тяжёлое – это убить первого. Потом привыкаешь. Учишься абстрагироваться. Иначе крыша поедет. Молодец, хороший выстрел. Теперь берём его и тащим на ту полянку. Она маленькая, но нам хватит.

Разделать оленя оказалось сложнее расчленения курицы на кухне, поэтому советов и советчиков оказалось больше, чем добровольных патологоанатомов. Для начала отсоединили голову, украшенную рогами. Потом перерезали позвоночник пополам и оттащили передок туши к голове, а на остальной части пытались перерубить коленки, которые упорно не хотели помещаться на носилках. Потом произошло нечто непонятное. Непонятное вначале. Да и вообще непонятное. На оленью голову и отложенный передок упало дерево. Потом оно закрутилось в восьмёрку, обхватив собою то, что совсем недавно было оленем, и начало выделывать выкрутасы. Потом рывок. Вперёд и вверх. Полторы минуты шума ломающихся веток и тишина.

– Что это было?

– Если отключить эмоции и включить логику – питон утащил нашу хавку.

– Не питон, а анаконда. Я читал, что однажды путешественники сели на дерево, чтобы передохнуть, а это оказалась анаконда.

– Это не анаконда.

– С чего ты взял? Они больше питонов.

– Ты что, не видел у неё крыльев? Оно взмахнуло крыльями и взлетело на ветку. Это был обычный дракон.

– Я видел крылья, но это не может быть дракон, потому что драконов не бывает. За столько лет появилась бы хоть фотография. Но этого нет.

– Драконов нет, но этот утащил у нас половину добычи. Скотина.

– Да, представляю, что было бы, если кто из нас отошёл в сторону.

– Если меня такая схватит, то стреляйте. Лучше уж от пули умереть, чем живьём перевариваться в пузе этой твари.

– Надо думать.

– Вывод: я беру одного человек, остатки мяса и возвращаюсь. Остальные – прошерстите лес. Судя по тропе, дичи здесь много. Главное – сами дичью не станьте. Двое несут, а один – всегда подстраховывает с автоматом. Всё ясно? Мужики, нас слишком мало, и мы не умеем права терять людей. Это слишком большая роскошь для нас. Осторожно. Особенно по ночам. А сейчас проведём дегустацию. Кто знает, может у них здесь олени не съедобные. Разводим костёр. Шашлыки-машлыки по-американски.

Поев и насладившись давно забытым вкусом свежежареного мяса, Алексей лично скрутил лианой колени полутуши.

– Ну что, пехота… морская, взваливай на плечи этот рюкзачок и пошли.

– Я не морская пехота. Я – морской охотник.

– Ну да, учитывая, что до моря больше сотни километров. Пошли уж, Рембо.

14

Пройдя километров десять, они заметили, что под ногами трава начала чавкать, подобно какому-нибудь средне – русскому болоту.

– Что за хренотень? Откуда здесь вода? Мы здесь прошли меньше суток назад целой толпой и было сухо. Даже, если здесь пробились источники, они не могли так быстро залить такую площадь.

– Значит, разлилась река.

– Ясен пень, что река. Но почему?

– Интересно, а наш лагерь затопило?

– Хороший вопрос.

– Товарищ капитан, как вы думаете, наши в лагере выжили? Когда кончатся патроны, как мы будем охотиться? Мы ведь обречены? Правда?

– Тебя как зовут?

– Сергей.

– Сергей, послушай меня. Вполне естественно, что смертным человеком овладевает чувство неуверенности, когда он видит себя намертво связанным с природой, хотя он и обладает духовными возможностями. Только религиозная убежденность – живая вера – может быть опорой человека перед лицом таких сложных и запутанных проблем. Из всех опасностей, которые подстерегают смертную природу человека и угрожают его духовной целостности, величайшей является гордость. Мужество доблестно, эготизм – тщеславен и самоубийственен. Не следует относиться предосудительно к разумной уверенности в себе. Способность человека превзойти себя является единственным, что отличает его от животного мира. И это мы уже доказали один раз. Докажем и ещё. При этом нельзя, ещё не пройдя испытаний, возомнить из себя нечто. Гордость обманчива и ядовита, она порождает грех всегда, когда встречается в индивидууме, группе, расе или нации. Буквальна истина: «Гордость предшествует падению».

– Да какая гордость. Человек, что червь дождевой. Мы – ничто. Мы случайно зародились на краю Млечного Пути и, когда умрём, никто о нас и не вспомнит.

– Сереж, у тебя вполне понятная депрессия. Это пройдёт. Тебе надо почаще общаться с нашим Канунниковым. Он прост снаружи, но духовный мир у него очень богат. Наши страхи, по крайней мере, многие из них, из-за незнания, из-за недостатка информации и информирования. Не всё так просто. Происхождение и жизнь человека – это не всё так просто. Многие из мирских неприятностей человека проистекают из его двойственной связи с космосом. Человек является частью природы – он существует в природе, – и, вместе с тем, он способен преодолеть природу. Человек конечен, однако он наделен искрой бесконечности. Такое двойственное положение не только создает потенциальную опасность зла, но также порождает многие социальные и моральные ситуации, чреватые большой неопределенностью и немалым беспокойством. Отвага, необходимая для покорения природы и преодоления собственного «я», есть отвага, которая может не устоять перед соблазнами личной гордости. Смертный человек, способный выйти за пределы «я», может поддаться соблазну обожествления своего собственного самосознания. Дилемма смертного человека заключается в двойственном факте: он связан с природой и одновременно обладает уникальной свободой – свободой духовного выбора и действия. На материальных уровнях человек оказывается зависимым от природы, в то время как на духовном уровне он торжествует над природой и над всем бренным и конечным. Такой парадокс неотделим от соблазна, потенциального зла, ошибок в принятии решений, а когда «я» становится гордым и высокомерным, то следствием этого может стать грех.

– Вы имеете ввиду, что кто-то может не выдержать этого испытания и покончить с собой?

– И это тоже, хотя я не имел ввиду именно это. И причин греха, и разновидностей греха не перечесть. Проблема греха не существует в конечном мире сама по себе. Факт конечности не означает порочность или греховность. Конечный мир был сотворен бесконечным Создателем – он является делом рук божественных Сынов – и потому он не может не быть благим. Только злоупотребление, искажение и извращение, существующие в конечном мире, порождают зло и грех. Когда человек желает видоизменить физическую реальность – будь то он сам или его среда, – ему удается сделать это в той мере, в которой он открывает пути и способы, позволяющие контролировать себя и происходящие события. Разум, лишенный помощи, не имеет возможности воздействовать на что-либо материальное, кроме своего собственного физического механизма, с которым он неизбежно связан. Однако, через разумное использование механизма своего тела, разум способен создавать другие механизмы – и даже энергетические и живые связи, – используя которые, этот разум обретает всё большую способность контролировать и даже подчинять свой физический уровень во вселенной. Наука является источником фактов, и разум неспособен действовать в отсутствие фактов. Факты являются теми кирпичиками, из которых строится мудрость, и которые цементируются жизненным опытом. Хотя человек может найти любовь Бога и без фактов. И наша с тобой мудрость, на этом этапе, в том, чтобы использовать наши знания, собирать и анализировать факты. Тогда мы выживем. А чтобы найти других выживших людей – это дело только времени. Пускай Россия и Америка уничтожены, но Мексика, Бразилия, Чили – живы. Поэтому не унывай, не падай духом и другим не давай. Понял? Вот так-то.