Подвеска пирата

– Прекрати! – резко приказал ученику астролог. – И следуй за мной.

Они выехали на поляну. При виде рыцаря на великолепном коне, в сопровождении пажа, разбойники радостно загалдели. Но тут поднялся атаман шайки, и все стихли. В отличие от своих разномастных и разнокалиберных товарищей он был высок, хорошо сложен и одет в добротную одежду. Его можно было бы принять за дворянина, волею судеб пустившегося во все тяжкие. Однако он имел квадратное, с грубыми чертами лицо, заросшее неухоженной бородой, глубоко посаженные, цвета болотной тины, глаза и мозолистые короткопалые руки, – все свидетельствовало о том, что его матерью, судя по строению черепа, была валлийка^[9], а ему самому хорошо известен тяжелый физический труд.

– Как ты посмел явиться в Священную Рощу?! – гневно спросил атаман; голос у него был сильный, басовитый.

– Смерть ему! – Разбойники вскочили на ноги, и в их руках появилось оружие.

– Мы давно задолжали Донну^[10], – негромко, но очень внушительно сказал один из них – широкоплечий, низкорослый, темнолицый, с немного раскосыми глазами. – Его жертвенный камень давно пустует. Боги начали гневаться. Великая Мать услышала наши молитвы и прислала достойную жертву.

Он хищно посмотрел сначала на Джона Ди, а затем на Уилли. Под его немигающим мрачным взглядом мальчик помертвел и задрожал, как осиновый лист. Темнолицый единственный из всех был в звериных шкурах, а шапкой ему служила искусно выделанная волчья морда с хищно оскаленными зубами.

– Помолчи, Бруйд! – сказал атаман. – Не нам судить, должны мы Донну или нет. На это есть Посвященные.

«Пикт… – определил маг, глядя на темнолицего в шапке, и почувствовал, как между лопаток побежал неприятный холодок. – Это худо. Племена богини Дану никогда не отличались кротостью нравов и мягкостью обычаев». В этот момент он пожалел, что не стал сражаться, а сдался на милость бродяг.

– Я доктор Джон Ди, – стараясь, чтобы слова звучали как можно внушительней, с достоинством произнес астролог. Он надеялся, что его слава колдуна дошла и в эти дебри. Увы, астролог ошибся.

– Нам все равно, как тебя зовут, – отрезал атаман. – Ты совершил святотатство, осквернив своим присутствием Священную Рощу, и должен понести наказание. Разоружить его! – повелительно взмахнул он рукой.

Несколько человек бросились исполнять приказание. И тут маг словно сбросил странное оцепенение, овладевшее им на поляне. Он резким движением поднял правую руку с перстнем, направив камень на разбойников, и начал творить заклинание. Джон Ди не знал смысла слов, которые срывались с его языка свободно, без малейшей запинки. Этот текст был давним как мир. Заклинание заставил наизусть выучить отец в ту самую памятную ночь, когда уходил в мир иной. Правда, Роланд Ди не успел объяснить, зачем оно, потому что появился друид. Обычно маг использовал заклятье в сеансах гипноза, хотя подозревал: древние слова имеют совсем другое предназначение.

При первых звуках этой речи пикт вздрогнул, а затем в страхе начал пятиться назад. Остальные разбойники тоже остановились, но по другой причине. На их лицах появилось удивление, которое постепенно сменилось благоговейным ужасом. Им начало казаться, что берилл в перстне мага сначала засветился, а затем и вовсе засиял как маленькое солнце. Свет его лучей слепил людей, а монотонный голос доктора вводил в транс.

– Остановись!!! – как гром раздались чьи-то слова. – Не зови Морриган^[11], иначе все мы будем обречены!

Увлеченный гипнотическим сеансом, который он впервые вершил при таком большом скоплении народа, Джон Ди вздрогнул от неожиданности и в недоумении оглянулся. Из лесных дебрей вышел высокий статный старик с седой бородой в длинном белом одеянии, напоминающем плащ. Старец оказался уже знакомым доктору друидом, провожавшим отца в последний путь. На нем был широкий кожаный пояс, украшенный золотыми фигурками птиц и лесных зверей, и большая шейная гривна-торквес, закрывающая половину груди; она представляла собой жгуты, свитые из тонкой золотой проволоки. В руках друид держал бронзовый жезл, верхушку которого украшал огромный изумруд.

Разбойники быстро избавились от заговоренного состояния, и тут же, стыдясь своего испуга, возжаждали крови мага. Блеснули клинки, и лесные бродяги начали окружать Джона Ди и Уилли, вопреки приказу господина снова решительно нацелившего на толпу мушкет. Мальчик уже обрел душевное равновесие и мысленно поклялся, что дорого оплатит путь в загробный мир, коль пришла пора умирать. Не раз битый жизнью, он не считал ее большой ценностью. Впрочем, в ту пору мало кто доживал до старости и смерть не вызывала больших эмоций.

Один лишь пикт не торопился проявлять присущую ему кровожадность. Он так сильно испугался, что готов был немедленно бежать с поляны, забиться в лесную глушь, непроходимую чащобу, – лишь бы подальше от колдуна. Только они со старым друидом знали, о чем шла речь в заклинании мага. И темнолицый сомневался, будто Морриган не услышала обращенных к ней слов.

– Эйлир, убери своих людей! – сказал друид, обращаясь к атаману. – Так вы встречаете моего гостя?

– Прости, о Дрэу, я не знал… – Главарь поклонился друиду. – Глиндур, Тарант, Майлгун, уймите свой пыл! – вскричал он, обращаясь к наиболее прытким, пытавшимся схватить жеребца за узду.

Андалузец уже взбрыкнул, пронзительно заржал и злобно оскалил зубы. Его фиолетовые глаза налились кровью, и доктор с трудом сдерживал порыв коня встать на дыбы и разделаться при помощи копыт с дерзкими людишками, посмевшими прикоснуться к нему без разрешения хозяина.

– Расступитесь! – своим грубым басом продолжал командовать Эйлир. – Позвольте помочь, ваша милость, – сказал он почтительно, обращаясь к магу, и подал ему руку.

Но Джон Ди грубоватой любезностью атамана не воспользовался. Его напряженные нервы требовали разрядки, и он соскочил с коня так ловко и с такой потрясающей легкостью, будто ему было по меньшей мере вполовину меньше лет. Разбойники одобрительно загудели – не каждый даже молодой рыцарь в боевом облачении способен на такой трюк. Только Эйлир нахмурился и сквозь зубы выругался – помянул темных богов. Ему не понравилось, что гость друида демонстративно отверг его руку.

– Следуйте за мной, – сказал друид магу и вошел в лес.

Тропинки, как таковой, не было и в помине, но старец выбирал удобный путь, чтобы могли пройти лошади. Он петлял среди огромных дубов, забираясь в чащу все дальше и дальше. Деревья, смыкаясь кронами, образовали густой шатер; сквозь него не пробивались ни дождевые капли, ни солнце. Ковер из листьев скрадывал звуки шагов, в лесу царила полная тишина, и в какой-то момент Джон Ди поймал себя на мысли: уж не сон ли все это?

Но вот впереди забрезжил яркий свет, и спустя какое-то время путники оказались на просторной поляне. Ее главной достопримечательностью был огромный дуб-патриарх. Возле него стоял жертвенный камень, а чуть поодаль виднелась бревенчатая хижина друида. Вход в жилище был сбоку, а более длинную стену, которую трудно было назвать фасадом, закрывало полотнище из плохо отбеленной серой холстины. На нем вырисовывалось грубое изображение владыки зверей, рогатого бога-оленя Кернунноса.

Уилли, совсем стушевавшийся на поляне (ему сильно не понравился жертвенник с темными пятнами засохшей крови), неожиданно отскочил в сторону и вскрикнул от испуга.

– Что с тобой? – спросил маг.

– Т-т… Т-там!.. – Сильно побледневший мальчик указывал на густую высокую траву возле каменной плиты.

Джон Ди проследил за его указательным пальцем и увидел в траве свившиеся кольца огромной змеи. Она угрожающе подняла голову, в ее пасти заиграл длинный раздвоенный язык. Наверное, хранительнице жертвенного камня сильно не понравилось, что ее покой потревожили.

– Не бойся, – успокоил мальчика друид. – Это Шшиа. Она безобидна, только очень проголодалась. Нужно ее покормить…

С этими словами хозяин нырнул в хижину, а когда возвратился, в руках у него была глубокая миска, наполненная молоком. Он поставил ее перед змеей – та тут же успокоилась и принялась трапезничать.

– Входите, – сказал друид, указывая на распахнутую дверь своего жилища, и Джон Ди, сердце которого почему-то застучало вдруг как малый кузнечный молоток, пригнулся (входной проем был низковат для него) и переступил порог.

Внутри хижина мало отличалась от дома деревенского знахаря. Те же высушенные коренья и пучки целебных трав, висевшие на балках, тот же травяной запах, такие же полки вдоль стен, с различными банками, плошками и горшочами, такой же неказистый очаг, сложенный из дикого камня. И все же, различие было.

Присмотревшись, Джон Ди увидел лягушек, подвешенных за задние лапки над очагом – чтобы они подвялились и высохли. Наверное, старец использовал этих земноводных для гаданий. Кроме того, в углу, из открытого сундука виднелась старинная бронзовая посуда и разная другая утварь. А еще на столе лежала раскрытой священная книга друидов – тонкие деревянные пластины с вырезанными на них письменами алфавита «оуэм»; его дал кельтам сам бог мудрости Огам. Это был настолько древний язык, что даже не все жрецы могли прочесть написанное. Впрочем, молитвы и заклинания с незапятных времен друиды знали наизусть.

Пока маг рассматривал внутреннее убранство жилища, хозяин, которого звали Дрэу, что означает «мудрый», достал из сундука кубки и налил в них крепкого ароматного эля. Все уселись и отдали должное превосходному напитку, явно сделанному по стародавним рецептам, как отметил про себя Джон Ди. Эль был очень густым, источавшим неизвестные ароматы, и разогревал кровь посильнее хорошо протопленной печки.

Друид прихлебывал из кубка и вопросительно посматривал на своего гостя. По законам кельтского гостеприимства он обязан, прежде всего, напоить или накормить пришедшего, и только потом начать деловой разговор. А тот, в свою очередь, должен преподнести старцу какой-нибудь дар.

Подарок у Джона Ди был. Он мигнул Уилли – и мальчик подал дорожную сумку. Маг достал оттуда старинную серебряную чашу, на боках которой было вычеканено рогатое божество и еще какие-то странные звери, не существующие в природе, и с поклоном протянул ее Дрэу.

Нужно сказать, что доктору очень не хотелось расставаться с этим артефактом. Он приобрел его случайно, на развале возле мясного рынка Смитфилд. Там обычно торговали разной экзотической всячиной, чаще всего ворованной. Правда, ценные вещи продавались тоже, но только из-под полы. Наверное, Джон Ди чем-то вызвал доверие у разбитного малого, пытавшегося всучить прохожим рванье непотребного вида. Парень схватил мага за рукав и с таинственным видом поинтересовался, не хочет ли господин потратить малую толику денег на действительно стоящую вещь.

Увидев чашу, Джон Ди даже не стал торговаться, хотя торговец, вопреки своим утверждениям, запросил за нее весьма приличную сумму. Маг сразу понял, какая ценность попала к нему в руки. Мало того, он был уверен: вещь не краденая, а, скорее всего, попавшая в руки торговца от грабителей древних могил. Так что претензий к человеку, приобретшему старинный артефакт, не должно быть никаких.

Первый же магический опыт показал, что в чаше заключена страшная сила. Джон Ди едва концы не отдал, когда, войдя в транс, попытался мысленно подключиться к ее энергетическому полю. Его спас Уилли, прибежавший на крик господина. Доктор, обхватив чашу руками, бился в конвульсиях, и весьма сообразительный мальчик недолго думая выбил артефакт из рук учителя подвернувшейся в суматохе палкой. С той поры владелец лишь поглядывал на чашу, как кот на колбасу, и сокрушенно вздыхал. Его так и подмывало повторить эксперимент, но чей-то властный голос изнутри говорил: «Нельзя! В ней – твоя погибель».

Так что этот подарок хозяину леса был для Джона Ди своего рода избавлением от навязчивой идеи, а значит, и от смертельной опасности.

Увидев чашу, друид вмиг растерял невозмутимость и спокойствие. Он схватил ее дрожащими от волнения руками и, даже не успев рассмотреть, как следует, воскликнул:

– О, всемогущий Донн, я не верю своим глазам! Ведь это чаша Дридваса!

Чаша Дридваса! Доктор был поражен не меньше, чем старый жрец. Дридвас был одним из самых знаменитых Посвященных. Он мог повелевать стихиями – вызывать землетрясения, прекращать сильные ливни, разгонять тучи или, наоборот, собирать их, чтобы вызвать живительный дождь. По древним преданиям, Дридвас не умер, и боги забрали его к себе живым.

– Дороже этого дара я не могу представить, – между тем продолжал взволнованный друид. – Знаю: у тебя ко мне какая-то просьба. Говори. Все, что в моих силах, сделаю.

– Мне нужен драгоценный камень для подвески, – не стал тянуть маг. – Не простой камень, а приносящий удачу.

– Зачем он придворному астрологу королевы? – удивился Дрэу. – Ты и так обласкан судьбой. Тебе покровительствует сама богиня мудрости Керридуэн. Она даже присутствовала при твоем рождении. Тебя ждут великие свершения без всяких талисманов.

– Это не мне. Меня попросили… я не смог отказать.

– Понятно… – Друид уныло скривился. – Надеюсь, будущий обладатель подвески – человек достойный?

– Не знаю, – честно признался Джон Ди. —Мы не знакомы. Мало того, мне известно лишь имя – Френсис. За него хлопотал его родственник.

– Даже так… – Дрэу ненадолго задумался. – Ладно, слово не воробей… Я обещал и постараюсь выполнить твою просьбу. У тебя есть хоть что-то от ходатая, какая-нибудь вещь?

– Зачем?

– Нужно узнать, что скажут боги, – сурово ответил друид. – Если они будут против, талисман не получит настоящей силы.

Астролог пошарил в кошельке и достал оттуда золотой соверен, полученный от Джона Хокинса.

– Монета подойдет?

– Вполне.

Дрэу положил монету на стол, взял в руки жезл и прикоснулся им к соверену. На какое-то время в хижине воцарилась мертвая тишина. Жрец закрыл глаза и превратился в неподвижное изваяние. Маг с интересом наблюдал за процессом гадания. Он знал о нем, но никогда прежде не сталкивался с подобным методом общения с потусторонним миром. Наконец старец открыл глаза и каким-то деревянным голосом произнес вердикт:

 
Бушующее море.
Изобильная твердь.
Принесет он многим горе.
Принесет он многим смерть.
 

На последнем слове он вздрогнул, и взгляд его стал осмысленным.

– На этом золоте кровь, – произнес жрец с отвращением. – Много крови.

– Я знаю, – спокойно ответил маг. – Но это кровь врагов Британии.

– Тот, кому предназначена подвеска, также прольет много крови во славу Британии, – сказал друид. – Но не той страны, которую знали наши деды, а другой, погрязшей во всех мыслимых и немыслимых пороках. Однако ты имеешь на сей счет иное мнение, поэтому продолжать разговор на эту тему бессмысленно. Знай лишь одно: если чаша с грехами Британии на весах Ллеу^[12] опустится вниз, то Немайн запряжет свою черную колесницу, и тогда живые позавидуют мертвым.

С этими словами Дрэу пошел в угол хижины, где стоял таз и кувшин с водой, и тщательно вымыл руки, словно только что прикоснулся к чему-то очень грязному. Возвратившись к столу, друид одним глотком допил свой эль и обратился к Джону Ди:

– Ты получишь камень. Боги не сказали ни «да» ни «нет». Они были безразличны. Значит, выбор за мной. И я его уже сделал. Чаша Дридваса перевесила все мои возражения и сомнения. То, что она вернулась в Священную Рощу, не случайность. Так было предопределено.

Он перевел рассеянный взгляд на мальчика, забившегося в угол, как мышонок в подполе, изо всех сил стараясь не шуметь и не двигаться, чтобы о нем забыли. Обычно смелый и независимый, Уилли едва не обмочился от страха, когда увидел глаза друида, засверкавшие на какое-то мгновение, словно два изумруда в солнечных лучах.

– Нужно принести очистительную жертву, – отвернувшись от Уилли, произнес жрец, снял со стены бронзовый ритуальный нож с серебряной рукоятью и взял в руки деревянную чащу с резным орнаментом, изображавшим листья дуба и желуди.

При этих словах мальчик тихо охнул и беззвучно заплакал. Он обладал живым воображением и мгновенно представил себя на жертвенном камне, тем более, что друид, как ему почудилось, посмотрел чересчур злобно. Дрэу опять взглянул на Уилли, снисходительно улыбнулся и молвил, обращаясь к магу:

– Мальчик должен остаться в хижине. А ты будешь мне помогать.

Джон Ди хотел было воспротивиться, но вовремя вспомнил, что его занятия магией тоже не очень-то в ладах с церковными уложениями и христианской верой. Он поднялся и молча последовал за жрецом в загон для коз. Старец поймал белого козленка, и вскоре обряд начался.

Маг не очень прислушивался к бормотанию друида, который перерезал козленку горло, сцедил кровь в чашу, а затем вылил в огонь, разожженный на жертвенном камне. Его сильно смущала древняя церемония. Дрэу по-прежнему был в белом облачении, лишь водрузил на голову венок из дубовых листьев. По окончании церемонии жрец быстро освежевал козленка, насадил на вертел, и вскоре аппетитные запахи печеного мяса наполнили хижину. Уилли уже успокоился и глотал голодные слюнки, наблюдая за приготовлением обеда.

Ели с торжественной неторопливостью и в полной тишине – так полагалось по старинному обычаю. После трапезы друид снова повел Джона Ди к жертвенному камню, разгреб золу давно погасшего костра и достал оттуда, как показалось магу, черную головешку. Дрэу слегка стукнул по головешке обухом топорика – черная скорлупа рассыпалась, и пораженный до глубины души доктор увидел на темной заскорузлой ладони друида… большой розовый камень! Джон неплохо разбирался в минералогии и сразу определил, что это шпинель^[13].

Ее прозвали «камнем королей». Талисман из шпинели был способен помочь хозяину повернуть судьбу вспять: очистить и возродить падшего, махнувшего на себя рукой человека, поднять его из ничтожного состояния. Однако он изменял ситуацию в целом, а не частные ее проявления. Также камень позволял владельцу прогнозировать будущее.

Джон Ди хорошо знал историю с английским королем Генрихом V. Огромный розово-красный камень некогда принадлежал мавританскому властителю Гранады, и был отнят у него королем Кастилии Педро, а несколько позже передан в дар наследнику английского престола принцу Уэльскому. Генрих V носил его как амулет на шлеме. В битве при Азенкуре в 1415 году от удара герцога Алансонского шлем короля раскололся, но ни он, ни шпинель не пострадали.

Похоже, жрец и сам удивился (или сделал удивленный вид), что в головешке оказался «камень королей». Он поднял глаза вверх и вознес короткую молитву на неизвестном магу языке. А потом произнес:

– Нам не дано знать намерения богов. Но они явно благосклонны к будущему владельцу талисмана. Не знаю только, надолго ли…

Больше Джону Ди в Священной роще делать было нечего. Гости распрощались с хозяином леса – не холодно и не тепло, а просто сдержанно – и вскоре маг с учеником двигались по уже известной тропе, стараясь как можно быстрее покинуть мрачную чащу. Разбойники куда-то исчезли, но доктору казалось, что их глаза следят за ними из кустов, и чувствовал он себя очень неуютно.

Маг уже понял, что лесные бродяги поклоняются древним богам и охраняют Священную Рощу. Но как мог друид связаться с таким отребьем? Это был вопрос, на который астролог не находил ответа. Хотя… Говорят, утопающий хватается за соломинку. Гонения всесильной церкви на древние верования не оставляли друидам иного выбора. Если на тебя напал враг, то безразлично, каким оружием ты воспользуешься. Иногда обычный булыжник оказывается гораздо действенней благородного рыцарского меча.

Джон Ди напряженно размышлял. Его охватили сомнения. Неужели шпинель и впрямь сотворилась из крови жертвенного козленка с помощью древних заклинаний. В голове это не укладывалось. Может, друид просто обманул, продемонстрировав некий фокус? Маг и сам иногда прибегал к таким невинным обманам. Видимо, жрец решил показать астрологу, настолько сильна древняя религия. А если нет? Если шпинель и впрямь была положена на жертвенник божественной дланью?

Доктор совсем запутался в своих мыслях. В отчаянии махнув рукой, он постарался переключиться на что-то другое. А юнный Уилли в это время напевал балладу, бывшую в последнее время у всех на слуху:

 
О смелом парне будет речь.
Он звался Робин Гуд.
Недаром память смельчака
В народе берегут…
 

Джон Ди обернулся в седле и неодобрительно посмотрел на мальчика, но тот словно и не заметил укоризны во взгляде своего господина. Его звонкий голосок, казалось, пробудил лес, дремлющий по-стариковски. По кудрявым верхушкам трехсотлетних дубов пробежал ветерок, они закряхтели, застонали; ветер разорвал плотный лиственный шатер, и солнце наконец заглянуло в мрачное царство Священной Рощи, вызолотив своими лучами опавшую дряхлую листву, которая вмиг стала похожа на дорогой ковер.