Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943

Можно задаться вопросом, так ли уж был необходим финский батальон СС с финской точки зрения. Если не принимать во внимание меняющуюся от месяца к месяцу ситуацию или возможные реваншистские намерения финнов либо национал-социалистические грезы, то на подобный вопрос следовало бы ответить отрицательно. Но если рассмотреть весь аспект ситуации, причины создания батальона становятся понятными.

В начале марта 1941 года, когда Германия стала ходатайствовать о создании батальона, «никелевый кризис» в Петсамо еще не получил разрешения. Поскольку не удалось получить иностранной поддержки, то Финляндия была вынуждена искать какие-либо гарантии для разрешения кризисной ситуации. Поэтому ей было трудно отвергнуть первое же ведущее к достижению этой цели предложение, исходящее от Германии. Это была настолько серьезная причина, что даже такие ведущие государственные деятели, как Рюти и Маннергейм, ориентированные прежде всего на англосаксонский мир, приняли решение о формировании батальона СС.

По моему мнению, трагедия финского батальона СС состоит в том, что, спустя два месяца после принятия решения о его формировании, оно, это решение, в новой политической ситуации уже не играло никакой роли. С этого момента батальон представлял собой не более чем представительскую воинскую часть в армии братьев по оружию, как, например, сражавшийся в ходе Первой мировой войны русский экспедиционный корпус во Франции. При его создании новому «финскому егерскому батальону» была определена важная задача: он становился живым залогом спасения отечества, которому пришли бы на помощь политики великой державы в случае возникновения кризиса.

С другой стороны, решение о создании батальона никогда не было бы принято, если бы финны узнали о плане «Барбаросса» не в конце мая, как это случилось, а, например, уже в конце февраля 1941 года. Поэтому также совершенно обоснованно, что формирование батальона СС не рассматривалось на так называемом процессе военных преступников, поскольку согласие на его создание указывает как на первопричину на «никелевый кризис» в феврале, а не на его связь с планом «Барбаросса».

Создание добровольческого батальона стало мероприятием, суть которого возможно понять только исходя из угрожающей для Финляндии ситуации в период «межвоенного мира». Оно стало той единственной соломинкой, за которую ухватилась тогда еще нейтральная Финляндия, чтобы заполучить поддержку по крайней мере одной из великих держав.

Вербовка финских добровольцев и переброска их в Германию

Исследование профессора Йокипии освещает обстановку, которая привела к формированию финского добровольческого батальона. Из него также становятся видны запутанные пути дипломатии и ведомственные свары между германским министерством иностранных дел и кадровым управлением войск СС, во главе которого стоял бригаденфюрер СС Готтлоб Бергер.

Деятельность начальника кадрового управления войск СС, как можно видеть, шла полностью в русле представлений Гитлера и Гиммлера о создании «великогерманского Рейха». Однако эти представления – чем дольше продолжалась война, тем больше – сокращались, поскольку недостаток солдат привел к истощению человеческих ресурсов всей Европы. Уже при создании батальона было видно невооруженным глазом, что представление о «великогерманском Рейхе» трещит по всем швам, поскольку большая часть финского народа имеет финно-угорское происхождение (финно-угорская группа уральской языковой семьи); так что лишь финны шведского происхождения являются истинными германцами. Бергер, которому постоянно было необходимо набирать и готовить пополнение для войск СС, уже в случае с финскими добровольцами войск СС понял, что далеко не все так просто. В своем исследовании Штайн и Кросби так пишут об этом: «Лишь двадцать процентов из всех обследованных были шведского происхождения! Дело представлялось так, как будто гауптштурмфюрер СС Такк, специалист по расовым вопросам и пригодности добровольцев, в этом случае едва ли принимал во внимание обычные требования СС относительно расовой чистоты».

В этом же исследовании приводятся основные и весьма достоверные данные о наборе, осмотре и составе добровольцев. Согласно этому исследованию, до 20 мая 1941 года было обследовано 1326 финнов, из которых 1084 человека были признаны годными для несения службы. Среди них было 15,7 % школьников, 14,4 % студентов и абитуриентов, 20,2 % рабочих, 15,7 % крестьян и 34,2 % людей других профессий. Около одной трети добровольцев жили в крупных городах Финляндии, две трети – в небольших городах или в сельской местности.

В числе признанных годными добровольцев имелось 125 офицеров, 109 унтер-офицеров и 850 рядовых солдат (прошедших и не прошедших военную подготовку). Бросалась в глаза диспропорция между офицерами, унтер-офицерами и рядовым составом, которая впоследствии могла создать трудности, потому что не всем офицерам можно было найти применение в батальоне. Много офицеров было отправлено назад в Финляндию.

Мало кто из добровольцев обращал хоть какое-то внимание на те уловки, что творились за кулисами. Сами они стояли на сцене в свете огней рампы и были истинными актерами, которые с юношеским задором или опытностью более старшего возраста, с искренним вдохновением олицетворяли те ценности, которые – как они думали – они отправляются защищать: свой народ, свою страну, свободу и независимость.

Первые из поддавшихся на агитацию добровольцев из всех частей Финляндии получили от посредников билеты до Хельсинки, где они, никому не мозоля глаз, были собраны «Инженерным бюро Ратас», отдельными группами предстали перед отборочной комиссией для решения о зачислении в батальон. В комиссию входили гауптштурмфюрер доктор Такк в качестве эксперта по годности к боевым действиям и доктор Вайс, врач-хирург. Исследование и изучение кандидатов было весьма строгим. Даже незначительные недостатки были основанием для отказа в зачислении и отправки кандидата обратно домой.

6 мая 1941 года первые отобранные комиссией финские добровольцы выехали по железной дороге из Хельсинки в Турку. В Турку прибывшие группами и поодиночке добровольцы были встречены и собраны в неприметном доме. Вечером того же дня 116 финских добровольцев поднялись на борт теплохода «Адлер»^[46], который ночью вышел из порта Турку на Данциг (Гданьск). Как и положено при перевозках военных транспортов морем, все молодые финны были в спасательных жилетах. Объявленная по дороге тревога заставила всех несколько поволноваться. Была замечена русская подводная лодка, однако больше ничего не произошло.

Утром 7 мая теплоход «Адлер» вошел в гавань Данцига. Финские добровольцы были встречены одним из немецких служащих войск СС и отправлены по железной дороге в Штральзунд, где их разместили в казарме войск СС.

Таким же образом 14 мая проследовал второй транспорт из 255 человек, а 23 мая третья группа из 330 финских добровольцев прибыла из Турку в Данциг и дальше в Штральзунд.

Тем временем известия о движении добровольцев повсеместно распространялись в Финляндии. Значительная часть финского народа и армии, правые круги политиков и Крестьянская партия относились к движению добровольцев положительно. Финские социал-демократы и коммунисты отвергали его и требовали прекращения вербовочной деятельности.

Во всех крупных городах Финляндии имелись отделения «Инженерного бюро Ратас». Потенциальные добровольцы прибывали из всех областей страны и из всех слоев общества. Многие из них имели уже опыт советско-финской Зимней войны 1939–1940 годов, но мало кто из них был в курсе политической обстановки, которая привела к созданию батальона.

В Штральзунде финские добровольцы получили германское полевое обмундирование и отправили домой свою гражданскую одежду. Затем началась облегченная армейская служба.

Через несколько дней финские добровольцы были включены в личный состав 5-й добровольческой дивизии СС «Викинг», которая в этот момент базировалась в Хойберге – одном из войсковых тренировочных лагерей в Швабском Альбе^[47], и в ходе крупных войсковых учений проходили в ее составе окончательную шлифовку.

Из 701 человека, прибывших с тремя первыми транспортами, 421 человек, уже прошедшие военную подготовку в Финляндии или же имевшие опыт финско-советской Зимней войны, были распределены по различным частям и подразделениям дивизии «Викинг», больше всего в 3-й батальон полка «Нордланд». Каждые от десяти до двадцати финнов причислялись к одной из рот и втягивались в проводимое обучение. Финские добровольцы, которые в финской армии были унтер-офицерами или офицерами, должны были поначалу пройти основной курс германского обучения в качестве рядовых солдат, а затем – в зависимости от выявленных способностей – зачислялись на штатные должности дивизии «Викинг» в званиях, полученных ими в финской армии. Равным образом принятые в дивизию «Викинг» финские добровольцы – их затем называли «солдаты дивизии» – принимали присягу в праздничной обстановке.

280 финских добровольцев, не прошедшие воинского обучения, считались новобранцами и были отправлены из Хойберга в Вену, в казарму войск СС «Шенбрунн-Фазаненгартен». Вместе с ними туда же были направлены несколько финских инструкторов. После прибытия всех добровольцев в Вене начался основной курс обучения и подготовки. Здесь, так же как и в лагере Хойберг, параллельно с обучением шли занятия по овладению немецким языком.

Четвертый и пятый транспорты состояли из молодых, не служивших финнов, которым прежде всего было необходимо пройти воинское обучение. Четвертый транспорт (330 человек) вышел в путь 2 июня 1941 года на теплоходе Bahia Laura из порта Вааса в Штеттин (Щецин), а пятый транспорт – 5 июня 1941 года снова на теплоходе «Адлер» из Турку в Данциг. Прибывшие с этими транспортами были также через Штральзунд отправлены в Вену-Шенбрунн.

После прибытия пятого транспорта набор добровольцев в Финляндии был прекращен. С этим же пятым транспортом в Германию вернулись и члены отборочной комиссии (Дамм, Такк, Вайс). Их также сопровождала четырехглавая делегация финского комитета СС – Риекки, Аалтонен, Бакберг и Тамминен, – прибывшая для инспекции финских добровольцев в Германии. Риекки и трое его спутников посетили финских добровольцев и установили, что немцы не соблюдают многие из согласованных условий. Делегация выразила свой протест прежде всего против того, что многие из добровольцев – выходцев из деревень были отдельными группами включены в личный состав полка «Нордланд». Командир дивизии «Викинг» генерал-майор войск СС Феликс Штайнер все-таки смог убедить правительственного советника Риекки и его спутников в том, что «солдаты дивизии» рассматриваются как кадеты и если финны не доверяют немецким боевым и командным методам, то немцы готовы вернуть финский добровольческий батальона на родину. Недовольство финского комитета СС вызвал также тот факт, что финские добровольцы – несмотря на планы финнов – служили в одних подразделениях с добровольцами из завоеванных Германией стран, Норвегии, Дании и Нидерландов. Последние на их родине считались коллаборационистами. Поскольку руководители Финляндии приняли решение оставаться открытыми для этих стран и для Англии, одно из условий формирования батальона было таково: «Финские воинские формирования должны, насколько это возможно, держаться по службе отдельно от остальных».

Когда правительственный советник Риекки и его спутники посещали финских добровольцев в Германии, они – как и все добровольцы дивизии «Викинг» – еще ничего не знали о предстоящей войне Германии с Советским Союзом. Под этим углом зрения вполне понятной становилась антипатия немцев к сводному полку «Нордланд». Однако этот вопрос вскоре стал для добровольцев беспредметным (если рядовых солдат он вообще мог тревожить), когда началась война с Советским Союзом, и немецкая пропаганда начала писать о «крестовом походе Европы против большевизма».

Так называемые финские «солдаты дивизии» очень скоро группами и взводами, ротами и батареями влились в состав дивизии «Викинг», причем ни по службе, ни в военной подготовке они ни в чем не уступали своим товарищам из всех других стран Европы. После усвоения основополагающего курса германской военной подготовки и доказательства своих способностей финские унтер-офицеры и офицеры получили те же звания, которые они имели в финской армии. Во многих случаях благодаря своим знаниям и опыту финские унтер-офицеры и офицеры использовались в штабах «Викинг», в ротах и на батареях для дополнения германских командных методов, они даже играли роль командиров «для особого применения», которым в ходе боев доверяли особо трудные задачи.

Участие в боях 5-й дивизии СС «Викинг» уже было предусмотрено в плане «Барбаросса». Вследствие этого инкорпорацию финнов было необходимо осуществить как можно быстрее. Уже через несколько недель началась переброска частей и подразделений дивизии «Викинг» из Хойберга в район сосредоточения в Силезии.

Особую трудность представляло языковое понимание между немцами и финнами; чужой язык вряд ли было возможно выучить за несколько недель. Это было причиной того, что при тренировках в отдаче приказов финны в качестве унтер-офицеров и офицеров во многих случаях уступали немцам; но командным языком был единственно немецкий, и бои велись согласно уставам германской армии. Понятна и та ситуация, когда, например, финские унтер-офицеры и офицеры, будучи «для особого применения», чувствовали себя «гостями»; но возможно ли было им по причине языковых трудностей и связанной с этим возможности отдачи некорректного приказа доверять высокую ответственность в ходе боевых действий – ответственность, которая во многих случаях является вопросом жизни и смерти? Итак, на первом этапе финские унтер-офицеры и офицеры должны были усовершенствовать свои знания немецкого разговорного и командного языков и изучить германские приемы командования в бою – что тоже требовало известного «учебного времени». Лишь после этого они могли бы командовать подразделениями. Кстати, точно так же обстояло дело и со всеми другими добровольцами дивизии «Викинг».

Боевое использование «солдат дивизии»

Финские добровольцы с самых первых дней их зачисления в личный состав 5-й дивизии СС «Викинг» воспринимались ее ветеранами как равноправные партнеры и в доброжелательной товарищеской атмосфере посвящались ими во все секреты повседневной службы и в особенности многочисленных учений различных подразделений. В лице высших командиров дивизии «Викинг», бригаденфюрера (генерал-майора) войск СС Феликса Штайнера и командира полка «Нордланд» штандартенфюрера СС фон Шольца, они нашли истинных отцов-командиров, которые с искренней заботой о добровольцах облегчали им повседневную жизнь в новой обстановке. Очень часто финские добровольцы стояли плечом к плечу в одной шеренге с их немецкими, датскими и норвежскими товарищами. 5-я дивизия СС «Викинг» рассматривалась как экспериментальное боевое соединение, как европейское воинское формирование, в котором впервые граждане различных европейских государств были собраны как равноправные боевые товарищи. Под командой генерал-майора войск СС Штайнера возникла первая сводная дивизия, зародыш будущей объединенной Европы. Молодые люди из различных стран Европы сплачивались в единое воинское соединение. Из ее рядов вышли первые европейские лидеры, которые, как финны или датчане, командовали затем воинскими подразделениями и частями, состоявшими преимущественно из немцев.

Одновременно с финскими добровольцами в тренировочный лагерь Хойберг прибыли контингенты норвежских добровольцев, которые также были разбиты на отдельные воинские подразделения. Таким образом, отдельные части дивизии состояли из представителей четырех или даже пяти национальностей. Обучение в Хойберге было довольно утомительно, но все же юные добровольцы занимались с большим усердием, стараясь достигнуть намеченных в курсе подготовки целей как можно быстрее.

Финские «солдаты дивизии» вместе с другими подразделениями дивизии СС «Викинг» убыли из Хойберга в район сосредоточения в Силезии. Дело явно двигалось к войне. Но с кем она последует, вплоть до последнего времени оставалось загадкой. Но скоро «солдатское радио» принесло весть, что следует готовиться к маршу по России, союзником которой пока что является Германия.

Из Силезии дивизия проследовала на исходный рубеж для наступления под Люблином в Польше. Там стало известно, что проверка боевой подготовки добровольцев дивизии СС «Викинг» пройдет в войне против Советского Союза.

Боевые действия дивизии СС «Викинг» в России подробнейшим образом описаны в книге Петера Штрасснера «Европейские добровольцы», так что не имеет смысла повторять здесь отдельные ее эпизоды. Финские добровольцы, «дивизионные мужики», с первого дня этой войны плечом к плечу участвовали в ней вместе с остальными солдатами дивизии. Рава-Русская, Лемберг (Львов) и Тернополь стали местами первых сражений. За ними последовали бои на реке Збруч у поселка Сатанов, оборона шоссе «Норд» под Киевом и, наконец, кризисная ситуация на Днепре у Смелы, где финский офицер связи и военный пастор Пихкала вместе с другими сотрудниками штаба дивизии пали в бою смертью солдата. Затем последовали бои за Днепродзержинск и Днепропетровск.

Павлоград, бои с отступавшими русскими частями в районе Сталино (Донецк) и последнее наступление перед надвигающейся зимой в направлении на Ростов-на-Дону и Шахты ознаменовали окончание решительного продвижения вперед в 1941 году.

Самой крупной и жесткой проверкой стойкости добровольцев дивизии «Викинг» стало контрнаступление русских в ноябре 1941 года против отступавшей от Ростова-на-Дону 1-й танковой армии генерал-полковника фон Клейста. Здесь измотанные и поредевшие после долгой летней кампании части дивизии «Викинг» отразили сильный удар Советов. На самом горячем участке этого сражения, на северном фланге растянутого далеко на восток немецкого фронта находился полк СС «Нордланд», который в ожесточенном оборонительном бою один отразил наступление пяти русских дивизий и одной танковой бригады, предотвратив этим окружение и уничтожение 1-й танковой армии^[48]. В этих боях особое мужество и стойкость проявил 3-й батальон полка «Нордланд» под командованием штурмбаннфюрера СС Плева, в котором служило много финнов. Волноломом в этом сражении стал поселок Балабаново. У Балабаново финские добровольцы держались против накатывающихся на них русских танков и не отступили до тех пор, пока основное ядро 1-й танковой армии не заняло новые позиции на рубеже реки Тузлов^[49]. Последующий ее отход привел на рубеж реки Миус, который и стал ее окончательной зимней позицией.

Финские «дивизионные мужики», несомненно, вписали новые страницы истинного и верного братства по оружию в историю 5-й дивизии СС «Викинг» и в германскую военную историю. Большинство из них получили ранения. Многие пали в боях и легли в неглубокие полевые могилы, вырытые в чужой земле, вместе со своими немецкими, датскими и норвежскими товарищами. Но их дух и их готовность к самопожертвованию продолжали жить как знак их верности данному ими слову и Европе.

Создание добровольческого батальона СС «Нордост» – Финского добровольческого батальона войск СС

Собиравшиеся в лагере Вена-Шенбрунн контингенты добровольцев вскоре достигли численности батальона.

15 июня 1941 года из них уже официально был сформирован добровольческий батальон СС «Нордланд».

С 9 июля 1941 года батальон был переброшен по железной дороге в Штральзунд и размещен там в казарме войск СС.

Его командиром стал гауптштурмфюрер СС Коллани. Молодые выпускники юнкерского училища СС в Бад-Тёльце и унтер-офицерского училища СС в Лауэнбурге приняли под свою команду подразделения батальона.

В Штральзунде выявилась необходимость в индивидуальной подготовке добровольцев. Наряду с ней также уделялось большое внимание привыканию финских добровольцев к германским воинским отношениям и установлению доверия к германскому менталитету и знакомство с культурной историей Германии. Во время одного из вечеров-капустников, устраиваемых для здешних солдат, выступили, среди прочих артистов, также Лале Андерсен и популярный диктор германского радио Рольф Вернике. Лале Андерсен спела ставшую впоследствии столь популярной песню «Лили Марлен», которая летом 1941 года начинала свое триумфальное шествие по миру. Рольф Вернике заполнял паузы между номерами различными репризами и шутками. По окончании вечера, во время посиделок за кружкой пива в казино, он в разговоре с Коллани высказал свое удивление тому, что так мало кто из присутствовавших смеялись его шуткам. Но потом уже хохотал он сам, узнав от командира батальона, что большинство зрителей в зале были финнами, очень многие из которых не понимали еще ни слова по-немецки.

Для достижения больших успехов в боевой подготовке 25 августа 1941 года добровольческий батальон СС «Норд-ост» был переброшен в тренировочный лагерь Гросс-Борн^[50], располагавший лучшими возможностями, и размещен в тамошних казармах.

В Гросс-Борне интенсивность подготовки еще больше возросла. Финские добровольцы не жаловались, наоборот, они с энтузиазмом восприняли эти новые условия. На полевых занятиях их обучали главным образом ориентированию на местности по природным признакам. В каждой группе был по крайней мере один финн, который худо-бедно, но мог понимать немецкий язык и при случае служил для остальных переводчиком.

Боевая подготовка проводилась согласно утвержденным планам. С 26 августа по 7 сентября шли занятия по индивидуальной боевой подготовке. С 8 по 28 сентября отрабатывались боевые действия в составе отделения и взвода, а с 29 сентября по 12 октября 1941 года – в составе роты. Завершилась же боевая подготовка финских добровольцев несколькими учениями в составе всего батальона.

После завершения боевой подготовки всей воинской части во всех ротах батальона были сформированы четвертые, так называемые егерские взводы. Тем самым до сих пор усиленные взводы были уменьшены до обычной численности германских взводов военного времени. Во второй роте таким взводом командовал унтерштурмфюрер СС Тойво Ваарамо, лесовод из Северной Карелии (финской. – Ред.) и прирожденный лесной охотник. Егерские взводы были вооружены финскими пистолетами-пулеметами «Суоми», которые им пожертвовала финская армия. Пистолет-пулемет «Суоми» был разработан финскими оружейниками генерал-майором Салоранта и капитаном Лахти. Около 1932 года чертежи пистолета-пулемета «Суоми» через финского шпиона обер-лейтенанта Пантикайнена попали в руки русских. Поэтому было ясно, отчего русские пистолеты-пулеметы с барабанным магазином и высокой скорострельностью так похожи на финские пистолеты-пулеметы «Суоми»^[51].

В лагере Гросс-Борн батальон уже обзавелся и собственным музыкальным взводом, которым командовал и руководил оберштурмфюрер СС Тауно Пайунен, который и сочинил песню, ставшую гимном батальона.

Офицером связи между германскими и финскими командными органами стал инвалид войны (ампутирована рука) финский полковник Левялахти, который выслушивал все проблемы и заботы своих соотечественников и искал вместе с немцами пути их решения.

13 сентября 1941 года добровольческий батальон СС «Нордост» был переименован в «финский добровольческий батальон войск СС».

Тем временем прибыли транспортные средства – мотоциклы, грузовики и легковые машины, которые поступили в распоряжение батальона, который согласно организации войск военного времени превращался в моторизованный. Технический специалист батальона унтерштурмфюрер СС Конрад Бласс, а также ротные шорники и ремонтники приняли их под свою ответственность и стали пополнять свои технические знания французской автотехники.

Наступило 15 октября 1941 года, день принятия присяги, большой день для молодых финнов. Перед построенным в открытое каре личным составом батальона его командир гауптштурмфюрер СС Коллани отдал рапорт коменданту тренировочного лагеря Гросс-Борн генералу Тоферну и членам финской официальной делегации, возглавляемой полковником Хорном, – генералу Хейсканену, майору Риекки, господам Аалтонену и Раутала и дамам Кайла, Хейсканен, Риекки, Туомола, Бакберг и др. Затем военный атташе полковник Вальтер Хорн, после краткой речи, которая переводилась на немецкий язык, передал гауптштурмфюреру СС Коллани привезенное из Финляндии знамя.

Эскиз знамени батальона был разработан майором Риекки, одним из военнослужащих старого 27-го егерского, и в геральдическом отношении проверен профессором Каролусом Линдбергом.

На белом фоне знамени был изображен голубой крест, а в центре креста, на красном фоне, финский лев. В левом верхнем углу знамени красовались сдвоенные руны SS, а в левом нижнем углу – германский Железный крест. Справа вверху располагался финский Крест Свободы, а справа внизу – егерский крест, знак бывшего 27-го егерского. Хотя компетентные германские и финские армейские инстанции еще не вынесли окончательного решения о продолжении традиций Прусского 27-го егерского батальона, но уже по эмблемам на знамени батальона и из сказанных речей было предельно ясно, что батальон продолжает традиции прежнего 27-го егерского.

На этот же момент указывал также и Аалтонен, написавший: «Финские добровольцы наполнили наследие егерей новым содержанием. Так же они горят – как и их отцы – желанием исполнить свои самые заветные устремления, бороться за свободную и независимую Финляндию^[52]. И созданный финский батальон является свидетельством их высочайшей воли к независимости и самозабвенной готовности к самопожертвованию финской молодежи».

После церемонии передачи знамени финским полковником Хорном командир батальона, немец, гауптштурм-фюрер СС Коллани, выступил с ответной речью, которая была сразу же переведена на финский язык:

«Из Ваших рук, господин полковник Хорн, я принимаю это знамя, которым Финляндия осеняет свой добровольческий батальон войск СС. Как военнослужащий бывшего Прусского 27-го егерского батальона, вы также символически передаете мне и традиции Вашего знаменитого батальона, того самого батальона, в котором ваши отцы, мои боевые товарищи, в тяжкие времена сражались за свободную Финляндию и победили в этой борьбе. Своей свободой Финляндия обязана прежде всего ее егерям.

Традиции не могут быть приобретены, они могут быть только обретены. Никто не может взывать к традициям, если он не готов своей собственной жизнью и своими делами приумножать их. И мы все желаем продолжить вашу борьбу, приумножив свершения егерей и покрыв это знамя честью новых побед.

Это знамя будет развеваться перед нами в новых сражениях. Оно поведет в бой солдат, которые добровольно встали в наши ряды, осознав необходимость совместной борьбы.

Господин полковник Хорн, как командир батальона и лидер Ваших молодых финских солдат, в этот час я заверяю Вас: это знамя мы будем хранить, как наши жизни. Мы сделаем все для того, чтобы оно никогда не было повержено в прах. Оно поведет в победоносные бои нас и наших последователей. Под ним мы будем сражаться единой командой, чьим высшим законом станут честь и верность!^[53]

Теперь я передаю это знамя нашему знаменосцу, унтершарфюреру СС Хоффрену – будьте достойны той чести и отличия, которой вы удостоились, будучи избранными пронести его по всему боевому пути батальона. Крепко и надежно держите его в руках и постоянно думайте о том, что только смерть может освободить вас от этой миссии»^[54].

Под звуки торжественного марша, исполняемого музыкальным взводом, унтершарфюрер Хоффрен, сопровождаемый двумя ассистентами, пронес знамя вдоль всего фронта батальона и затем занял место по центру. Снова слово взял гауптштурмфюрер СС Коллани, который перед выстроенным в открытое каре батальоном напомнил о значении присяги:

«В этот торжественный час, в присутствии ваших командиров и представителей Финляндии и германского вермахта, вам предстоит принести воинскую присягу. Мы сейчас возвращаемся нашими воспоминаниями к тому дню, когда вы прибыли к нам. Между ним и днем сегодняшним для вас пролегли недели и месяцы тяжелой и трудной солдатской работы. Однако мне не довелось увидеть среди вас ни одного человека, который бы пал духом от предстоящих вам испытаний. Трудна и сурова была ваша служба, которая должна была сделать из вас хороших солдат. Часть из вас уже была опалена огнем войны и теперь носит знаки различия офицеров и унтер-офицеров. Другим еще только предстоит получить подобные звания. Благодаря вашей энергии и вашей самоотдаче программа вашей боевой подготовки выполнена столь успешно, что батальон в самом скором времени будет направлен на фронт.

Присяга знамени, которую вам сейчас предстоит произнести с полным пониманием происходящего, является не только торжественным актом, означающим окончание вашей боевой подготовки, но также имеет значение в высшей степени знаменательного подтверждения вашей готовности выполнить стоящий перед вами солдатский долг. В принесении присяги профессиональная этика солдата находит свое религиозное воплощение. Солдатская служба и присяга составляют два неотделимых одно от другого понятия.

Каждый из вас ощущает в этот час всю святость и громадность вашей миссии. Клятва верности скрепляется в торжественной форме обращением к Богу. Ваше решение сражаться за свободу, величие и новый порядок в Европе^[55] находит теперь свое величайшее воплощение в вашей клятве.

Ваша жизнь солдата навсегда подчинена теперь основному закону: честь и верность. Честь солдата состоит теперь в безоговорочном подчинении своей личности командирам и тому сообществу, в котором он отныне будет жить.

Наше боевое товарищество требует от своих членов братства, которое особо проверяется в нужде и опасности. И я жду от вас, что вы покажете себя верными вашему братскому долгу.

Вместе с вами стоят под нашим знаменем и бойцы бывшего Прусского 27-го егерского батальона. Они будут вместе с вами присягать этому знамени, и они будут верны этой клятве, как все они, будучи финскими егерями, были верны своей клятве в годы Великой войны, в которой они сражались, пока не были осуществлены наши большие европейские цели».

Медленно склонилось знамя. Четверо молодых финнов возложили свою левую руку на знамя и подняли правую для принятия присяги. Выстроенные роты застыли по стойке «смирно», подчеркивая этим всю торжественность момента. Командир батальона – также касаясь своей левой рукой знамени – стал читать текст присяги, останавливаясь после каждого предложения. Молодые финны повторяли вслед за ним: «Клянусь тебе, фюрер Адольф Гитлер, быть верным и храбрым солдатом. Я обещаю повиноваться приказам твоим и назначенных тобой командиров до самой смерти, в чем да поможет мне Господь».