Kitobni o'qish: «О двигателях истории человечества. О смене главенствующего мировоззрения»

© Вифляев В.Е., 2013

© ООО «Издательство Алгоритм», 2013

* * *

От автора

Творческая личность практически абсолютно автономна в генерации своих творческих решений-озарений. Творческий акт – озарение, непредсказуемое решение, открытие есть организмический феномен, и потому общество не может его генерировать. Если озарениями творческой личности, плодами ее творчества пользуется общество, то такая личность является двигателем общественно-исторического развития.

Общество может принять или не принять на вооружение, то есть, в разработку творение личности, материализованно его воплотить, использовать, придать гражданственное звучание ее творческим решениям, реализованным ею в идеальном плане (единичном экземпляре) и т. п. В этом практически, абсолютная автономия общества, как и в его деятельности – двигателя истории человечества. Таким образом, творческая личность, плодами творчества которой пользуется общество, и само общество как двигатели человеческой истории делят паритет и имеют одинаковую значимость.

Если творческая личность опосредованно, через свое творческое достижение, положительно воздействует на общество, развивает его и тем самым продвигает его историю, то общество как двигатель общественно исторического развития проявляет себя в активных волевых желаниях, хотениях лучшей жизни, выраженных по типу непосредственных форм, поначалу не переходящих в действия.

Возможно поэтому, вектор исторического развития, которое является следствием как, практически, абсолютно автономной деятельности личности (творчество, творческий акт), так и абсолютно автономной деятельности общества, проявляет себя в широчайшем разбросе вариантов государственных и общественных устройств. В этой необъятной амплитуде разброса вовсе не исключены, даже в новейшей истории, трагические варианты, порожденные обществом как таковым, не являющиеся следствием внешней военной агрессии, о которых общество всегда post factum искренне сожалеет.

Введению читателя в понимание проблемы творчества послужит яркий наглядный пример: творческая деятельность лидеров стран, на которой мы акцентируем наше внимание.

Желания общества лучшей жизни используются недобросовестными лидерами, занявшими свое лидирующее положение вследствие эгоистических намерений, всегда в личных, в значительной части коммерческих целях. Поэтому такие лидеры в принципе не могут существенно изменить жизнь народа к лучшему. Они – «мастера совсем по другому делу» (советская народная пословица).

Творчество этих Лидеров Далеко не первой категории. Под первой категорией творчества мы понимаем творческий процесс, не связанный с процессом коммерциализации¹. Более низкие категории творчества принципиально связаны с этим процессом, если не основываются на нем, то есть, не существуют вне и без него.

Однако творчество недобросовестного лидера как любое творчество, имеет доминантную основу-природу и личные цель и желание как минимум индифферентные к радикальным улучшениям жизни народа, а порой противные им. Изменить одномоментно природную основу своего творчества или стать одновременно субъектом низшей и первой категории творчества эти лидеры, как и любые творцы, не могут: например, помимо личных эгоистических творческих целей, бескорыстно творить во благо своего народа – первая категория творчества.

Редчайшие исключения подчеркивают это правило, которое не противоречит логике организмической интерпретации психического развития. Одновременное взаимодействие двух и более доминант, тем более творческих доминант, в одном субъекте – случай исключительный. Это подтверждает тот факт, что лидеров, существенно поднявших жизненный уровень народа, до обидного мало.

Кроме того, такое сдвоенное желание недобросовестного лидера реализовать свои личные амбиции и одновременно радикально улучшить жизнь народа, в большинстве случаев наталкивается на объективную невозможность, чреватую возникновением макроэкономических коллизий общества.

Таким образом, у лидеров, достигших лидерства вследствие эгоистических намерений, своя, сугубо личная творческая цель и желание, иное творчество, не связанное с радикальным улучшением жизни народа, другое творческое амплуа, другое творческое призвание.

Утверждение объективной невозможности (имеются очень редкие исключения) радикального улучшения жизни народа усилиями недобросовестного лидера, помимо приведенных аргументов, подтверждается историческими примерами-доказательствами.

Пример первый.

Коммунистические вожди Советской России и Советского Союза (с 1917 по 1991 г. их было 7) не любили свой народ, причем феноменально не любили.

Будучи субъектами творчества не первой категории, реализуя лишь свою творческую эгоистическую цель – абсолютная и безграничная власть со всеми вытекающими выгодами – они стремились к мировому господству коммунизма и через это к личному господству над всем миром, во всяком случае последнее не исключалось. Рабски придерживаясь и соблюдая доктрину марксизма-ленинизма, ее модели-химеры (мировая революция, перманентная революция, построение социализма в одной, отдельно взятой стране, лишение человека полностью личной экономической автономии, то есть, частной собственности и т. п.), они с октября 1917 г. стали проводить социальную экспериментацию – следствие любых революций – которая длилась почти век и оказалась для них не случайностью, а насущной необходимостью.

Советская социальная экспериментация стала уникальной по беспределу, вездесущности и постоянству. Из народа и людей стали делать объекты для недопустимых и запредельных экспериментов, в значительной части случаев превращая человека в биомассу: беспрецедентные пытки над репрессированными невиновными со смертельным исходом, расстрелы репрессированных невиновных, помещение невиновных в спецлагеря ГУЛАГа, откуда заведомо не возвращаются и погибают.

Однако всем вождям Советской России и Советского Союза эти акции социальной экспериментации, то есть творчество лидеров не для себя, а для народа, точнее псевдотворчество, как указывалось, если эгоизм и может что-то сотворить, то только для себя, – естественно, не дали ожидаемого эффекта, энерговыигрыша. В какой-то степени увеличилась лишь экстенсификация труда.

Эти эксперименты, кампании, акции были и пиаракциями, втягивающими как можно больше людей в изнуряюще бесплодный трудовой энтузиазм, и наивным гигантизмом с гигантскими стройками коммунизма со страшными антиэкологическими последствиями – отравой общества и т. п.

Однако глубинная сущность вековой страды советского социального экспериментирования от ленинской продразверстки до горбачевской перестройки заключалась в бесконечном и бесплодном поиске эффективного повышения производительности труда. В результате производительность труда стала тем камнем преткновения, о который споткнулся Советский Союз в 19851991 гг., проиграв холодную войну.

Коммунистическая элита Советского Союза не хотела, не смогла и не сумела понять, что творчество, тем более творческий акт (озарение, непредсказуемое решение) абсолютно автономный психический процесс, отторгающий любые советы, инспирации общества по решению поставленной задачи: они всегда заведомо бесплодны; что творческий акт – прерогатива личности; что синоним творческого акта – энерговыигрыш организма и, стало быть, реальное ускорение и увеличение производительности труда, позитивная, непрестанно растущая экономика страны. Невозможность понимания всего этого – трагедия коммунистического Советского Союза и всего, на сегодня уже разрушенного, социалистического лагеря.

Такой экскурс в историю, экономику, внутреннюю политику Советского Союза сочтут политизацией и социологизацией психологической науки. Сторонниками такого взгляда, очевидно, окажутся апологеты культурно-исторической психологической теории, придумавшие эти термины.

Эта теория, по сути, новая марксистская психология, родилась в начале 20-х годов прошлого века и по мнению апологетов и ее основоположника стала единственно научной психологией в мире.

Она стала советской партийной наукой, обслуживающей советский режим, не допускающей никакого инакомыслия. В таком же духе она действует и сейчас, несмотря на то, что советский режим более 20 лет как кончился.

Главные постулаты культурно-исторической психологической теории: обязательный примат социального над психическим; психика человека, его высшие психические функции – своеобразная производная, от культурно-исторического общественного развития… единственная возможность генерации таких функций – только через общественно культурно-историческое; безграничные творческие возможности общества… Творчество – прерогатива общества; человек не имеет и не может иметь такой прерогативы и не может обладать, практически, абсолютной, то есть, полной автономией, необходимой для творчества и творческого акта.

Нельзя не заметить консолидации приведенных постулатов. Однако нельзя также не заметить, что их единство и каждый постулат в отдельности пронизаны и пропитаны упрощенчеством. Последний же постулат о творчестве – фатальный трагический изъян культурноисторической психологической теории, «стараниями» которого она в более или менее недалеком будущем разрушится, выйдет из строя, попросту говоря, канет в небытие. Так, развенчав всякие надежды простого человека-работника на его творчество в личном деле-профессии, заменив это творчество беспрекословным подчинением безгранично авторитарному коммунистическому руководству – «…инициатива наказуема», «…клюй, где посыпано», то есть делай так, как велено (народные пословицы советского времени) – канул в небытие Советский Союз.

Какую конкретную помощь оказывала культурноисторическая психологическая теория вышеуказанным коммунистическим лидерам Советской России и Советского Союза в их творчестве для народа?

Все акции социальной экспериментации Советской России и Советского Союза, если рассматривать их под знаком интеграла, то есть вся экспериментация в своей, почти вековой, длительности и каждая акция в отдельности – производные последствия от них катастрофичны – являлись запредельными психическими раздражителями как по силе (величине), так и по времени воздействия. Размеры параметров этих раздражителей правящую элиту не заботили и она о них не думала.

Между тем, Россия к концу XIX и началу XX века – крестьянская аграрная страна. Крестьяне – подавляющее большинство населения. Крестьянин – принципиальный собственник с соответствующим менталитетом. Такие акции как: продразверстка, ликвидация кулачества как класса, коллективизация и, как следствие, неоднократный голод (Украина, Заволжье) с зафиксированными фактами каннибализма, депортация народов (неоднократно), административно-принудительное коммунальное жилье в городах, укрупнение сел и деревень (перспективные-неперспективные деревни), реорганизация предприятий, учреждений, организаций, а также административно-управленческого аппарата, приблизительно, раз в год или несколько лет – вот беглый, далеко не полный перечень акций советской социальной экспериментации с 1917–1991 гг.

Все эти факты широко известны и оговорены, однако, даются нами в аспекте творчества, то есть, как «творения», «творческие достижения и свершения» лидеров Советской России и Советского Союза во имя народа.

Все эти акции, как уже говорилось, запредельные психические раздражители как для крестьянина, так и для горожанина.

Отдельным трагическим эпизодом этой экспериментации – мы охарактеризуем это ниже – стали репрессии и расстрелы невиновных и административное притеснение членов их семей (ЧСИР – принятая аббревиатура: член семьи изменника родины).

Человек – самая сильная биологическая система на земле. Однако – не до бесконечности. Из этой экспериментации далеко не все выходили без «остаточной деформации» психики и центральной нервной системы. Возникло множество заболеваний психического и неврологического характера, а также алкоголизм и наркомания не столько от предрасположенности и наследственности, но от социальной безысходности. Прямой обязанностью психологии стало исследование этих заболеваний, их этиологии, статистики и констатация пагубного влияния таких социальных экспериментов – запредельных психических раздражителей – на человека.

Культурно-историческая психологическая теория не сделала этого.

Автор не столь наивен, чтобы не понимать, что в той обстановке осуществить это было невозможно и не следует требовать героизма от сподвижников культурно-исторической психологической теории, хотя, героизм в редких случаях, даже тогда, имел место. Все знают, например (должны знать) как один герой, рискуя собственной жизнью, спас от варварско-большевистского разрушения храм Василия Блаженного в Москве. Тем не менее – здесь следует «назвать вещи своими именами» – такое бездействие культурно-исторической психологической теории следует рассматривать как действие. Детализация диалектического превращения бездействия в действие хорошо показана в науке права. Именно такое бездействие культурно-исторической психологической теории – советской партийной психологической науки – следует рассматривать как действенную неоценимую помощь советской государственной элите в ее деле «управления» государством.

Используя вышеуказанные термины культурно-исторической теории, можно также интерпретировать такое ее бездействие как махровый расцвет социологизации и политизации всей советской психологической науки в течение всего XX века.

Между тем, автору не известно, чтобы какой-либо ученый, исповедующий культурно-историческую теорию, в то время написал бы работу «в стол» о необходимости создания специальной психологической службы-помощи для исследования этиологии, медицинской статистики множества вышеперечисленных заболеваний. Автору также не известно, чтобы такой же ученый издал бы подобную научную работу после 1985 г., когда никаких препятствий для этого не было.

Акцентируя и педалируя примат социального над психическим, культурно-историческая психологическая теория в реальности способствовала утверждению такого общества, что уничтожает самое себя.

Очевидно, за нижеследующий фрагмент текста автора нарекут отступником от научного жанра или хуже того. Эка невидаль!

Прошло лютое лихолетье репрессировавшей сталинщины. Это – страшная трагедия. Неизгладимый безобразный шрам на истории России. Народ не простит и не забудет этого никогда. Мало осталось сейчас в живых, тогда невинно репрессированных. Сердце автора всегда с ними. Однако они простят и не отринут его за следующие слова.

Автор обращается к народившимся после смерти Сталина поколениям. Собратья по бывшему социалистическому лагерю! Вас много! Если вам дорога истина и история, рассмейтесь, расхохочитесь вселенским гомерическим хохотом – это хохот здоровья: сталинщина разучила Вас искренно смеяться без острастки и хохотать во весь голос взахлеб – над «совершенством» коммунистического управления Советской Россией – флагманом социалистического лагеря – когда, в определенное сконцентрированное время (пик 1928, 1937 гг.), количество² десятимиллионного порядка невинных людей, ваших соотечественников, было репрессировано; миллионный порядок из них был расстрелян. В последующее сконцентрированное время (пик 1956 г.), в таком же десятимиллионном порядке численности все невиновные репрессированные были освобождены, часть из них реабилитирована, в том числе, расстрелянные, посмертно.

Этот хохот – конечно, сатира. И если она была бы плодом пера литератора-мастера, сатира классная: есть кому смеяться до слез, а есть кому заплакать. Сатира как шоковая терапия необходима и обязана жить в обществе полноценной и полнокровной жизнью, развивать и продвигать его историю, несмотря, порой, на его нежелание.

Дело, однако, не в сатире. В нашем контексте она в «снятом виде». В центре внимания – дистанцирование, взгляд сверху, разом возникшее озаренное массовое осознание, что коммунистическая партия абсолютно бездарна, импотентна в деле управления обществом и государством. К ней и подобным партиям вообще не следует относиться серьезно.

Таково «творчество» лидеров Советской России и Советского Союза, боровшихся друг с другом за власть в XX веке.

Пример второй.

В мире имеется примерно 250 государств. Точность этой цифры для контекста нашего изложения не принципиальна, тем более, что это количество имеет исторически постоянный разброс. Здесь не столько важна предельная точность, сколько, хотя бы, приблизительное соотношение частей: примерно 50 передовых государств с развитой экономикой, это, в основном, государства западной Европы, и остальные: примерно 200 государств, так называемых развивающихся или догоняющих, с отсталой экономикой. Это соотношение 50:200 настолько длительное и стойкое, что позволило злым языкам называть эти 200, то есть, 80 % государств, вечно догоняющими и вечно развивающимися.

Экономическая наука, очевидно, сочла нормальным такое соотношение, имея ввиду низкий уровень экономического развития этих стран и обязательную поступенную стадиальность экономических формаций в их предстоящем экономическом развитии.

Однако среди этих 200 государств очень редко (единичные) в своем экономическом развитии вырываются настолько вперед, что жизнь своего народа ставят на новый, качественно более высокий, передовой уровень и становятся конкурентными передовым странам по выпуску товаров самой высокой технологии. Япония, Южная Корея, Сингапур, Бразилия – вот самые значимые эти государства.

Экономическая наука такие прорывы называет экономическим чудом. Однако чудес на свете не бывает и, тем более, наука не должна это констатировать.

Очевидно, в свое время, в этих нескольких перечисленных государствах появились лидеры (каждый с небольшой группой лиц, сподвижников), обладающие творчеством первой категории, не связанным с процессом коммерциализации, бесконечно преданные своему народу, бескорыстно служащие ему и беззаветно любящие его всей душой и, как говорится в просторечье, прорастающие в него всей плотью и кровью.

Их творческая идея вошла в резонанс с чаяниями народа, который включился в трудовой энтузиазм и поднял свою жизнь на надлежащую ступень благосостояния³. Очевидно, такое бескорыстное творчество I категории, не связанное с процессом коммерциализации, в том числе и у таких лидеров, следует назвать человеческим фактором. Не следует путать это наше выражение с общепринятым: человеческий фактор в отрицательном значении как человеческая фатальная ошибка на транспорте и т. п.

Очевидно, появление таких лидеров следует приравнять также и к объективному экономическому фактору: такой лидер – двигатель истории человечества. До сего времени советская и постсоветская экономическая наука, приверженка марксистского исторического материализма, – постепенная стадиальность экономических формаций, – не смогла этого сделать.

Однако, вышеуказанные «чудеса» возможны в любой отсталой развивающейся стране. При этом возможно появление экономической многоукладности.

…«Историки указывают на необычное расширение в это время (др. Греция, примерно, IV–III в. до н. э. – Авт.) единоличных торговых предприятий… Увеличивается класс зажиточных предпринимателей, причем происходил процесс, общеизвестный для подобных условий: рабы становились все дороже и дороже по мере разрастания торгово-промышленной конкуренции, а свободный труд – все дешевле и дешевле ввиду роста городов… Не только денежное хозяйство водворилось в эллинистическую эпоху во всей своей силе, но мы находим здесь даже большое развитие банковских операций. Мало-помалу капитал стал концентрироваться в немногих руках, а народная масса – беднеть» (см. А. Ф. Лосев. История античной эстетики; ранний эллинизм, курсив Лосева, стр. 9; Москва, Искусство, 1979). Эта экономическая многоукладность и одновременное сосуществование всех форм собственности в древней Греции подтверждена российскими археологами. Первопроходцем этого открытия был кандидат исторических наук Цехмистренко В. И. (60-е годы прошлого века).

Таким образом, в значительной части этого количества (примерно 200 развивающихся государств) может иметь место экономическая многоукладность⁴. Между тем, в этих вышеназванных 200 государствах существовало и существует гораздо более 200 – имеет место ротация – лидеров. Подобные лидеры, за исключением нескольких, сотворивших экономические «чудеса», существуют во всем мире, даже в передовых странах. Общее в них то, что у каждого из них, то есть, у всех в глобальном масштабе отсутствует наш человеческий фактор в положительном значении – большое творчество I категории, не связанное с процессом коммерциализации⁵. Этот наглядный пример еще раз подчеркивает, что лидерство страны (общества) требует именно такого творчества.

В двух предложенных примерах мы охарактеризовали в предельно общих чертах творчество лидеров подавляющего большинства стран земного шара. Картина получилась мрачной и неприглядной. Очевидно необходимо осветить ее ярким рембрандовским лучом, тогда картина станет живописной. Например, всем известно имя такого лидера, как Ф. Д. Рузвельт. В эпоху кризиса 1929–1934 гг. он спас Америку, весь капиталистический мир и все человечество от грозящей максималистской опасности, показав и доказав максимализму альтернативную возможность существования человечества и патологию максималистского существования.

Дело, однако, не в живописи, а в научном понимании, что творчество имеет несколько категорий. К I категории относится традиционное творчество: поэта, писателя, композитора, художника-живописца, скульптора, ученого, изобретателя и т. п. Процесс такого творчества в определенных случаях вознаграждается, но это – не главное. Если вознаграждение закончилось, творец до конца своих дней будет без награды работать над своей идеей и целью. Это бескорыстное большое не коммерциализованное творчество.

Именно таким творчеством I категории, как уже упоминалось, должен обладать лидер государства, если хочет жизнь своего народа поднять на качественно более высокий уровень благосостояния.

Творчество II категории основано на принятой законом коммерции и не существует вне и без коммерции. Традиционно – это предпринимательство.

Творчество III категории – это преступная деятельность, то есть, творчество в основном как коммерческая прибыль, оценивающееся обществом в отрицательном измерении, по шкале отрицательного отсчета. Его творческие акты – преступления или иные правонарушения, подлежащие обязательным санкциям, уголовному наказанию с обязательным восстановлением вреда.

Такое понимание, если упадет на благодатную почву и найдет отклик во множестве душ, есть вклад, какой бы ни был он малый, однако, реальный в борьбу против сегодняшнего кризиса нравственности. Эта реальность резко отличается от метода финансово-денежных вливаний, «финансовых подушек» для стран, пришедших от кризиса в катастрофическое состояние. Такой «метод» несерьезен. Если пользоваться медицинской лексикой, то это метод врачевания следствия, а не причины.

Технические и вычислительно технические методы, если уповать на них как на панацею, так же мало эффективны. Не следует забывать, что преступление, хоть и в отрицательном значении, все же творчество и творческий акт, и длительная борьба в этом случае будет вестись с переменным успехом и незначительным перевесом в ту или иную сторону.

Очевидно в предстоящей комплексной борьбе с безнравственностью главенствующее место ведущего уровня займет нарастающее общественное движение за торжество нравственности, создающее постоянную преграду коррупции, все более укрепляющуюся жестокую категорическую нетерпимость и обструкцию ей. Это массовое торжество возрождающейся нравственности перерастет в очищающий кризис (по П. Флоренскому), который поразит безнравственность в самое сердце. Уверенность автора, что это обязательно произойдет, основана на том, что у человечества нет выбора. Любая альтернатива – гибель человечества.

В предлагаемой книге открыт и показан психический процесс, лежащий в основе творчества и творческого акта. Вдумчивый и пытливый читатель обязательно разберется, поймет и усвоит его. И, возможно, как древний сказочный витязь, став перед роковым камнем на распутье дорог, он выберет самую трудную и опасную, таящую открытия, слаще которых для сердца ничего нет, – дорогу Большого Творчества. Пожелаем ему победы.