Глаза слезились от сильного ветра. Воздух вокруг ревел яростью. Острые крылья альбатроса разрезали плотную ткань неба. После подземелий одинокого острова так чудесно было снова ощутить на щёках капельки морской соли. Но с самого рассвета Мартина одолевали тяжёлые мысли. Впереди их ждала неизвестность. После того как слеза камня спасла вождя от неминуемой смерти, в их честь был устроен пир. Вся деревня плясала, веселилась и чествовала путников. Сколько замечательных песен было спето. Мартин чувствовал, как уходит накопившаяся усталость, но мысли о семье, грозящей друзьям опасности, о планах злобной Изерги, не дали ему насладиться празднеством. На исходе следующего дня он подошёл к отцу Таи и напрямик ему сказал:

– Сердцу моему тревожно. В далёкой северной земле поднимается зло. Мы должны помешать ему, вновь овладеть этим миром. Не сочти за неучтивость, но завтра на рассвете мы отправляемся в обратный путь.

Тот все понял его и благословил в дорогу. На прощание Тая крепко обняла Мартина, а затем резко оттолкнула и убежала в деревню. На рубашке осталось два мокрых пятнышка от слез. Отец Альбатрос нетерпеливо раскрывал свои крылья на ближайшем утёсе, подставляя их ветру. Карак отлучился ещё ночью. По возвращении он незаметно приблизился к мальчику:

– Перед отлётом я бы хотел тебе кое-что показать.

Мартин удивился, но последовал за скользившим над землёй вороном. Он бежал довольно долго, пока не увидел знакомые очертания валунов у входа в подземный лабиринт пещер. Но никакого желания ещё раз спускаться у него не было. Под рукой не было ни одного факела, но ворон упорно вёл его ко входу, не слушая его возражений:

– Вот, – только и произнёс он, постучав клювом по большому золотому кругу, лежащему на валуне. Мартин подошёл и рассмотрел непонятный предмет, напоминающий старинные карманные часы. Мартин не знал, у кого мог быть такой большой карман, чтобы эти часы поместились. Две золотые крышки, соединённые несколькими защёлками. Он осторожно их открыл. Внутри были непонятные кольца разного размера с начертанными по кругу символами и цифрами. Лежал инструмент, смутно похожий на школьный циркуль. Всевозможные пластины с таблицами и много другой мелочи. Казалось, что кто-то разобрал эти часы, и, не сумев собрать, побросал все обратно в корпус и выбросил.

– Откуда они тут? – спросил он.

Ворон только развёл крыльями:

– Возможно, черепаха одарила, подумала, что тебе они пригодятся.

– И зачем мне большие сломанные часы? – спросил у ворона Мартин.

– Это не часы, – звучно сообщил неслышно приземлившийся альбатрос, наблюдавший из-за его плеча.

– А что тогда? – удивился мальчик.

– Это очень древний прибор. Он позволяет мореходам держаться заданного курса, в каких бы морях они ни находились. Сейчас такие уже не делают. Чтобы его изготовить, надо много знать о мире, движении вод, звёзд, солнца.

– Вот такого прибора и не хватает моему деду. Уж он-то бы нашёл ему применение.

Словно в ответ на его слова, раздался громкий крик. С неба на них стремительно рухнула большая размытая тень. Быстрокрыл приземлился, распахнув крылья. Он заговорил о чем-то на непонятном языке, обращаясь к Отцу Альбатросу. Тот выслушал его, и голова его поникла. Повернувшись к друзьям, он изрёк:

– Льды достигли побережья. Беспощадные воины Изерги уже недалеко от обитаемых земель. Сполохи не могут сдержать мчащуюся на нас лавину. Мы опоздали.

– Не говори так. У нас есть рог северных людей. Только он может опрокинуть войско холодных земель. Мы должны успеть, – приободрил его Мартин.

– Ну, ежели так, то мне понадобятся все силы окрестных ветров, – могучая птица взлетела на ближайший утёс и выкрикнула, обращаясь к небесам. – Услышьте меня, братья Ветры. Наполните мои крылья силой и быстротой. Встанем плечо к плечу супротив силы, пожирающей мир.

И Ветры услышали. Взревели. Сплелись в одну силу, воздух натянулся, как струна. Закрутили волны. Поднялась страшная буря.

Карак едва справлялся с воздушными потоками, но бросился к мальчику, и забрался за пазуху.

– Мартин, – сквозь шум урагана проревел альбатрос, – отдай Быстрокрылу золотую небесную карту. Он отнесёт её твоему деду. А мы тем временем достигнем самого края обитаемого мира и сразимся с полчищами тьмы.

Быстрокрыл осторожно принял ношу, расправил крылья и растворился в потоках ветра. Мартин подумал, что того разорвало мощными струями воздуха, но всмотревшись в небо он увидел, как маленькая точка быстро растворилась за хлопковыми облаками. Отец Альбатрос подождал, пока Мартин крепко обнимет его шею, после чего расправил крылья, рывок и ветер сам вознёс его над морем. Такого стремительного полёта Мартин ещё не видел. Острова внизу проносились одним большим размытым пятном. Если бы он хоть на миг ослабил хватку, взбесившийся ветер мог унести его. И вот впереди показались очертания горы-кузницы. Впервые за многие столетия в ней не горел священный Огонь. В холодном горне застыл металл. Мир не содрогался от ударов могучего молота. Приветливый дымок не курился над вершиной. Только стал слышен скрежет когтей демонов, пытавшихся сдвинуть с места остывающий щит Отца Грома над входом в глубокие пещеры.

Ещё миг – и показался неровный край льдов. Местами их толща утопала в зелени лесов. Как много они отобрали у побережья, подумал Мартин. На самой кромке льдов стояла светлая дружина. Он успел рассмотреть разноцветные плащи Сполохов, тёмную голову Инмара. Поодаль возвышался страшный воин с растрёпанной шевелюрой и торчащей бородой. Воин неистово бил мечом о железный щит, разя наступавших врагов молниями. Небо цвело красками. Сполохи рубились отчаянно. Инмар превращал всех в снежную пыль своим молотом. Солнечные стрелы разили направо и налево, растапливая неудержимые снега. Крылья бури принесли друзей в самую гущу сражения. Неудержимые ветры оперлись могучими плечами в щиты ледяных великанов, сталкивая их обратно в море. Отец Альбатрос заложил крутой вираж. Мартин успел рассмотреть ровные шеренги медведей, орды кровожадных волков, оскаленные пасти неведомых доселе чудовищ. И посреди этого кошмара прихрамывала чёрная точка. Сама Изерга. Из её открытого рта вырывались пурга и метель, единственный глаз превращал все в лёд. Там, где ступала её нога, вздымались снежные кручи. Её мертвящий взгляд всего лишь скользнул по крылу альбатроса, как тот камнем упал на землю. Мартин скатился в снег. От удара в голове его помутилось, он безуспешно пытался встать. Над ним склонилась оскаленная пасть. Из нутра чудовища пахнуло гнилью. Резкая боль. Из его груди вырвалась чёрная молния и заслонила глаза врагу крыльями.

– Мартин! Рог! – кричала тень голосом ворона.– Дуй в рог!

Мартин непослушной рукой шарил в глубоком снегу. Его рюкзак сорвало во время падения, порвались лямки. Тот упал неподалёку. Где же он? В трёх шагах. Не в силах подняться, он пополз, и стал перебирать в рюкзаке ставшие уже такими бесполезными вещи. Над ним склонилась тень. Он там и замер и рукой в рюкзаке, только поднял глаза. Изерга сверлила его своим единственным оком и криво улыбалась, лицо покрылось льдом. Она раскрыла рот и засыпала мальчишку колючим снегом. В недрах рюкзака рука Мартина наконец-то нашла гладкую поверхность перламутрового рога. В глазах потемнело, он уже не чувствовал ног. Он должен. Он сможет. Двумя руками он прижал рог ко рту, но сил на дыхание уже не было. Его засыпало снегом уже по горло. Тяжесть давила ему на грудь, не давая вздохнуть. Он чувствовал, как растёт в нем страх и отчаяние. Краем глаза он видел, что Сполохи схватились врукопашную с ледяными великанами. Их мечи давно разломились, а нарядные плащи превратились в лохмотья. Он должен. Он сможет. Рядом покатился замерший ворон. Мартин словно проваливался в колодец. Тень его становилась все больше и ярче, а мир терял краски. Все впустую. Он никогда больше не сядет у камина, а бабуля не расскажет ему сказку. Тепло огня не коснётся его рук. А печь больше не будет обжигать. Невдалеке пытался вырваться из ледяного плена могучий Инмар. Он потерял свой молот, а руки его были заключены в нерушимые оковы. Глаза мальчика закрывались. Уже не слышно разящего щита Отца Грома. Все путешествие Мартина было напрасно. Он не справился. Он исходил вдоль и поперёк три мира. Скакал по небесам, спасался под землёй, и даже улетел на неведомый остров. Остров…

И два крохотных обжигающих уголька затеплились на его груди. Они наполняли непослушное тело теплом. Разгоняли кровь, сбрасывали коварное оцепенение. Мартин прижал непослушную руку к сердцу. Вот оно, тепло жизни. Под рукой на рубашке так и остались два мокрых пятнышка, куда на прощание упали слезы рыжеволосой девочки с далёкого острова. Он сделал судорожный вдох и поднял волшебный рог. Тень страха промелькнула на искривлённом одноглазом лице. Мартин из последних сил выдохнул. Поначалу он ничего не услышал. Потом раздался далёкий низкий вибрирующий звук. Он становился все выше и пронзительней. Изерга упала на колени, обхватив голову руками. Вокруг, словно стеклянные, рушились ледяные великаны. Волки бежали, поджав хвосты. Хозяева льдов мелькали своими черными пятками. Со всех сторон слышался шум трескающегося льда. Журчание воды. Подул тёплый ветер, он сталкивал остатки снега в далёкое море. Мартин всей кожей ощущал, как спадают чары злобной Изерги. Как рушится её твердыня. Как рассыпаются саркофаги и выходят существа, пленённые ею. Они подставляют свои лица и тела ласковому весеннему солнцу. Освободились от оков Инмар и израненный Отец Гром. Они поспешили зажечь Негасимый Огонь в кузнице, и гора опять приветливо задымилась. Дыхание у Мартина кончилось. Тяжело дыша, он опустил рог. Изерга, до этого сидевшая неподвижно, юркнула под корягу и исчезла.

– Стой! – вскочил Мартин, но было уже поздно. Ноги его не слушались. Он упал, выронив рог. Над ним склонились знакомые лица. Кто-то большой и сильный поднял его и бережно нёс. Для него все было как в тумане. Рядом шли другие смутные фигуры.

– Вот и весна пришла, – произнёс довольный голос кузнеца. – Зима ещё не скоро нагрянет. Большое ты дело сделал, малыш.

– Но, но она… сбежала… и я-я не смог её остановить, – заплетающимся языком выдавил Мартин.

– Не печалься. Когда она вернётся, мы будем готовы. И снова вступим в бой, – успокоил его кузнец. – Всегда будут смельчаки, те, кто встанет против приходящей тьмы. Если с ней не бороться, то никогда и не победить. Запомни это, малыш. А теперь спи. Тебе надо отдохнуть и набраться сил.

Эпилог

Утро выдалось на редкость солнечным. Сквозь затянутое изморозью окно лучи ласково тянулись к лицу, прикасались к волосам. Мартину ни за что не хотелось покидать тёплую постель. Он приоткрыл глаза. Его старая комната с разбросанными по углам вещами была ярко освещена. Он ещё сильнее натянул на голову одеяло и, подогнув ноги, отвернулся к стене. Внизу на кухне бабуля гремела посудой. Он знал, что спустя некоторое время она поднимется его будить для завтрака. Но никакая сила сейчас не могла выгнать его из кровати.

– Мартин! Просыпайся! Вставай лежебока, завтрак готов, – донёсся сквозь полудрёму голос бабушки.

Мартин покрутился под одеялом. Он безуспешно пытался вернуться в сон. Тихо заскрипела лестница, дверь комнаты приоткрылась, мягкие шаги затихли у кровати.

– Так я и знала, – усмехнулась бабушка. – А ну марш умываться и чистить зубы. Завтрак остывает. Сегодня такая благодать на улице. Непогоды и след простыл, солнце светит, птицы поют. Вышел бы на свежий воздух, погонялся с мальчишками.

Внизу зазвонил дверной колокольчик.

– Кого ещё принесло с утра пораньше, – заворчала бабуля и начала спускаться вниз по скрипучим ступеням, крикнув сквозь приоткрытую дверь. – А ты вставай, лежебока, чтобы я по сто раз не разогревала.

Мартин услышал, как открываясь, скрипнула дверь. Бабуля говорила с кем-то через порог. Когда дверь закрылась, раздался радостный голос Августы:

– Мартин, спускайся скорее. Твои родители прислали телеграмму. Они пишут, что погода наладилась, их станция снова свободна ото льдов. Вахта у них закончится на следующей неделе. И с первым паромом они прибудут домой.

Мартин выскочил из тёплой постели, побежал босыми ногами по холодному полу. Он перескочил через несколько ступенек, и бросился к бабуле, выхватив у неё телеграмму.

– Наконец-то почта заработала, а то из-за этого проклятого бурана никакой связи не было столько времени, – радовалась бабуля. Она переворачивала поджаристый хлеб на сковороде. – Садись давай. Сегодня море спокойное, пойдём с тобой встречать первые корабли.

– Это что? Такая традиция? – недовольно спросил Мартин, усевшись за кухонный стол и пододвигая к себе гренки и мёд. – Как с яйцами на завтрак?

– Да. Встречать первые корабли после долгой зимы – это праздник, – объяснила ему бабуля, – а ты разве против?

– Нет, что ты, только за. Я так соскучился по тебе, – он вышел из-за стола и крепко-крепко обнял бабулю, такую родную в цветастом фартуке.

– Тебя ночью никто не подменил? – улыбнулась бабуля, потрепав его по макушке.

– Нет, никто. Просто я хотел сказать, что люблю тебя. Порой я не слушаюсь, но это ничего не значит. Я же все равно твой любимый вредный внук?

– Конечно, да, – успокоила его Августа.

Закончив завтракать, они собрались на пристань. Там уже собрались жители посёлка. Все вышли встречать первые в этом году корабли. Но Мартин, как всегда, копался. Августа ворчала, и пока они вышли из дома, отправились в сторону пристани, первый корабль уже подошёл. И по спущенному трапу бежали люди, которые растворялись в толпе встречающих под радостные возгласы. Больше всего их досталось старику, одетому в поношенный, выцветший морской китель. Он волочил за собой огромный вещевой мешок и попыхивал трубкой. Все расступались перед ним и приветливо хлопали по плечу. Августа, словно громом поражённая, встала посреди толпы как вкопанная. Затем упёрла руки в бока и закричала на всю улицу, да так, что Мартин удивлённо подпрыгнул:

– Старая ты каракатица! Краб ты мелководный! Медуза ты солёная, камбала копчёная! Это ж надо же…дюжину лет носа не совал, а тут нарисовался. Поди, под тёплым бочком в южных портах сиживал, а я тут как знаешь?!

Казалось, этот поток не остановить, но дыхание быстро закончилось, и старик с голубыми глазами сгрёб её в объятья:

– Родная моя, да если бы ты знала… Я каждый день жил только мыслями о тебе. О Карле и Эмме… Наш корабль налетел на риф во время шторма. И только я спасся. Двенадцать лет я жил на острове, пока меня не подобрал проплывающий мимо корабль. Только мысли о тебе помогли мне выжить…

Так они простояли долгое время. Мимо проходили люди, возвращавшиеся с пристани. В конце концов, улица опустела, а они все стояли, прижавшись друг к другу, и что-то шептали. Мартин окончательно замёрз. Он вначале походил взад-вперёд, а потом подошёл и подёргал бабулю за рукав.

– Бабуля, холодно же. Пойдём домой.

Августа, взглянула на него и с силой прижала к себе.

– Вот так, внучек. Не ждали, не гадали… Вот как в жизни-то бывает. А ведь я его уже похоронила. Ой, что это я. Вы же ещё не знакомы. Джонатан, позволь представить – это твой внук Мартин. Мартин – это Джонатан, твой дедушка.

– Зови меня Старина Джо, – улыбнулся дед.

И они все, обнявшись, пошли вверх по улице к старому бревенчатому дому. Солнце улыбалось с неба и посылало жаркие лучи. А за ними следом перелетал с крыши на крышу чёрный как смоль ворон.