Палящее солнце Афгана

Однажды, как обычно, работая по городу, Ваханов с переводчиком шли по достаточно оживленной улице, приближаясь к дуканам. По другой стороне, навстречу двигался старик – афганец. Они бы не обратили внимания, если бы он вдруг не присел на тротуаре, сняв полотняные шаровары. Ему приспичило оправиться по легкому. Как потом объяснили, по правилам шариата мужчины это должны делать, сидя на корточках. Женщина, в парандже, спешащая на базар чуть не упала через него. Идущие по тротуару афганцы, обходили его со всех сторон, не обращая на сидящего никакого внимания. Старик, не торопясь, закончил процесс, взял щепоть дорожной пыли, присыпал свой детородный орган и спокойно продолжал путь. Наверно, не так уж был не прав Дарвин, говоря о происхождении человека.

Угроза

С середины мая для «кобальтеров» начался тяжкий период. Почти весь личный состав полка, их защита, вместе с техникой был переброшен под Кабул, оставив трофейную команду, часть танкового батальон и охранение. В Афганистане в каждой из 30 провинций формально, при советской поддержке, была народная власть. А вот рядом с Кабулом, где-то в 60 км, в долине реки Панджшер, такой власти не было. Как бельмо в глазу. Когда доложили члену Политбюро ЦК КПСС Устинову об этом ущелье, по рассказам сведущих людей, он перечеркнул его на карте, сказав, чтобы больше о нем слышал. Гладко было на бумаге, да ущелье это полностью контролировалось прекрасно вооруженной и укрепленной шеститысячной группировкой мятежников под командованием Ахмад Шаха, который до этого не подчинялся ни одному правительству. Они имели свой аэродром, много хорошо обученных китайских и пакистанских наемников. Там было более ста пещер, приспособленных к обороне, а всего 230 точек многоярусной системы огня. В госпиталях работали французские медсестры. На их территории якобы был алмазный рудник – есть чем платить. Но не повезешь же члена Политбюро показывать Панджшерское ущелье? Остается действовать. Для исполнения плана, начертанного на карте грозной рукой, была организована крупномасштабная, совместно с афганцами, войсковая операция с трехкратным перевесом сил, в числе которых был задействован и советский полк. Всего по данным книги А. Ляховского «Тайны афганской войны» в операции участвовало – «более 320 танков, БМП, БТР,155 орудий и минометов, 104 вертолета и 26 самолетов». Но тяжелая техника эффективна в поле, а не в горах, где и пешком – проблемы, тем более все дороги минировались. Основная нагрузка легла на живую силу – наших воинов. Десанты, поиск, зачистки.

Старшего лейтенанта, командира взвода АГС, часто заходившего в полку к оперативникам на огонек, после в\операции, через месяц, не узнали – почернел весь и высох, как мумия. Рассказывал, что двигались войска тремя колоннами в пешем порядке по гребням высот и дну ущелья, протяженность которого около семидесяти километров. Вертолеты высаживали десант, повисая в двух метрах над землей, под шквальным огнем. Первый же командный пункт с офицерами взлетел на воздух. Мы многому научились. Первое время подводила наша доверчивость. «Шурави» посвящали афганских командиров в секретные планы, а они становились достоянием противника. Утечка информации не вызывает удивления потому, что даже у первого секретаря провинции Газни, родной брат был главарем банды. Во многих семьях родственники разделились. Из полка, в числе прочих потерь, погибло шесть офицеров. Молодой лейтенант Михайлов, за месяц до рождения ребенка, получил ранение в живот. Шли верхом ущелья, спустить вниз в долину, где были тыловые службы, не было никакой возможности, даже доставка питания была проблематична. Через четыре часа умер – перитонит. В этой же операции погиб замполит полка Апарин. Запомнился потому, что в Пензенском РОВД был участковый в Б. Елани с такой фамилией. Он лежал тяжелораненый на открытой площадке, простреливаемой с обеих сторон, и просил помощи. По уставу положено спасать командира в бою. Двое бойцов пытались это сделать, но обоих стрелок уложил по очереди. Затем в офицера было послано еще две пули – он дернулся, как-то странно всхлипнул и затих.

Уход полка на операцию не остался не замеченным душманами Газни. И они решили воспользоваться неравенством сил. Пошла информация, что готовится нападение на полк – танковый батальон поднят по тревоге. Появились две мобильные группы хорошо вооруженных террористов, которые первым делом обстреляли дом губернатора, где размещалось и первое спецподразделение. Потом все ходили смотреть пробитую гранатой дыру в стене. Никого, к счастью, не задело. Царандой вынужден был сражаться с бандами в Газни своими силами без советской поддержки. Понесли значительные потери и потеряли бронемашину, сожженную душманами. Ночью, окрыленные успехом, духи обстреляли палаточный городок полка, который был разбужен пушечными залпами арт. дивизиона. Стреляли по скоплениям нападающих. Серьезная обстановка заставила командование срочно вернуть в полк часть бронетехники и продемонстрировать свою силу.

Получив отпор, бандформирования пока не рискнули больше нападать на полк, а сосредоточили усилия для захвата автоколонн с продуктами и боеприпасами. В колонне, двигавшейся из Кабула, был подбит бензовоз. На помощь ушли 14 БТР, хотя автоколонны всегда имели в своем составе бронетехнику. Моджахеды подбили два полковых БТРа. Пришлось выслать на помощь оставшийся резерв – 5 БТРов.

На следующий день нападение на другую автоколонну. Подорвана почтовая машина. Есть потери среди личного состава. Обстреляли 2 трайлера, на помощь вновь двинулась бронетехника. В конце мая зажали колонну в 18 км от Кабула. Целое сражение, опять убитые и раненые – в полку объявлена повышенная боевая готовность. Убит офицер. На выручку отправились 12 танков и 11 БТРов. Дорога заминирована.

Все банды объединились и сосредоточились вокруг Газни, до семи тысяч бандитов. Непременно хотят разгромить полк. На минных полях вокруг него участились взрывы. В напряженной обстановке в ночное время уже и безобидный свист осветительных ракет не дает уснуть. Добавляла накала и, вступившая в свои права, непривычная для российских жителей жара. Но напрасны были усилия врагов. «Шурави» не для того пришли помогать, чтобы быть побежденными.

В палатке душно и жарко, даже под простынею, а приходится накрываться дубленками из овчины. Прошлой ночью сотрудника ужалила в ногу фаланга – это такой здоровенный паук. Уже с вечера они висят на стенках палатки. Им почему-то нравилось общество россиян. Никто бы не возражал против их присутствия, если бы укус этих тварей не был ядовит. Потерпевший, от сильной боли не мог уснуть до утра. Переводчики из Средней Азии, с детства знакомые с этими пауками, подсказали, что овечья шерсть отпугивает их, поэтому из двух зол выбираешь меньшее.

При постройке мраморных казарм, которые потихоньку вытесняли армейские палатки, наши солдаты – умельцы добавляли в раствор глину. Добывали ее у кишлака Арзу, в 6 км. В очередную поездку отправились прапорщик с двумя солдатами, один их которых – водитель. Подъехав, как обычно, поставили машину, к колесу приставили три автомата калибра 5,45. а сами копать – в яму. Пока работали, подошли шесть сельчан, завели беседу, автоматы на виду. Они спокойно их забрали и расстреляли всех троих. Опыт работы Ваханова в уголовном розыске говорил ему, что, отлучаясь на время, нежелательно вещи или ценности оставлять на виду, скажем в машине. У прохожего, не имевшего намерения совершить кражу, желание может возникнуть внезапно при виде их. Возможно, и афганцы пришли без намерения напасть, пока не увидели оружие. Беспечность часто бывает причиной многих бедствий. Бандиты ушли, убедившись, что всех троих положили. Но после, водитель, раненый двумя пулями в голову, очнулся, выбрался из ямы, доехал до полка и сообщил о происшедшем. На занятиях в Ташкенте рассказывали, что пули калибра 5,45 со смещенным центром и, попадая в тело человека, начинают там кувыркаться, что приводит даже от одной пули 95 % смертельного исхода, а здесь две пули в голову и человек мог доехать до полка. Не всегда теория дружит с практикой. Коварное убийство военнослужащих породило возмездие, о чем не могли не знать убийцы – 60 снарядов по кишлаку. Может быть, жители и успели спрятаться в подвалы, как они обычно делают при обстрелах, но там же придется и жить, поскольку дома их превратились в развалины.

Май завершился гибелью в Кабуле еще одного «кобальтера» – москвича, прибывшего месяц назад. Банальное автодорожное происшествие – попал под колеса афганского автомобиля прямо около ворот Представительства МВД СССР. Подробности неизвестны, но известно, что Кабул это не Москва и перебегать улицу перед идущим транспортом здесь опасно. Правил никаких нет кроме одного – кто стукнул тот и виноват. На главной улице столицы ДРА есть даже разметка дорожная – сплошная полоса, а что она означает, наверно, не все водители знают. Потому чтобы не пересекали, дополнительно кладут на нее по всей длине обломки скал и крупные валуны. Не было случая, чтобы кто-нибудь нарушил эту дорожную разметку. ГАИ, как служба, по всей видимости, находилась только в стадии формирования. Из девяти провинций, где Ваханову пришлось быть, только в Кабуле видел инспекторов автомобильной инспекции на дороге. Но каждый из командированных в Афганистан, при желании, мог за бутылку водки поменять свои права на международные. Похоже, эксперимент по приживаемости нашего опыта в чужой стране, прошел удачно.

Практика выживания

Начало июня ознаменовалось переселением третьего отделения в г.Газни на постоянное жительство. И не только этим. Еремей решил отрастить усы. Всем известно, что человек имеет свою личную судьбу. Считают, что Бог начертал ее каждому, но древние Учения, не отрицающие и почитающие Бога, говорят, что судьбу человек создает сам своими мыслями и поступками, а Бог контролирует только справедливость воздаяния, то есть, чтобы посеявший собирал именно тот урожай, который посеял. Поэтому не всегда нам понятны поступки людей. Почему один любит утренний бег, а другой – утреннюю рыбалку; Почему один любит парную баню, а друг стал «моржом». Почему один решил отпустить усы, а другой – бороду? Конечно, не случайно судьба ведет и подталкивает нас сделать то или иное. Значит для чего-то нужно походить с усами в этой жизни. Вот и у Ваханова пришла в голову мысль отпустить усы, хотя в военное время иметь их опасно. В этой развивающейся стране было понятие, что с усами ходят только начальники, которые отстреливаются в первую очередь, а как его определить, если не по усам. У афганцев усы в почете. Более девяноста процентов, их носит. Все советские переводчики из Средней Азии тоже почти все были усатые. В России у некоторых народностей еще осталась традиция этой явной принадлежности мужчин. Еремей помнит – работая в Наровчатском РОВД, частенько приходилось выгонять кочующих цыган из района, так как их появление всегда сопровождалось кражами. Но выгонишь один табор – приходит другой, и все начиналось сначала. Все лето в сражении с цыганами. Так было во всех районах, но кто-то рассказывал, за правдоподобность поручиться нельзя, что один район цыгане избегали, т.к. начальник милиции сбривал усы задержанным и отпускал. У цыган это считалось позором.

Третьему подразделению определили для жительства каменный двухэтажный дом управления финансов провинции, «мустафиат», в центре города. Вокруг дома дворик, площадью около двадцати соток, огороженный низким деревянным заборчиком. Второй этаж с момента появления «шурави» опустел, чиновники, в спешном порядке покинули его. Визуально, помещение мало чем отличается от советских чиновничьих учреждений с канцелярскими столами и стульями, за исключением, может быть, того, что стекла окон, были все в дырках от пуль. Поэтому, решено было для проживания занять первый этаж, так как здесь в стеклах пулевых отверстий меньше, а второй – использовать для боевого охранения. По сравнению с полком бытовые условия улучшились, хотя не достигли «сочинских». Конечно, назвать хорошими, было бы громко сказано. Электрический свет

слабый, в полнакала – от афганского движка с 19 вечера до 4 утра. Вечером успеваешь с трудом побриться. Воду брали из арыка, протекавшего вдоль забора. Попадая сюда, вода пересекала жилые кварталы и центр города. В ней афганцы промывают и овощи и, наверно, одежду и все остальное, да и сами раз в неделю регулярно – нижнюю часть тела. Бань у них практически нет. Поэтому воду, кишащую микробами желтухи, брюшного тифа и холеры, «кобальтеры» использовали только для технических нужд. Питьевую же – черпали из того же арыка, только выше по течению, где он выходит из кяриза и начинает свое путешествие по городу. Ездили за ней почти ежедневно с флягами на БТРе. Сюда ездить тоже было опасно – душманский угол. Народная власть посещала его только во время войсковых операций. Недалеко находились развалины двухэтажного здания – бывшего единственного кинотеатра, взорванного «духами» недавно. Ни кино, ни телевизоров, ни каких-либо развлечений. С наступлением темноты жители сидят по домам или, кто в бандах, обстреливают посты. По «водовозу» тоже раза два прошлись. Направление выстрела не определишь в жилом массиве, поэтому «делаешь» 360 градусов из крупнокалиберного. Даже случайно отстрелили собственную антенну на БТРе.

Поселились по четыре человека в комнате, которую сразу же стали тщательно обустраивать, рассчитывая дожить до окончания командировки. Прежде всего, заложили окна кирпичом на две трети таким образом, чтобы шальная пуля не могла поразить стоящего в комнате во весь рост. Набили гвоздей в стенах для автоматов, пистолетов, чтобы все было под рукой. На щитках железных кроватей – бронежилеты. Под кроватями у каждого ящики с гранатами, патроны. В полку неудобства компенсировались безопасностью, а здесь сотрудники были беззащитны с любой стороны, окруженные пустырем, садом, куда они иногда заглядывали за абрикосами, и жилыми домами. Но самое неприятное – в двухстах метрах был колодец кяриза, откуда могут выходить бандиты, минуя все охранения.

Сначала Ваханов и здесь продолжал утренние пробежки по дворику, убежденный, что только физкультура защитит от болезней, но старался каждый день менять дорожку, зная повадки душманов подкладывать мины. Осторожность никогда не бывает излишней.

Потом, когда стали на ночь ставить растяжки сигнальных мин, которыми опутывали весь двор, пришлось закончить этот спорт. Каждый вечер ставили около двенадцати мин. При срабатывании она сначала одну минуту издает громкий свист, затем выбрасывает несколько ракет. В наиболее опасном направлении обязательно устанавливали две настоящие боевые мины – монки, которые при замыкании тока батарейки делали направленный взрыв– коридор до пятидесяти метров. Боевое дежурство в составе офицера с сержантом, выставлялось каждую ночь. Ответственность большая, глаз не сомкнешь.

Обезопасив себя, таким образом, ложились спать. Старались заснуть до 22, так как с этого часа обычно снаружи начиналась стрельба и среди свиста пуль ухали иногда мины и снаряды. Под такую «музыку» не обстрелянным ребятам что-то не засыпалось. Какофония звуков для неготового сознания создавала впечатление нападения банды. Но стреляли обычно, известно стало позднее, с постов царандоя (афганская полиция). Им это нравилось. Советский Союз регулярно снабжал боеприпасами, и они его, в буквальном смысле, пускали на воздух. Так было во всех провинциях, где Ваханову приходилось быть. Как запечатлеть в памяти этот необычный период военной жизни? Конечно, записать «музыку» будней. В течение десяти дней каждый вечер несколько минут магнитофон на окне записывал ее. И сейчас, временами когда взгрустнется, Еремей позволяет себе вспомнить прошлое, включая аудиокассету «Газнийские соловьи». Эти звуки как бы слились с ритмом жизни спецподразделения, стали привычными. Привычки, если им не сопротивляться, становятся необходимостью. И это ощущалось, когда в обычное время не начиналась стрельба. Тишина становилась какой-то настораживающей, зловещей. Была информация, что собираются напасть на «мушаверов», закидать гранатами. И как бы в подтверждение, каждую ночь начали срабатывать сигнальные мины. Все вскакивали «в ружье». Думали, что это собаки, которых было штук пять, задевают растяжки, но когда подняли их до уровня пояса – положение не изменилось. В таком напряжении жили. Прошло 20 лет после Афгана, но Ваханов и сейчас просыпается от малейшего шума, хотя в сновидениях Афганистан являлся только дважды.

С переселением в Газни заметно выиграла основная работа. Оперативники как бы приблизились к афганцам. Можно было приглашать на чашку чая, и они никогда не отказывались. В городе не было такой пыли как в полку, росли деревья. Рядом губернаторский сад с абрикосами. Если бы не постоянная опасность, то жить можно.

Не все сбывается, что желается

Продуктами снабжал полк, но теперь посещать его стали реже, и возникла необходимость создать запас. Но где его хранить? Холодильников нет, а днем настоящее пекло. Кто-то, родом из деревни, вспомнил, что у них холодильники всегда заменял погреб, и решение было принято. Но для этого надо вырыть яму. С фасадной стороны здания была хорошая площадка. Начали с утра, землекопов много, мужики молодые, сильные – управятся за 2-3 часа, но никто из них еще ни разу не копал афганскую землю. Некоторые попробовали и отказались. Еремею подумалось: «волынят ребята» и взял лопату. Он считал себя крестьянином, так как осенью, перед отъездом, приобрел участок на Божьей горе, в селе Засечном и успел вскопать 4,5 сотки. Со всей силой нажал на лопату и …отколупнул только три сантиметра земли. Это же настоящий камень спекшейся почвы, гранит. Конечно, у зодчих погреба сразу же закрутились «колесики» в голове – «что делать?». Придумали! Взрывать и копать. В арсенале были три двухсотграммовые тротиловые шашки. Пробили шурф, вставили одну и рванули. Все благополучно, земля как пух, но только на один штык. Дальше опять взрывать. Шашки кончились, да и земля стала вроде мягче, но уже было лень копать, тротилом легче. Опять стали думать, и «самый умный» предложил взрывать гранатами. РГД-5 поместили в консервную банку, чтобы не прижало рычажок запала, привязали веревочку к кольцу предохранительной чеки и отогнули усики. Банку с гранатой сунули в шурф. Дистанционно выдернули чеку – получилось, правда, мягкого грунта только на пол-лопаты, но гранат – ящики под каждой койкой. Вторую приспособили таким же способом. Дернули веревочку и… эмоции застыли на лицах – чеку выдернули, а граната не подает признаков жизни. Даже «самый умный» не мог сказать, когда ей вздумается взорваться. Не подойти и не оставить, день клонился к вечеру. Снайпер Витя П. пробовал выстрелами со второго этажа пробудить в ней совесть, но она коварно молчала. Единственный выход взорвать рядом другую гранату, возможно детонация заставит подать голос. Взрыв прозвучал, и осколки просвистели, но только от одной гранаты. Главное, никто не мог вспомнить аналога в историческом прошлом военной науки. Почти в безвыходном положении. Решили использовать последний козырь – тротиловую четырехсотграммовую шашку. Положили ее рядом, подожгли шнур и укрылись. Взрыв был такой силы, что и граната сдетонировала и все окна первого этажа. И вот, в проветриваемом помещении, с сознанием выполненного долга, сели ужинать, предвкушая заслуженный отдых. Стало быстро темнеть, и вдруг за окнами дома возникла ожесточенная стрельба. Опять «в ружье». Кто воюет, не известно. Упало пять мин, две – во дворе около незаконченной ямы, возможно, хотели помочь рыхлить землю. Осколки и пули стучат по крыше. Через час все стихло, успокоилось, наконец, доужинали и добрались до кроватей.

На следующий день «подрывных дел мастера» закончили яму самым обычным дедовским способом – лопатами.

Ночные дежурства в боевом охранении, на втором этаже, были довольно часты – 2-3 раза в неделю. Трудно было первый раз, не отрывались от прибора ночного видения на автомате. Потом привыкли. Если смотреть в ночное небо, не обращая внимания на звуки выстрелов и свист пуль, то оно было даже красиво. Красные светлячки пролетающих трассеров, на черном фоне, чертили линии во всех направлениях. Особенно много их было со стороны постов народной власти. Советский батальон не претендовал на красоту, но реагировал на каждую провокацию в его сторону и посылал в темноту внушительные автоматные и пулеметные очереди. Ночью не выберешь цель, только на звук. Не принималось во внимание, что кругом жилые дома и могут находиться люди. Стена здания, где жили кобальтеры третьего отделения, со стороны батальона, расстояние до которого около километра, как пчелиные соты от пуль. Как-то двое, разговаривая в сумерках около этой стены, услышали свист пролетевшей пули, не успели забежать в дом как вторая – воткнулась рядом в стену. Вот она судьба. На первый взгляд случайно, но случайностей, учит нас древняя мудрость, в жизни не бывает. Трудно с нашим установившимся мышлением в это поверить, но все предопределено Высшим Сознанием. Пуля, впившаяся в стену, могла бы стать роковой кому-то из «кобальтеров», но не стала. Поэтому среди них и бытовала поговорка: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет».

В конце июня в полк приехал знаменитый ансамбль «Пламя». Артисты из Союза здесь такая редкость. Газнийских «борцов с моджахедами» предупредили заранее. Когда они прибыли в полк, то увидели импровизированную открытую сцену и море серых армейских панам перед нею. Собрался весь полк, свободный от дежурства. Сидели на приспособленных под скамейки длинных досках, а обрамляли это «море» бронетранспортеры, с которых смотрели не уместившиеся на скамьях. «Кобальтерская» бронетехника встала вряд со своими братьями БТРами. Солнце в зените, посылает вниз свои знойные лучи, но никто не ощущает этого, все внимание на сцену, особенно на певицу в красивом длинном платье. Чудные голоса и мастерское исполнение заставили всех забыть о войне, об опасностях, о трудностях жизни и оставили в душе каждого неизгладимое впечатление. Только вдали от Родины можно почувствовать этот щемящий сладкий запах ностальгии. Некоторые из их песен стали любимыми и до сих пор вызывают в сердце пережитые эмоции.

Провинция Газни считалась в Афганистане одной из самых неспокойных и плохих в отношении быта, но, привыкнув к тому, что плохо переносишь – будешь переносить хорошо. В минуты отдыха писали письма, мысленно переносясь, домой, в родные пенаты; телевизоров не было, слушали музыку – почти у каждого был магнитофон. Завидовали оперативнику из г.Иванова, он при малейшей возможности спал. Мог спать сутками. Солдат спит – служба идет. У каждого над кроватью висел календарь, где ежедневно отмечали, сколько осталось до «дембеля». Потом отказались. Страшно медленно течет время, когда зачеркиваешь ежедневно дни на календаре.

Через месяц постоянного проживания в городе, «кобальтеры» обросли новыми знакомыми – афганцами. Они часто посещали их в вечернее время. Некоторые заходили просто поговорить потому, что уважали «шурави», а некоторые рассказывали что– нибудь интересное о вражеских планах. Ваханов познакомился с Хафизом, который чуть ли не ежедневно наведывался в гости. У него в тринадцати бандах были свои люди. Здоровались по афгански: четор асти, хуб асти, джур асти. Как и принято на Востоке, прежде всего, справляясь о здоровье, семье, делах потом идет разговор. Собеседник улыбается, но полной уверенности, что за пазухой не держит камня, не было.

Завтра начинается мусульманский пост руза ( у татар– ураза). Афганцы в эти дни ходят злые – пить, есть и курить до вечера запрещено. В эти дни рекомендовано быть осторожными. А последнюю неделю рузы усиленное дежурство – в город не выходили. Народ этой горной страны очень религиозный, пять раз в день свершают намаз. Где бы не находился, расстилает коврик и молится в сторону Мекки. Гуляя по городу, можно часто наблюдать это. Однажды переводчик Ваханова купил в дукане Коран – красиво оформленную толстенную книгу на арабском языке. Продавец, прежде чем отдать, завернул ее в чистую материю, погладил и поцеловал.

Однако, как и в православии не все соблюдают христианский пост, так и не все мусульмане постятся. Но христиане делают открыто, а у них – когда не видят другие правоверные. Знакомый Хафиз во время рузы днем никогда не отказывался от обеда, тем более, если плеснешь сто грамм. Некоторые измеряют свои поступки не совестью, а мнением окружащих.

В улусвали (типа районного центра) Турган, где очень вольготно чувствовали себя бандиты, два дня силами советского полка и афганской дивизии проводилась операция. Они оказали сильное сопротивление, но куда им против мощной военной техники. МИГи, прямо из Союза, бомбили с воздуха. С вертолета корректировали цели. Разве мог Еремей предположить, что спустя два года сам будет выступать в роли корректировщика? В операции погибло три воина, сбит вертолет и отказал над позицией самолет МИГ, летчик катапультировался. Благополучная жизнь бандформирования в районном центре, закончилась. Душманам это не понравилось и они поклялись мстить за Турган и убивать советских. Эта угроза не была первой. Легче языком молоть, чем огород полоть. Однако ни одну угрозу без внимания не оставляли.

В свободное время, когда сильно поднимала голову ностальгия, вспоминали о необходимости защиты от болезней, скидывались по 100 афганей и на БТРе отправляли делегатов на гору, в афганскую дивизию. Здесь официально гнали «кишмишовку» – дрянь, конечно, но надо же поддержать военный бизнес и свое здоровье. Продавали ее только советским, поскольку они пользовались большим доверием. Небольшие их средства утекали также на приобретение мыла, канцелярских принадлежностей, хлеба афганского «нон», типа лаваша. Не отказывались и от свежих овощей и фруктов. На праздники баловали себя пловом. Из полка можно было привезти только консервы и сухари.

Одновременно с «народной» профилактикой здоровья применялась и медицинская. Приехали медики и начали делать прививки от брюшного тифа, холеры и желтухи. Вместо шприцов прикладывали какую-то машинку, которая разрывала кожу и вводила препарат. От гепатита делали сразу четыре укола: два под лопатки и два в ягодицы. И все это с гарантией на два месяца, а защитники афганцев уже служат – четыре, никто не заболел. Выходит, «кишмишовская» прививка по эффективности не уступает медицинской.

Душман из Андара

В Афганистане все много фотографировались. Группами и в одиночку – на фоне гор, бронетранспортеров, танков; с автоматами, пулеметными лентами, обвешанные гранатами; с друзьями, с афганцами, с верблюдами и сотни других сюжетов на память. Ваханов приехал сюда с фотоаппаратом «Зоркий». Он с детства увлекался фотографией. В 16 лет, в темноте при красном свете они, любознательные ребятишки, с интересом проявляли, запечатленные «Фотокором» стеклянные пластинки и переносили на фотобумагу. Потом появились более совершенные аппараты, но опять фотолюбители, развивая кругозор, устанавливали глубину резкости, печатали – находя в этом удовольствие. А сейчас сфотографировать, «как два пальца об асфальт», потерялся интерес к процессу. Конечно, жизнь развивается, аппараты совершенствуется, возникают другие интересы, но все же немножко жаль, что видишь только уже готовую продукцию.

Больше всего было фотографий с оружием, с которым не расставались ни на секунду, но не хватало экзотики – афганской национальной одежды. Ваханов решил заполнить этот пробел.

На фото – афганец, но под чалмой что-то уж очень знакомая «харя», хотя сразу не понять.

– Ты не знаешь этого душмана? – спросил Еремей на всякий случай местного гостя, зашедшего к ним вечерком. Он повертел снимок в руках, помедлил и выдал:

– Знаю, это главарь банды из улусвали Андар. Ну, это уже не шутки. Еремей решил продолжить опознание, отослав фотографию домой и честно написав то, что сказал знакомый пуштун. Жена была в ужасе, впервые держа в руках снимок настоящего бандитского главаря, но теща, его проницательная теща, быстро распознала подделку и признала своего зятя. Известно, что женщины народ переменчивый. От любви до ненависти – один шаг. Сейчас этот увеличенный портрет висит в спальне в изголовье жены ветерана афганской войны.

В начале воспоминаний говорилось, что город Газни с душманской стороны был под властью банды Алима. «Кобальтеры» знали его отца, который торговал на базаре мясом, и нередко покупали у него свежую баранину. Знали, что у сына был план нападения на «мустафиат», где проживали сотрудники и они неоднократно получали сведения об угрозе реализации плана, но обычно все этим и ограничивалось. Вот и опять поступили сведения, что банда в количестве 85 человек ночью должна напасть. Частые неисполняемые угрозы усыпляют сознание. Приняли обычные меры предосторожности. Стемнело. Около десяти часов вечера, как всегда, начались песни «газнийских соловьев» и среди звуков их пения сработала вдруг сигнальная мина, которые уже давно не беспокоили. Насторожились. Около входа в здание на ночь всегда ставился БТР. Дежуривший в этот день ростовчанин Миша, выскочил с автоматом во двор и из-за бронетехники увидел тень, он уже начал давить на спусковой крючок, как тень закричала:

– Не стреляй, это я Хатуев!– Только трезвая интуиция Михаила спасла переводчика от неминуемой пули. Оказывается, они в комнате что-то отмечали, а потом виновник, переполненный жидкостью, вышел на воздух и заплутался в минных растяжках. Этот случай не был единичным. Вообще в Афганистане было много не боевых потерь по пьяной лавочке.

В другой раз, вечером Ваханов, как всегда, сидел на койке, в своем уголке, работая с картой. У него много было работы. Информации даже от одного Хафиза хватало на все отделение. За окном постреливали как обычно. Сосредоточившись, он с головой ушел в работу и перестал замечать окружающее. Внезапно выстрелы стали громче и затем началась такая пальба, что Еремей невольно пригнул голову и потянулся к автомату. Оглядывая помещение, в другом углу комнаты увидел покатывающихся со смеху сотрудников, которые включили магнитофонную запись прошлой войсковой операции. Иллюзия была очень реальной.

Июль в средней полосе самый жаркий месяц, а что говорить о стране на тысячи километров южнее? Спрятаться негде от зноя. Палатка не спасает, а в каменном доме совсем другое дело. Афганцы много выигрывают, строя свои дома из глины. В середине дня, в самую жару, вообще невозможно работать, энергия как бы уходит из тебя, поэтому рабочий день прерывается на 2-3 часа и переносится на более позднее время. В один из таких дней, начав работу в торговом центре города, где шла бойкая торговля всевозможными товарами, в том числе деревом и металлом (чайники, сковородки, кастрюли и пр.) которые тоже продавались на вес, зашли отдохнуть от жары к себе в дом. Еремей решил черкануть домой письмишко. Неожиданно на улице возникла перестрелка. Пули зацокали по стенам. Ребята за автоматы и на второй этаж, письмо осталось лежать не дописанным. В единственное окно, выходящее на противоположную от фасада сторону здания, увидели в трехстах метрах от дома, проходящую советскую автоколонну, и обстреливающих ее группу бандитов. Они буквально были в пятидесяти метрах от окна. Ответный огонь советских воинов из колонны и производил неприятные цокающие звуки в стене. Оперативники, возмущенные наглостью бандитов, из окна открыли огонь по ним, один захромал. Неожиданная помощь советским с тыла не привела «духов» в замешательство – развернулись и по окну из автоматов. Ощущение, когда в тебя стреляют с близкого расстояния, словами не описать – этот надо испытать. Страх – душевное потрясение, вызванное ожиданием смерти, усиливает звуки выстрелов, и кажутся они громоподобными. Ваханов почувствовал, как волосы зашевелились на голове. Ощущение истинное, так как трепет ужаса вызывает сокращение кожных нервов на затылке и означает, что нервное вещество позвоночника посылает защитную стрелу. Когда поддаешься страху перед ужасом, начинаешь ощущать ужас страха.