Подумаешь, попал

С агитировал таки одного. Построив личный состав, я объявил пропавших бойцов, дезертирами. Потом, поставил задачи и началась тренировка.

Я занимался танкистами, Михаил пехотой, а укативший на мотоцикле участковый Симчук, должен был объяснить, как действовать дозорной группе.

В танках связи не было, даже местной. Я натянул, поверх гимнастерки комбинезон.

Они нашлись в одной из палаток, тоже самое сделали и остальные. К вечеру перекусив выдвинулись. Впереди Петр на мотоцикле с пулеметчиком, и еще одним бойцом, потом я на Т-34 посадив в танк еще одного человека, полуторка и так была перегружена.

Она шла последней, после БТ. В кузове на снарядных ящиках, поверх которых была

кинута палатка, разместились двенадцать бойцов. Кроме того, в ней были две бочки, одна с бензином другая с соляркой, в канистру были перелиты остатки масла.

Дорога, как не странно была почти пуста, если не считать время от времени, попадающиеся сгоревшие машины, брошенные телеги с убитыми лошадьми, а кое где телами людей, все это мы объезжали не останавливаясь. Я не знал всей обстановки, все таки я, не был военным историком и то, что сейчас творилось вокруг, мною было почерпнуто из фильмов и книжек. Мой путь лежал на восток, в сторону от Минска. Дорога была второстепенной. Временами то стыла, то сбоку доносились раскаты орудийных выстрелов. Включили фары с опущенными светофильтрами, так чтоб только, была видна дорога. Перед въездом в село, нас наконец то остановили.

–Кто, куда? Услышал я крики, когда по моему сигналу колонна остановилась.

Спрыгнув на землю, двинулся к группе людей, окружившей мотоцикл.

Симчук, и не думал вытягиваться перед капитаном.

– Спец отряд, младшего лейтенанта Кропоткина. Сообщил он.

– Какой еще спец отряд? – Вскрикнул капитан. – Мне велено занять тут оборону, и я подчиняю вас себе. Если бы перед ним были бы старшие по званию, капитан так бы не хорохорился. Как же оборону, почему тогда не вижу окапывающихся людей, пост на выезде из села выставил и то хорошо, услышал рокот моторов прибежал узнать в чем дело, а если немцы, тревогу хотя бы подняли.

Отдав честь, я достал из планшета свою грозную бумажонку. В селе, задерживаться мы не стали, а двинули дальше. Петр умчался вперед, минут через десять, он примчался назад,

– Впереди колонна техники стоит, я отправил бойца узнать кто они, пулеметчик прикрывает,

а сам назад к вам, – сказал он. Мы стали ждать результата разведки. Часть скорей всего наша, но лучше подождать. Через некоторое время, приметили бегущие две фигуры, одной из которых оказался Иван охотник, он и доложил. Подполз близко и пересчитал, сперва стоит бронемашина с пулеметом, потом три машины, а к ним трое пушек прицеплено, потом танк, не наш, я наши знаю, еще две машины но без пушек, рядом костры горят, возле них люди, не по нашему говорят, одеты не в наше, немцы это. Ивану я верил, и так мы попали в слоеный пирог, позади батальон капитана, как его там не помню, безмятежно дрыхнет после дневного перехода, впереди немцы, возможно рота, но с батареей

пушек, броневик и танк. Проезжая через село, я видел пару сорокапяток, вероятно приданные, для усиления батальона.

– Вот что Петр, подозвал я участкового, жми в село подымай этого капитана, сообщай о немцах и то что я принимаю бой, похоже мы в оперативном окружении, и быстрей назад. Что предпримет капитан, меня не интересовало, у него своя голова на плечах, а я думал о том, что нужен бой, будь это днем, я бы может и не решился.

Конечно в походной колонне, их можно было прищучить, но я помнил по книжкам, как сгорают БТ. Ночью вариант. Михаил? – приказал я. Берешь десять человек с пулеметчиком, на тебе еще автомат, и выдвигаешься к немцам, Иван тебя проводит.

– Ждешь моей атаки, если немцы забеспокоятся раньше, открывай огонь, отсекай от пушек.

– Понял. Кивнул тот и скрылся в ночи.

Я стал ждать , немцы всего в километре, думаю полчаса хватит. Подошел Федорчук.

– А мне что делать? – спросил он.

– У тебя два бойца, охраняешь боезапас. Провел инструктаж с экипажами. Время текло, казалось медленно, все чаще я поглядывал на часы. Меня охватила дрожь, перед моим первым боем, решил подождать еще пять минут. Время вышло. – По машинам. Т-34 катила по дороге набирая скорость, вот и бронемашина, виден человек выступивший вперед. Он махал фонариком, очевидно часовой решил, что это свои, но вот, что то заподозрив он скинул с плеча винтовку.

Поздно дорогой, пулеметная очередь скосила его, теперь ганомак выстрел с ходу, почти в упор. Во рту сразу запершило от пороховых газов. Двигаемся вперед, вдоль машин стоящих на обочине. Ими займется Бровкин . Слышу как клацает затвор пушки, все обговорено второй, тоже бронебойный. В свете фары, возникает силуэт танка, видно как в люк ныряет человек.

Тыкаю ногой Грищенко в спину, танк останавливается, поворачиваю башню приспускаю ствол, выстрел. Сноп искр от попадания. Показываю кулак. Снова бронебойный, снова лязгает затвор пушки, посылаю ещё один снаряд в танк врага, тот аж подпрыгивает от удара. Тыкаю механика ногой два раза, мол вперед, показываю растопыренную ладонь. – Кривцов не спать, – ору я.

В танке нечем дышать. Пулеметная очередь, посыпает машину, перед нами. Головная трогается с места, выворачивая на дорогу. Врешь не уйдешь. Тычок механика в спину, выстрел. Взрыв сноп огня. Вокруг мечутся люди. Пулемётом, пулеметом их, но и гусеницами неразумных, а нечего под танк бросаться. Разворачиваю башню, что там с пушечками. Видно как из ствола БТ, вырывается пламя от выстрела. Тоже делаю наводку, и посылаю свой привет по машине, откуда ведется по нам пулеметный огонь. Вот это да, машина пропадает в снопе яркого пламени, очевидно взорвались боеприпасы. Даю команду, танк  протискивается, сминая одну из пушек. Выскакиваем на другую сторону дороги, к полю и начинается веселье, те кто из немцев уцелели и залегли отстреливаясь от нашей пехоты, сейчас как зайцы вскакивали и неслись прочь, стараясь не угодить под гусеницы. Снова заработал пулемет, было душно и жарко. Ну вот и все.

Я сидел на броне, и пил воду из фляжки, еще чуть в сторонке в поле, копали могилку, у нас погибло двое и слегка зацепило Михаила. Тот с перевязанной головой, набивал диск автомата, который я отдал ему. Епифанцев с барского плеча, отсыпал патронов. Федорчук и еще несколько бойцов, занимались сбором трофеев и документов. Со стороны села послышались выстрелы, пару раз стрельнула пушка, потом стихло. Зато где то впереди, куда мы отступали загрохотало, и уже не стихало. И так мы в окружении. Надо поскорей в лес, привели пятерых пленных, и что мне с ними делать, обузу с собой таскать не буду. Подошел Федорчук и так жалобно смотрит на меня, оказывается одна машина цела, а вот водителей больше нет, узнавал до этого. Столько добра пропадет, заканючил он, ну точно старшина.

–Сколько? – спрашиваю я.

Тот начинает перечислять. – Десять канистр с бензином, двадцать карабинов, боеприпасы к ним, ну автоматы пяток штук, те меж собой распределили. Это ясно, у самогона плече висит.

– То мы для ближнего боя, а винтовки все при нас, ну и семь наганов их.

Он протягивает мне вальтер. Куда их мне, но все же беру.

– Еще консервов, их с десяток ящичков, – продолжает перечисление младший сержант.

И эти, как их там гавлеты их.

– Галеты, – поправляю я.

– А еще ребята, пулемет крупнокалиберный сняли с броневика, десять коробок к нему.

– Все хватит уговорил, сяду за руль, но только временно.

– Да и гранат, их три ящика, только никто не знает, как ими пользоваться, успевает добавить он.

Смотрю на карту, уточняю путь следования, машу кулаком Епифанцеву, напоминая,

что сейчас он вместо меня. Хорошо хоть, на полигоне под натаскал, и даже дал один раз выстрелить, в сторону болота из пушки, так на всякий случай, киваю охотнику на пленных. Тот кивает в ответ, снимает автомат с плеча, пара очередей и те падают на

землю. А что, мы в окружении. Снова впереди пылит мотоцикл, за ним я, за мной Т-34, потом полуторка, замыкает нашу кавалькаду БТ. Где то в верху, снова гудят самолеты, стараюсь не обращать на них внимание, надеюсь им не до нас. Нужно быстрей, укрыться от них. Лес, где ты мой милый лес, звучит в голове.

Глава вторая

 Снова удар, я отлетел к стенке, и уже не подымался. А так все хорошо начиналось.

Мы выскочили на главную дорогу, и я понял, что совершил ошибку.

День, мы переждали в леску. Где то позади слышались, уже приглушенные орудийные выстрелы, вероятней всего, батальон неизвестного мне капитана, продолжал держать оборону. Пол дня мы отсиживались в леске, к которому свернули, надо было передохнуть. Выставив охранение, я тут же провалился в сон. Меня будили, а я не хотел просыпаться. Ведь я в отпуске, зачем так рано вставать, оно мне надо.

– Виталий, вставай. Я наконец проснулся, передо мной был Мишка, но не тот, с которым мы поехали на злополучную рыбалку, мой заместитель и вспомнилось все.

Я встал, провел рукой по проклюнувшейся щетине, огляделся, мы на лесной опушке.

Солнце в зените.

– В чем дело, спросил я.

– Тут пяток бойцов с сержантом, к нам прибилось.

– Ну так что?

– Так они, он махнул рукой на восток, с укреп района, говорят немцы уже там.

Я прислушался, действительно была тишина. – Давай сюда сержанта .

Я достал карту и начал всматриваться, карта была до начала оборонительных

сооружений. А дальше, все. Сержант оказался сапером, как и его бойцы. И тут он рассказал такое. С неделю тому назад, поступил приказ о демонтаже части дотов, то есть вооружения и оборудования, для того чтоб перенести его, на строящиеся укрепления у новой границы. Отделению сержанта Колыванова, три дня тому назад было поручено, демонтировать бронеколпак, для того чтоб перевезти к новому доту у границы. И тут началось. В общем, оружия при них не было. Целые сутки, они не знали, что началась война. Потом поступил приказ ждать, должны были подойти солдаты с вооружением, и занять дот, а им нужно восстановить дот. Солдаты так и не подошли, зато подошли немцы. – А что нам делать, – сказал сержант, из лопат и кирок не постреляешь, зато главный дот, который не успели разоружить и демонтировать держался долго, до него было метров триста. Хотели податься к нему, но потеряли троих человек, хорошо оврагом удалось уйти.

К своим, что за речкой, уже не попасть, место открытое и немцы мост с ходу взяли.

Так и получилось, добравшись до леса, убегая от преследовавших их немцев, вышли к нам.

– А за речкой, оборона крепкая, наши там держатся. Как бы в подтверждения этому в километрах пяти, вновь послышались пушечные выстрелы, и даже долетели отзвуки пулеметных очередей.

– А почему, мост не взорвали, – спросил я.

– Так не успели, наверно, – произнес сержант.

– Нам комвзвода говорил, что его заминировали на всякий случай.

А бой меж тем разгорался, было слышно, как часто заухали немецкие пушки, ведя обстрел.

Я попытался сообразить, что делать опять пережидать, а чего, сейчас немцы возьмут прорвут оборону, и покатят дальше сея хаос, громя тылы.

– Стройся, – прокричал я, все хватит таиться, чего то выжидать, ну да, можно бросить технику, податься в глубь леса, чего-то переждать и потихоньку начать партизанить.

Первоначально я так и думал сделать, но это все проза жизни. Читал я книжки про партизан, смотрел фильмы, во многих так все красиво получалось.

Громили гарнизоны, пускали под откос поезда, да были потери, наваливались

зондер команды и многие отряды гибли в неравном бою, окруженные со всех сторон.

Такое ли я хотел, с другой стороны у меня, почти взвод танков, взвод пехоты.

–Младший сержант Федорчук, – скомандовал я .

Лешка аж подпрыгнул, – вооружить отделение, сержанта Колыванова.

– Сержант, водители есть? – спросил я.

– Да как же ответил он, я могу Степанков тоже.

– Вот и хорошо.

Мы выскочили из пролеска, впереди опять участковый Симнчук, в этот раз только с пулеметчиком в коляске. Следом моя Т-34, потом БТ, за ними машины. Недалеко от речки расположилась

батарея гаубиц , или каких то еще орудий, и беспрестанно лупила по противоположному берегу. Рядом у моста стояло, около десяти машин, из которых выпрыгивали солдаты. За мостом шел бой. Это я, рассмотрел в бинокль. Пять танков, из которых один дымил, два бронетранспортера и до роты пехоты, шли в атаку, на закрепившиеся на противоположном берегу нашим частям.

Сейчас добавится, еще как минимум рота. Вперед, наши танки выскочили на батарею,

заработали пулеметы. Грищенко без команды, протаранил одно орудие, танк подпрыгнул и если бы не шлемофон, я бы чувствительно приложился об какой то выступ. Я снова за наводчика. Кручу бешено ручки, выстрел вижу, как разметало расчет еще одной пушки, а сама она заваливается на бок, вперед вырывается БТ, подминает под себя еще одно орудие, двигается дальше, но вдруг его разворачивает, таран тяжелого орудия не проходит даром, у танка срывает гусеницу. Но медлить нельзя, по дороге к мосту несется полуторка, и по растерявшемся немцам, стреляет станковый пулемет. Добавляю осколочным, даю команду вперед. Проносимся мимо БТ, возле которой суетятся две фигуры, одна с кувалдой. Снова делаю знак, растопыренные пальцы, влепляю по одному из грузовиков. Его опрокидывает, снова выстрел, наш пулемет беспрерывно бил, по разбегающимися немцам, те падают, некоторые прячутся за машинами, бью по ним осколочным, вижу как вспыхивает еще одна машина .

Нас с боку снова обгоняет БТ, производит выстрел и вновь вперед. Продолжаю стрелять осколочными, вместо колонны грузовиков, сплошной металлолом, горящих остовов. Танки уже перед мостом, проносимся по нему, из захваченного нами грузовичка выпрыгивают саперы. Картина нас не ждали , а мы припёрли, выстрел, промах спешу однако, пот застилает глаза. Делаю наводку, танк по которому я собираюсь стрелять, вдруг задымил и замер вижу, как в прицеле промелькнул БТ – Бровкина, молодец думаю

я, ухватил мою цель, но нечего приникаю

вновь к прицелу, ганомак всаживаю ему в задок бронебойным, и тот нехотя, опрокидывается вверх колесами. Вновь показываю кулак. Несемся вперед, подминая под себя, залегшую под огнем пехоту. Снова остановка и в этот раз, точно влепляю в бок танка, тот еще какое то время движется, потом вдруг вспыхивает, и его башенка, как в кино отрываясь от корпуса летит прочь.

– Трогай кричу я, но в этот момент танк вздрагивает, мы проползаем немного и останавливаемся.

В гусеницу попали кричит, оборачиваясь Грищенко, и добавляет, похоже наши долбанули не разобравшись .

– К черту, – я показываю кулак.

Ко мне склоняется Епифанцев, командир кричит он, нет больше бронебойных, одни осколочные. Я растопыриваю пальцы и вновь кручу ручки. Заработал наш, пулемет отсекая пехоту, те уже в отличии от наших разобрались, что происходит. В прицел попадает большой танк, посылаю ему заряд осколочного в трансмиссию, в надежде, что хотя бы для нее это что то да значит. Противник получив в филейную часть затрещину , видно обиделся и начал медленно

разворачиваться, но все же попадание не прошло

даром, на пол обороте он заглох, и даже стройная струйка дыма, потянулась вверх, но башня, она развернулась к нам, мы выстрелили одновременно.

Сильный удар, звон в ушах. Помню как, кто то меня куда то тащит. Очухался я окончательно,

в чем то вроде землянки, меня тряс за руку какой то офицер, две шпалы подполковник, как сквозь вату в ушах прорывается.

– Молодец лейтенант, здорова нас выручили , всего одна сорокапятка оставалась.

И та ударила по нам, подумал я.

– А как вовремя мост подорвали, продолжал подполковник, непременно отмечу, наградные подпишу, да ты никак ранен?

Я до того прижимал ладонь ко лбу, отрываю её и осматриваю, она вся в крови .

Меня начинает мутить. Слышится команда, в санчасть его живо, меня куда то несут .

Прихожу в себя, от чьего вскрика, все как в тумане.

Слышится чей то сдавленный голос, воды – воды. – Ну будьте милостивы воды, горю – воды. Стон затихает.

Опять чей то голос, – тебе можно, а ему нельзя, ранение в живот.

И уже чуть тише. – К утру всё равно отойдет, видывал я такое в германскую, нежилец. Снова какой то шум.

– Вы куда, спрашивал тот же голос, что говорил про германскую, очевидно санитар.

– Где, младший лейтенант Кропоткин?

– Тута он.

– Что с ним?

– Легкое ранение в голову, средняя контузия, так врач сказал, через недельку оклемается.

– Нечего, мы и сами контузию лечить умеем, у нас через пару часов все проходит.

– Где его документы?

– У доктора, уже лепечет санитар.

– Корзунов, забери.

Меня подхватывают чьи то руки, и бесцеремонно волокут.

И так, Кропоткин Виталий Викторович?

Я стою босиком, еще окончательно не пришедший в себя. Меня в ночи куда то везли, потом бесцеремонно бросили в какой то подвал. Все тело ныло, болела голова, меня начал даже бить озноб. Что это такое, я ощупал себя, в одной гимнастерке и бриджах, ну да, так я и залез в танк,

Сапоги, очевидно стянули в санчасти. Но где я? Что происходит. Темнота начала понемногу отступать . Сквозь небольшое окошечко, пробились первые лучики света. Послышались, шаги двери с лязгом отворились.

Раздалась команда. – Встать.

Я понял, обращаются ко мне. Мне помогли, удар под ребра ногой, чувствительно даже очень. И меня повели, точней потащили, пальцы ног, больно царапал бетонный пол.

Пере домной, сидел лейтенант НКВД. Он разбирал какие то бумаги, время от времени, бросая на меня, хмурый взгляд, и он мне не нравился. Лейтенант нашел, что искал и стал читать.

– По показанию ефрейтора Каломыхина, единственного оставшегося в живых из саперной группы сержанта Колыванова, именно вы приказали взорвать мост, тем самым сорвав наступление наших частей.

– Ну да, отдал я такой приказ саперам, пока мои пехотинцы прикрывали их.

Но какое наступление, все что осталось от полка подполковника, что жал мне руку

и обещал наградить, едва сдерживало атаку немцев, вряд ли они могли наступать.

Лейтенант не дождавшись моего ответа, взял какие то документы и вытащив листок зачитал.

–Показание бойца Иванишина, комсорга первой роты 125 полка.

Младший командир, Кропоткин Виталий Викторович во время службы, халатно относился к своим обязанностям, разлагал дисциплину в своем взводе, имелись случаи рукоприкладства. Один из них, коснулся лично меня. Так младший сержант, Михаил Потапович Суслин на мое замечание, о его непозволительном поведении с личным составом, ударил меня. – Комвзвода, старший сержант Кропоткин, вместо того чтобы наказать своего подчиненного, обвинил во всем меня.

– Замполит нашей роты, Гольц Виниамин Гойцович, пробовал обратить на эти безобразия командования полка, особенно после выходки, сержанта на комсомольском собрании. Решался вопрос, о дачи рекомендации данному комсомольцу, в кандидаты члена партии. На вопрос о его происхождении выяснилось, что оно дворянское, и даже из каких то там князей. Дальнейшему разбирательству, помешала начавшиеся война.

Лейтенант прекратил читать. – Это правда, – спросил он у меня.

– Что правда? Вопросом на вопрос, ответил я.

– Что ты, из князей?

Я лишь только кивнул. Кивнул и лейтенант. Сильный удар по моей злосчастной

Голове, и я падаю на бетонный пол, удар ногой по ребрам, и я от боли скручиваюсь как эмбрион.

– Встать.

Подняться я не могу, меня усаживают на табуретку. Лейтенант продолжает зачитывать. Я почти не слушаю его. Тот продолжает читать. 21 июня, ночью старший сержант Кропоткин, прибыл в сопровождении нескольких лиц на охраняемый объект. При не выясненных обстоятельствах, погибает наш начальник караула.

Кропоткин берет командование на себя, и даже нацепляет лейтенантские знаки различия.

Особист берет мое удостоверение, читает выдано 20 июня 1941 года.

– Лихо сработано, – произносит лейтенант, как настоящие, но слишком новенькое.

Снова берет листок, переворачивает и читает.

Сняв караул, сержант Кропоткин, минирует склад с боеприпасами и взрывает его.

В дальнейшем, вместо того чтобы идти на соединения с нашим полком, он уводит подразделение в лес, избегая тем самым боевых действий с противником. На недовольные замечания, личного состава, применяет силу, особенно свирепствует младший сержант Суслин, самолично избивая тех кто, был против такого поведения, у нас отобрали оружие, поэтому когда нас задержал патруль НКВД, у нас его с собой не было. Подпись: рядовые: Иванишин Эдуард Севостьянович, Туров Борис Игнатович.

Лейтенант закончил читать. – Это правда, – спросил он, кладя листок в папку.

– Что? – Прохрипел я, сквозь разбитые губы. – У Турова винтовка была, бросил вероятно скотина.

Вновь удар, и я отлетаю к стенке. Мрак.

Усталый озабоченный, капитан НКВД, только что вернувшийся с передовой уселся

за стол.

– Липоткин, что там у тебя?

Лейтенант протянул бумаги, тут три расстрельных.

Дезертирство, начал читать капитан: пятеро рядовых бросив оружие, тут все ясно он подписал. Начал читать дальше. Потом поднял взгляд на лейтенанта.

– А ты знаешь, немцы уже в Минске, а эти – он подписал следующий документ.

Если бы мост не отбили, и не взорвали, наша бы дивизия тоже бы откатилась, а так

еще держимся, подкрепление должно подойти.

Он уже не читая, хотел подмахнуть последний листок, но что то его остановило, прочел.

Старший сержант Кропоткин Виталий Викторович, выдавая себя за лейтенанта красной армии, приказал взорвать мост через реку Березину. До этого, что выяснилось из показаний рядовых Иванишина и Турова из того же полка, проявив трусость и

малодушие, бросил важный склад с боеприпасами, взорвал его без приказа.

Вердикт: За проявленную трусость, нанесения ущерба и прочих провинностей,

старшего сержанта Кропоткина Виталия Викторовича, расстрелять бес суда и следствия, по закону военного времени. Исполняющий обязанности особого отдела дивизии

капитан: Малышев В.И. Капитан взглянул на лейтенанта, хотел что то сказать, но в горле образовался комок, и он раскашлялся. Лейтенант выжидая стоял, протягивая руку за листком.

– Смертный приговор, наконец прохрипел капитан.

– Ну да, ответил лейтенант, таким туда и дорога.

Капитан вдруг вскочил, и нанес мощный удар. Лейтенант в печатался в стену, и сполз по ней на пол.

– Ты хотел, чтоб я подписал себе, смертный приговор, вновь произнес капитан.

Лейтенант отплевавшись кровью с выбитыми зубами, прошептал.

– Чего, за что?

Капитан достал выписку из приказа, подписанную командиром дивизии.

В ней числился и младший лейтенант Кропоткин, представленный к ордену красной звезды за бой у моста. Утром капитан хотел навестить раненого в санчасти, чтоб кое что уточнить. Он присел на угол стола, смотря как его помощник с трудом подымается с пола. Порылся в своей планшетке.

– Ты когда последний раз, газеты читал?

Малышев достал «Правду », смотри. Лейтенант стал читать, по мере прочтения, начал тяжело дышать, пошатнулся и вновь уселся на задницу.

– Где те двоя, что оговорили лейтенанта, точнее капитана.

В комендантском взводе, людей не хватает, я их туда определил.

– Кривошеев, крикнул капитан. Дверь отворилась, в нее заглянул сержант.

– Кропоткина сюда, да поосторожней, он не в чем не виноват, а наоборот герой.

– А этого, он кивнул сержанту, на лейтенанта туда, и добавил. -Липоткин, сдать оружие.

Сам прошел к столу, и начал писать приказ.

Утром, вместо одного приговоренного, расстреляли двух рядовых из 125 полка.

Я сидел в углу в темной, пустой комнате, каждый глубокий вздох, каждое движение вызывало боль. Похоже все же одно, или два ребра, мне сломали. Послышались шаги, лязг открываемой двери. Ну вот и все. Луч фонаря забегал по комнате, и уставился на меня.

– Тут он. Голос одного из сержантов, что меня бил, заставил вздрогнуть.

На домной склонились, приподняли и подхватив под мышки понесли.

Очутился я в той самой комнате, в которой вели допрос, усадили на стул и это хорошо.

На табуретке, я бы не удержался. Перед домной стоял, капитан НКВД.

– Кривошеев, – спросил он сержанта. – За доктором послали?

– Сигульков пошел, – ответил тот.

– Ну как себя чувствуешь герой, -спросил капитан .

– Хренова что то, – проговорил я, лапы болят, и хвост отваливается.

– Что, что? Не понял особист.

– Потом вдруг хохотнул, ты прости капитан, меня не было, а этот мой заместитель, чтоб

ему пусто было, поверил россказням, двоим из твоих бойцов.

– Они дезертиры, – пролепетал я, облизывая запекшеюся на губах кровь.

– Тем более, приказ об их аресте, я уже подписал, а лейтенант Липоткин пойдет у меня рядовым, в окопы.

Я пожал плечами, Липоткина мне было не жаль. Потом, что то до меня дошло.

– Я младший лейтенант, – поправил я особиста.

Тот улыбнулся, достал газету, начал читать. В это время, появился военврач.

Через несколько часов, меня вновь куда то везли. Голова в бинтах, грудь крепко стянута.

Гостеприимство в особом отделе, не прошло даром. Кроме меня, в кузове было еще несколько раненных. За всеми наблюдал санитар. Ты смотри капитана, чтоб не

растрясло.

Послышался голос Кривошеева, ему поручили сопроводить меня до эвакопункта.

Заботливый ты мой, от немцев меньше прилетело, чем от тебя.

– Воздух. – Истошный крик санитара, оторвал меня от дремоты. Машина не остановилась,

а наоборот добавила газу. Близкий разрыв встряхнул её, но машина продолжала ехать.

– Воздух, воздух. Проворчал сержант нквэдешник.

– Танки это, очевидно через соседей прорвались, ну теперь до станции бы успеть.

Мы успели. Паровоз был под парами, раздался его тревожный гудок.

Где то невдалеке, слышались разрывы.

– Куда мы их, все полно? Послышался женский голос.

– Так что их, немцам оставлять, грозно проговорил в ответ нкведешник.

– Петровна, ты чего?

– Давай в перевязочный, – раздался чей то басовитый голос. Меня понесли.

– А вы куда, молодой человек?

– Я сопровождающий, у меня документ есть, за этого раненного я головой отвечаю.

Вновь, проревел сержант.

– А как же я, у меня в машине, весь бензин пропал при обстреле, бензобак пробили.

Я не поверил, это был Лёша. Так вот, кто нас вез.

– Сержант! Позвал я. Нкведешник, помогавший затащить меня в вагон, склонился.

– Тот водитель, что нас вез, мой ординарец, Федорчук его фамилия, можешь проверить.

– Так вот, впиши его в сопроводиловку, пусть едет с нами, я же забуду про твои художества.

Сержант хмыкнул и прокричал. – Федорчук ко мне, – и добавил, это со мной.

Меня понесли дальше по вагону, судя по всему, это был раньше вагон ресторан.

Поезд тронулся, набирая ход, и я провалился в сон. Не знаю сколько я проспал, но чувствовал себя немного получше. Слышались стоны . Кто то всхлипывая, просил, – доктор, а может не надо руку того, как же я без неё, я же плотник.

– Лежите спокойно молодой человек, у вас развилась гангрена. – Петровна маску.

Я закрыл глаза, постараюсь вновь уснуть, чтобы отрешиться от происходящего, но не смог. Через некоторое время простыня, перегораживавшая операционную откинулась. Надомной склонилась коренастая фигура, лицо которой, было скрыто марлевой повязкой.

Лежал я на полу, хоть и на матрасе.

– Петровна, что у нас там?

Петровна, совсем молоденькая медсестра, начала зачитывать из тетрадки.

– Капитан Кропоткин В. В. – танкист, общая контузия, легкое ранение в голову, ушиб грудной клетки, вероятность перелома двух ребер.

– Понятно, следующий.

Бровкин И. А. – ранение в бедро, осколок извлечен, ожег обеих рук, танкист.

Дальше, я уж не слушал, Бровкин, жив хоть и ранен и его БТ выходит сожгли.

Впрочем много ли, его легкой броне надо.

Хирург уже осматривал последнего, и сказал. – Этого на перевязку, я на обход.

Двери скрипнули, и из тамбура послышался басок, – товарищи это что же вы тут устроили.

– Да так, перекусываем.

– А пьете зачем?

– Так то, на радостях.

Это был голос Федорчука . -Командир мой жив оказывается , вот товарищ сержант сказал, что он тут у вас, только раненый.

– Смотрите у меня, будете бузить, выставлю.

– А можно, я его проведаю.

– Куда? Окрик врача. – Там операционная, вход только в халатах.

– Доктор вот, возьмите.

– Что это?

– Тушенка, правда немецкая, трофейная, ох и много мы их гадов побили.

– Отдайте там, сестричке, – сказал врач.

– Вот и повод, туда пройти, – обрадовался Леха. – Где он здесь?

– Товарищ, вам сюда нельзя. Сердитая медсестра, закончив бинтовать плечо раненому, набросилась на вошедшего .

– Так доктор разрешил, иди говорит передай, сестричке, вот тушенка трофейная, а это лично от меня.

– Ой карамельки.

– Они самые.

– Так где здесь, лейтенант Кропоткин лежит?

– Федорчук я здесь. – Окликнул я его, слегка приподняв голову, и тут же добавил.

И не лейтенант, а капитан.

– Идиш ты, восхитился младший сержант, несколько часов прошло, а вы из лейтенанта, капитаном стали.

– Товарищи, тише вы, тут же раненые, – возмутилась медсестра. – Сейчас Василий Федорович придет, всем попадет.

– Так вас, в звании уже повысили, – Леха был поражен. И не только, я тебе там в полку говорил, что если я хорошо спляшу, а сплясал видно хорошо, то мне от командования поощрения будут.

– Да ты не переживай, я тебя к медали представил, тот сержант, в штаб армии документы везет.

– А меня, послышался чей то слабый голос.

–Бровкин и ты тут? Удивился водитель.

– Да вот лежу, да на сестричек гляжу.

– Тебя тоже к медали, и младшего сержанта присвоили, годишься в командиры.

Я вспомнил, как торговался с особистом дивизии, вспоминая всех тех, что были со мной. Тот особенно не возражал, смотался в штаб дивизии, он был в двух шагах. Подготовил документы.

Через сутки, мы были в Смоленске, распрощались с сержантом. Вместо него, в госпиталь явился лейтенант НКВД. Был он приветлив и вежлив, после разговора насчет Федорчука сказал, нет проблем. Проблем, действительно не было. На следующий день, он заявился с каким то подполковником из штабных. Тот все пытался обнять меня, поздравляя вручил мне, орден красной звезды. Федорчуку просто пожал руку, в которую и вложил медаль. Не забыли и про Бровкина. Подполковник уходя сказал.

– Товарищ Кропоткин, поступило распоряжения, для вручения высшей награды Героя Советского Союза, вам надлежит прибыть в Москву.

Документы уже готовятся, надеюсь здоровье вам позволит, перенести перелет.

– А мой ординарец?

– В связи с вашим ранением, допустимо иметь сопровождающие лицо.

Проговорил штабист, и скрылся в дверях .

– Это что, я вместе с вами, Москву увижу! Вспыхнул Леха.

– Ну ты куркуль, водка еще осталась? Оборвал я его.

– Последняя, хотел её там в поезде достать, когда про вас услышал. Сияя ответил тот.

– Но сержант, что вас сопровождал, душа человек, угостил спиртом, у него целая фляжка с собой была, ну а я его тушенкой, с собой пара банок нашлась. Федорчук выскочил из палаты.

Душа человек, вспомнил я сержанта, он скотина, чуть всю душу мне не выбил.