Всем нам, в безвременье летающим…

Меня не понимают.

А мальчики резвятся

И вовсе не боятся,

Что их таких ослушников

Оставят без наушников.

Заставят Родине служить,

Любить, работать и творить,

Не заменяя мир реальный

Увы, проказой виртуальной.

Я сам когда-то ох и ах

Искал спасенье в проводах.

С годами понял, уши

Даны, чтоб мир нам слушать.

И разве нужно затыкать,

Что нам дала с рожденьем мать?!

***

Я к нежной попке прикоснулся

Во мне вдруг чудище проснулся.

И призывает нараспев:

"Лю-би, лю-би прелестных дев!"

Но стар уж я. Призывы эти

Адресовал своим я детям.

Пускай они клинок мужской

Не отпускают на покой.

Пир во время чумы

Выбираем своих правителей

Из скудной колоды карт.

Как поёт популярный бард,

Вы цените своих хулителей.

В их словах не только желчь,

Остракизмы, иль просто чернуха.

Вы прислушайтесь даже вполуха

Есть там правды невиданный смерч.

И впервые за столько лет

Голос "черни" услышан занудный.

И на наши серые будни

Благодатный пролился свет.

Но не ждут ли нас в будущем гадости,

Хоть привыкли к такому мы.

Не похоже ли буйство радости

На пир во время чумы?!

***

Пора осатанелости прошла.

Привыкли к выкрутасам будней.

Жизнь не богаче стала, а скудней.

Мы старость не искали. Нас она нашла.

Я знаю бодрых старичков.

Упала седина на их виски.

Они сквозь призму роговых очков

На ножки стройные, животики, соски.

Уставились, что глаз не оторвать.

Так им милы былые похождения.

Готовы дату смерти поменять

На дату своего рождения.

Но не дано такое волшебство.

Куда всё проще в жизни полоумной.

С годами иссыхает естество

Понять обязан и дурак, и умный!

***

Я не привык в хитросплетенье слов

Искать поэзии истоки.

В простых словах описывал пороки,

И в этом деле был не нов.

Не сгореть бы от… стыда

Не сгореть бы от… стыда.

Не от зависти, от злости.

Были жирные стада,

Но остались только кости.

Нефть плескалась в недрах шумно,

Газ расторкивал породу.

Но министров слишком умных

Снарядили на Природу.

И они, прищурив глазки,

Тащат всё, что попадётся.

И рассказывают сказки,

Как нам сладко жить придётся.

Хватит нам красивых басен.

И устав их просто слушать,

Мы поймём, как мир опасен,

Если правят им чинуши!

Полураспад души

Встречал по жизни запертые двери,

Но не последним был в дворовой драке.

С годами пыл остыл. Теперь

Мои стихи в психической атаке.

Они – полураспад души.

В них ненависть и милость.

И я приказывал: "Пиши,

Пока есть в теле силы".

Свои я рифмы не растил

На чей-то вкус капризный.

И на души моей распил

Пусть смотрят с укоризной.

Захочешь воскликнуть, не смей, не кричи…

Красная площадь. Мавзолей.

Даже если приспичило, не отлей.

Можешь мочиться прямо в трусы.

Тебя там не проверяют.

Но за каждым движеньем твоим наблюдают

Специальные службы – государевы псы!

Кремлевские стены. Тупик.

Не слышат взволнованный крик.

Захочешь воскликнуть, не смей, не кричи.

Повсюду тебя "пасут".

И заруби себе на носу:

О бедах своих промолчи!

Красная площадь – символ страны.

Мне бы прилечь у Кремлевской стены.

Высказать все, что в душе наболело…

Да видно я маху дал:

Душа рассталась с телом.

Не судьба! Не успел! Опоздал!

Замкнулся жизни суетливой круг

Замкнулся жизни суетливой круг.

Друзей нет рядом и подруг.

И я ступаю осторожно,

Туда, где встретиться, возможно

Придется с чередою мук.

Не испытать мне райских наслаждений.

Я жил без всяких убеждений.

И в годы прошлые лихие

Я совершал дела плохие

И не испытывал сомнений.

За все ответить мне придется,

И строгий судия найдется.

Он призовет меня к ответу,

Где б я ни прятался от света.

И обвинений шквал прольется.

Смирился я с такой судьбою.

Не ухожу, а остаюсь с тобою.

Моя любимая подруга.

Не разорвать мне путы круга.

Продолжу жить, как был изгоем…

***

Я на поэзию подсел, как на иглу,

Но вижу свет в конце тоннеля, а не мглу.

А это значит – будем жить,

Любить, надеяться, творить!

***

Стихи дарю, не продаю.

Я в их продаже вижу лишь убожество.

На свете есть продуктов множество,

Которые необходимо продавать.

А вот стихи – с любовью отдавать!

***

Я не люблю воспоминаний,

Пустых, ненужных обещаний,

Жены неправедных признаний,

В мозгу иссохшем лишних знаний…

Я любил и был любим…

Я любил и был любим

Сначала ею, теперь вот им.

И не читайте нотаций нудных

Я в сегодняшних шумных буднях

Выбираю свой путь без советов

В России. А в прошлом – в стране Советов.

Устал я слушать морали

От тех, кто считается швалью.

В высоких кругах и низких,

На подступах дальних и близких.

***

Я проснулся? Иль это сон?

Потому что всё ещё сплю.

Льётся солнечный свет из окон.

И кому-то шепчу: "Люблю!"

Но поверьте, лицо незнакомо.

Повстречал потеряшку у дома,

И привёл сердобольно в квартиру,

Защищая от внешнего мира.

И она благодарно ответила,

И меня телесно приветила.

Только я, живя одиноко,

Всё забыл в мгновение ока.

***

Поверьте, ой, как не просто

Жить как хочется, а не по ГОСТу.

Как лабораторные мыши,

Привыкли к указаниям свыше.

И не суёмся к дырке

В лабораторной пробирке.

Хоть знаем и без сомнения,

Там – свобода, здесь – заточение.

***

Встретил божье творение,

Создание творца и гения.

Шепчу: "Люблю безмерно".

Не слышит меня, наверное.

Наушники плейера воткнуты,

Контакты любви разомкнуты…

***

В метрополитена могилу

Без принужденья, сторонней силы,

Спускаемся добровольно

И группой большой, и сольно.

Прощаясь с белым светом,

В турникет опускаем монеты.

И думает млад и взрослый,

И "до" и, конечно, "после"

В течение многих лет:

"Быть может, выйдем,

Быть может, нет!"

***

Всю жизнь подтирались газетой –

И той, что "Правда" и "Советской Россией" этой.

Теперь – туалетной бумагой

Усердно и даже с отвагой,

Пытаясь всех убедить,

Мы стали культурнее жить…

Но я остаюсь при мнении:

И люди простые, и гении

И в прошлом и нынешнем времени,

И в том убеждён без сомнения,

В нашем и прочем мире

Всю важность теряют в сортире.

Партитуру жизни не исправить

Несмотря на судьбы превратности

Нам предложен один лишь путь:

Тот, с которого нам не свернуть,

Даже если сошли по халатности.

Что-то можно чуть-чуть подправить,

В мелочах навести корректуру.

Только жизни своей партитуру

Не дано нам по вкусу исправить.

О море!

Какой простор, какая мощь в простом,

Какая строгость в набегающей волне.

Знать оттого так хочется и мне,

Впервые видевшему это,

Воспеть в стихах быть может то,

Что ранее другими и воспето.

О море сны.

Как спорю с ним.

Как я от радости, от боли,

От счастья неизведанного что ли

Пою, мне подпевает шум прибоя,

Оркестр – ветер штормовой.

Как счастлив я,

Что жизнь теперь моя,

С тобой навечно связана, о море.

Что на твоём бушующем просторе,

В который раз уж вновь и вновь.

К тебе я верность испытаю и любовь.

Всеми фибрами души чую перемены

Всеми фибрами души

Чую перемены.

Не мешают тромбы в венах

Выполнять приказ: «Пиши!».

И в пути я строчка к строчке

Привередливо кладу.

И хоть с жизнью не в ладу,

Не готов поставить точку.

Я хотел бы рассказать,

Как не просто в жизни этой.

Но кричат мне: «Ты, с приветом,

Хватит, батя, поучать!»

Прав ли я, они ли правы,

Я не стану рассуждать.

Но не надо продолжать

Путь истории кровавый.

Пусть счастливым будет век,

Пусть живут потомки в мире.

Никогда мишенью в тире

Пусть не станет человек.

***

Мой путь извилистый и трудный

Сегодня пройден. Точка! Расстаюсь!

Сюда, поверьте, точно не вернусь

Проматывать остаток скудный.

Душа и ноет, и болит.

И жизни воз устал тащить.

Дилемма – жить или не жить

Передо мною не стоит.

У нас поэты нынче не в фаворе

У нас поэты нынче не в фаворе.

О власть имущих лишь напишешь без лукавств,

Навстречу выйдешь волчьей своре

С одной рогатиной в руках.

Враз загрызут, и не успеешь пикнуть.

А то – окажешься во властии оков.

И не пытаясь в сказанное вникнуть,

Зачислят сразу в сонмище врагов.

***

Мячик крикнул: «Я всех круче!

Захочу, взметнусь до тучи.

Или в космос улечу.

Если только захочу».

Но поддал игрок

Под его округлый бок

И влетел наш друг прикольно

В воротa свои футбольные.

И теперь на мягкой коже

Провинившаяся рожа.

Объясняется с ухмылкой

И в любви, и в дружбе пылкой…

Опечаленный вратарь

Так в сердцах по ней ударил,

Что зазнавшийся вдруг мяч

Улетел подальше вскачь…

Суть истории сей горькой,

Хочешь, верь или не верь:

Новый мяч уже в игре,

Ну а старый – на помойке.

Надоела шелуха обещаний

Надоела шелуха обещаний:

Мол, всё будет завтра иначе.

Ну а мы всё также смеёмся и плачем

В ходе встреч и в процессе прощаний.

Только встречи всё реже и реже,

Расставанья идут чередой.

Не справляемся с этой бедой,

Наступая на грабли те же.

Верим в сладкие речи вождей,

В обещанья и чьи-то прогнозы.

Только хуже острой занозы

Источаемый сверху елей.

Сколько можно ушей перепонки

Напрягать пустым словоблудьем?

Обещали?! Так дайте же людям

Жизни тонус уверенно-звонкий!

***

Понимаю всех тех, кто в прошлые годы

Прокричаться пытался хоть раз.

Не слагая правительству оды,

О наболевшем – не в бровь, а в глаз.

Затыкали им рты, отправляли в психушку.

И знатных господ, и прелестных дам.

Ну а кто не смирился, сажали в теплушки.

И пункт назначения – Сибирь. Магадан.

К кому обратиться? Не знаю…

К кому обратиться? Не знаю.

Я словно в вакууме лаю.

У тех, кто рядом, есть уши,

Но наушники в них, как беруши.

Прелестные глазки закрыты,

И вроде проблемы забыты.

От всего хотят отключиться

В мире аудио-звуков забыться.

А я-то, дурашка, маюсь,

К их сознанию пробиться пытаюсь.

Догадаться бы надо давно…

Но понял сейчас – не дано!

***

Судьбу хулим порой мы беспричинно,

Злодейка, мол, мечты свела на нет.

И самовольно погружаемся в пучину,

Где всё черным-черно и света нет.

И думаем: немного отлежимся,

И горечь жизни тут же изольём…

И самые противные страницы

За это время порастут быльём.

Люблю я жаркие страны

Люблю я жаркие страны,

Где солнце и нет дождей.

Не слышно там речи бранной.

И нет престарелых вождей.

Там бедность, но люди не плачут.

Жуют ананасы в охотку.

Для женщин чернявых находка,

Коль встретят такого мачо.

Поверьте, сужу не плакатно.

В краях тех покуролесил.

Заморские прелести взвесив,

Вернулся всё же обратно.

В желанье своём бессилен,

Противиться нету силы.

Я понял, мне все же мило –

Твоё песнопенье, Россия!

***

Чтобы всё, что пришлось пережить,

Сердце вставьте, прошу, из титана.

Не забудьте получше зашить

На груди моей рваную рану.

А иначе оно взорвётся

От нагрузки. И это некстати.

Мне обидно, что снова придётся

Бессердечным надолго остаться.

***

Глядим на попки – на крутые и попроще,

Идущие по улице и площади.

Глядим – и глаз волнительно блестит

У тех, кого не тронул простатит.

Мужскую мощь в кулак собрав,

Мечтаем о феерии забав.

Забыв: любви потокам литься…

Но! За всё придётся расплатиться.

И с возрастом все попки станут ближе,

Высокие красавицы – чуть ниже.

И вдруг оценим, словно садануло градом,

Ту, что с тобой по жизни всюду рядом!

***

У каждого из нас своё начало есть и свой конец,

И мать, родившая на свет, зачавший нас отец.

Ты береги свои истоки – они фундамент твой.

Куда б судьба-злодейка не сманила,

Вернёшься снова ты домой.

Возможно, победителем, во славе.

Иль старцем, обезумевшим вконец.

Всё, что родные дали, твой венец,

Оберегающий от мерзости и грязи.

И пренебречь им ты не вправе.

Спали одежды юных дев

Как листья с вечнозелёных древ,

Спали одежды юных дев.

То, что таинством раньше было,

Время охальное настежь открыло.

Нет, в пуританстве я не замечен.

Но вопрос мой, как мир этот, вечен:

Разве не самое в жизни ценное –

Под завесой невинности, сокровенное?!

За каждым окном чья-то спрятана жизнь

За каждым окном чья-то спрятана жизнь,

В распахнутых настежь створках.

И тех, кто элитою назвались,

И тех, кто уже на задворках.

И где справедливость, ведь все рождены

С криком единым «Мама!».

Вот только одни добрались до сумы,

Другим лишь достались раны.

Я знаю душевные раны, конечно.

У нищих своя гордость.

Я верю, когда-то дойдём в бесконечность,

Где эта исчезнет подлость.

Сегодня кто-то прихлопнул мошку

Сегодня кто-то прихлопнул мошку,

Ладонью открытой ударив слёту.

Чуть подрос – и повесил кошку

Всё тот же, кого называем «кто-то».

Мал да удал наш цветочек ранний.

Но повод нашёлся: и под сердце заточкой.

Время прошло, и из маленькой дряни

Вырос подонок. Диагноз точный!

Куда-то стремительно движемся

Куда-то стремительно движемся,

До одури ноги стирая.

В постели с любимыми лижемся,

Партнёра сменить мечтая.

Клянёмся в верности рьяно,

За грудки хватая подчас.

И словно в угаре пьяном,

Плачемся здесь и сейчас.

О том, что живя в фальши,

Напрячься не можем немножко…

Не можешь? Двигайся дальше

Проторенной кем-то дорожкой.

Будем жить?!

Дождь за окном – кап, кап.

Рядом жена – храп, храп.

За стенкой спят повзрослевшие дети,

И пекинес на дубовом паркете.

Каждому снится что-то приятное…

Одеяло накинув на голову ватное,

Расстаётся с жизнью хозяин дома,

Шепчет что-то родным и знакомым.

Просит за все прегрешенья простить.

Шепчет негромко, боясь разбудить…

Хоть гнусности жизни осточертели,

Не против ещё повертеться в постели!

Утиные истории…

По этому поводу мнения разные:

Для кого-то это канава грязная,

Тиной заросшая и заразная.

Засыпать хотят. Но вот вероломство:

Здесь утки живут и выводят потомство.

У Администрации, правда, другое свойство:

Утки – вторичны, первично – благоустройство.

И вот уже едет самосвал груженый.

Превращает канаву сначала в лужу.

Работает быстро, с рвением, споро.

Исчез в никуда сам предмет разговора.

Раньше глядели на уточек с трепетом.

Теперь же слушаем оправданий лепет.

Что-то бормочет Администрация:

Никакая, мол, это не провокация.

А утки не их компетенция…

Вот такая чиновничья импотенция.

Я в метро – в трубе подземной

Я в метро – в трубе подземной:

Длинной, душной и проблемной.

Рядом люди едут без имён.

Если что – я тут же погребён.

Нет ни крестика и ни могилки…

Вот такие судьбы страшилки.

***

На траве лежит роса.

Режет травушку коса

Поутру со свистом

Споро, валко, быстро.

Для травы сегодня шок.

Её под самый корешок

Срезали на силос,

Чтоб телёнок вырос.

А может быть, и тёлочка,

Да с красивой чёлочкой.

Подрастёт и едокам

Даст парного молока.

Вот такие, братец, связи.

Береги траву от грязи!

И не мусори давай,

За собою убирай.

Пусть работа спорится –

Возвратится сторицей.

Травы-многолетки

Послужат нашим деткам…

***

Запускал я в небо змея

На веревочке длиннющей.

Вверх смотрел. Заныла шея.

Но для важности для пущей,

Для толпы мальчишек ждущей

Доказал, что я умею

Управлять воздушным змеем.

Он поднялся в облака

Да над пляжиком песочным.

Не хватайтесь за бока,

Бранных слов и многоточий

Нам не надо. Знаю точно:

Что в заоблачные дали

Змей взлетит. А мы – едва ли!

Судить меня по правилам не стоит

В голове обрывки фраз,

Мусор слов и знаки препинания.

Я пытался каждый раз

Здесь найти слова признания.

Рассказать, как хочется творить,

От всего земного отрешившись.

И грехи былые замолить

Я хотел. Но так и не решился.

Слишком много надо перечислить

В то зарешечённое окошко.

Что-то может батюшка очистить,

Но не всё. Останется немножко.

С этим грузом трудно мне расстаться.

Если честно, просто невозможно.

Пред Всевышним лишь смогу признаться,

То, что совершил – безбожно.

Кары я небесной не боюсь.

И судить меня по правилам не стоит.

Каждый день я мысленно молюсь –

Дайте мне решение простое.

Поступлю по совести, поверьте.

Но и вы жестокими не будьте.

Все, что сделал, я прошу, измерьте,

Оцените и не позабудьте!

Противоречия…

У кого-то лицо, у кого-то личико,

У кого-то морда квадратно-тупорылая.

У кого-то запор, а кому-то приспичило.

Одним – шампунь, другим – хозяйственное мыло.

Один улыбается. Другой – строит рожицы.

У кого-то копейки. У кого-то даже болгарские лёвы.

Один всю жизнь на зачуханном «запорожце».

Другой рассекает на иномарке клёвой.

Квасит виски по-чёрному кто-то.

Постные щи у другого, кажется.

Первый закусит маслянистою шпротой.

Второй помечтает и спать уляжется.

Кому-то снятся сны, как сказка.

Кому-то в постели холодной не спится.

Кто-то всю жизнь существует с опаской.

А кто-то мечтает поесть и напиться.

Одному посчастливилось встретить красавицу.

Другому попалась дуреха малость…

Так и живём: нравится или не нравится,

Обходимся тем, что когда-то досталось.

Куда-то стремительно едем

Куда-то стремительно едем,

И тут же несёмся обратно.

Синьоры и строгие леди

Стоят на ногах на ватных.

О помощи крики не слышим,

Запечатаны наглухо уши.

Как лабораторные мыши

В вагонах метро удушливых.

Накинули споро наушники,

Прикрыли глаза устало.

И вся обстановка бездушная,

Сразу куда-то пропала.

Но это обман всего лишь.

Жизнь бьется о стенки глаз.

Открой их, а то проворонишь

Судьбу свою, что без прикрас…

Сыну и дочке посвящается

Я купил себе игрушку –

Двух солдатиков и пушку.

На столе поставил,

И стрелять заставил.

А они по стойке смирно

Возле пушек встали мирно.

Не хотят стрелять, хоть тресни.

Говорят: «Зачем же, если

Никто нам не мешает,

Никто не нападает.

Если надо, точно в цель

Мы пошлём снаряды.

Супостата гнать отсель

Будем только рады.

Наше дело защищать

От врагов отчизну-мать.

И хоть она игрушечная,

Дадим салют мы пушечный.

Пусть оловянная страна

Подарит счастье всем сполна».

***

Раздвигаю руками, о жуть,

Чью-то словесную муть.

Псевдо-писателей много.

А настоящих – от Бога

Поверьте, всего единицы.

Их творений прекрасных страницы,

Крылатые фразы и выражения

Мы помним, пожалуй, с рождения.

А этих графоманов-писак

Не помним ни эдак, ни так.

И всё, что они сотворили,

Прочитали… и тут же забыли.

***

Восьмого марта мужчины сама любезность:

Подарки крутые дарят помпезно,

Слова произносят слаще елея,

Готовы прилипнуть даже с помощью клея…

Но праздник прошел и любезность пропала.

Могут толкнуть иль сказать, что попало.

Про высокие чувства запамятовав временно,

Нахально сидеть перед дамой беременной.

Знаю, не просто постигнуть культуру.

Такое по силам лишь сильным натурам.

Готовы всегда и везде уважать

Ту, что Богом ниспослана нам – женщину-мать!

Свой шесток знал сверчок…

Свой шесток знал сверчок.

Но однажды оступился дважды.

Получил такой щелчок,

Что сегодня – ждёт суда господнего.

Доживает еле-еле

И не лезет во все щели…

Так и нас всех приучили,

Чтоб тихонечко мы жили.

Без проблем чтоб пили, ели,

От такого счастья млели,

Шли вперед, забыв про раны,

На закланье, как бараны…

Ну а что же наш сверчок?

Тот урок не дал толчок.

Он о бедах не тужил,

В щель забившись, тихо жил.

Понемногу стрекотал,

А потом концы отдал…

Знать ещё не вышел срок

Не хочу я в страшном сне

Дни последние увидеть.

Чтобы близких не обидеть,

Навсегда исчезнуть мне

Каждый день мечтается.

Но судьбе спасибо, сучке,

В этой жизненной толкучке

И душа, и тело маются.

Пусть порой хочу я выть,

Знать ещё не вышел срок.

Не нажат пока курок…

Надо жить, смеяться и любить.

Стоит, поверьте, жить!

Каждый по-разному ценит

Прожитой жизни путь.

Одни на счетах измены

Всем показали суть.

Другие хвалятся рьяно,

Никто, мол, не нужен им.

Такое сказать – только спьяна,

И автор – чудак-аноним.

Мне пo сердцу, правда, третьи.

Их лозунг: «Всегда любить!»

Таких бы побольше на свете

И стоит, поверьте, жить!

***

Кто сказал, что Инет это плохо.

Мол, помойка для глупцов безрадостных.

Быть может и так для миллионов лохов.

А мне – возможность для встреч сладостных.

И пусть я пишу в неизвестность. Но кто-то

Ответ присылает и греет он душу.

Поверьте, что хочется мне доброхота

Всю ночь напролёт у компьютера «слушать».

Мне шлёт прелестная дама послания.

Порою лишь в несколько строчек, не более.

О нет, не в скорой любви признание.

Те письма скорее о внутренней боли.

И вот лишь компьютер вопрос доносит:

«Ты меня, позабыв, не обидишь?!»

Бывает, что крышу начисто сносит,

От того, кого никогда не увидишь…

Меж нас совестливых немного

Словно тюленьи туши

В вагонах метро пассажиры.

Наушники воткнуты в уши –

Отключились от внешнего мира.

Закрыли глаза бесстыже,

Не надо, мол, нас кантовать.

Возможно, средь них и ты же

Забудешь родную мать.

И будет стоять убого

Средь тех, кто прикрыл глазницы.

Меж них совестливых немного.

Считаю, что лишь единицы.

***

Я словно поезд мчусь вперёд,

Зализывая раны.

Поезд кто-то где-то ждёт.

Меня никто. Вот странность…

Мои друзья создать сумели

Благоухающий цветник.

А я лечу туда бесцельно,

Где только жизненный тупик.

Оказаться хочу выше фальши…

Я карабкаюсь. Руки не держат.

Я всю жизнь был один – без поддержки.

В этом мире огромном – песчинкой.

У начальства в глазу – соринкой.

Я пытался сказать натужно,

Но меня посылали дружно:

Мол, не надо нам правды этой,

Наша жизнь черной ложью согрета,

Мы привыкли во мгле жить без света,

Ну а ваша здесь песенка спета!..

Продолжаю карабкаться дальше,

Оказаться хочу выше фальши.

Стрекотуньи…

Две девчонки в трамвае стрекочут.

В полный голос смеются, хохочут.

Новостями спешат поделиться:

Почему им ночами не спится,

Кто обнову купил в магазине,

Кто гоняет на новой резине,

Как найти жениха побогаче,

Чтоб с квартирою был и с дачей…

Невдомёк стрекотуньям, что их

Материт мужчина с усами*.

Вот об этом, по сути, мой стих,

Ну а выводы делайте сами.

Прим.: мужчина с усами – автор

Не надо людей дурачить

Есть человеко-потоки.

Веками в одном направлении.

От своего истока,

До вечности и забвения.

Есть те, кто считает иначе:

Они – вне пространства и времени…

Не надо людей дурачить.

А то ударят… по темени!

Здесь жил не я, а некто…

За окном Петербург. Это точно.

Здесь жил не я, а некто.

Лишь моя телесная оболочка

Бродила по улицам и проспектам.

И вернусь я сюда едва ли,

Ведь душа обитает в заоблачной дали.

Искрой взлететь и сгореть…

Меня каждый день обвиняют в чём-то.

В том, что не совершал.

Говорят, мол, жил я никчёмно,

И дом мой совсем обветшал.

И дерево возле дома

Зачахло и вовсе поникло…

Всё это нам знакомо,

К словам этим мы привыкли.

Скажут ещё, что дети,

Хоть выросли, но не те.

За все грехи на планете

Меня обвинят, потому что хотел

Не быдлом при жизни остаться,

А искрой взлететь и сгореть.

Трудно, но надо стараться,

А главное – надо успеть!

Я маленькая корпускула

Я маленькая корпускула

Без интеллекта, без мускулов.

В состоянии этом, поверьте,

Хочу быть с рожденья – до смерти…

Я постоянно между былью и небылью

Я постоянно между былью и небылью.

И уже не могу иначе.

Слёзы горькие небо льет,

Оплакивая мои неудачи…

Не хочется жить. Скучно

Вечер. Луна. Тучи.

Не хочется жить. Скучно.

Кто-то кричит, стонет.

Не поймёшь, плывет или тонет!?

Сердце болит тоже,

Понимая, что всё непохоже

На то, что предвиделось в детстве.

Не в юности, а в малолетстве.

И с глаз пелена спала.

Знаю, что очень мало

Успел в этой жизни понять,

Отторгнуть или принять.

Мы свободные телом и духом…

Не хочу я бефстроганов и зраз,

Расстегаев и фруктов ассорти.

Я скажу вам без пышных фраз:

От застолья такого тянет в сортир.

Изысканными блюдами не баловали нас.

Мы привыкли к другому застолью…

Накинув полушубок, проеденный молью,

Спали у железнодорожных касс.

Жили бедно, но готовы признаться,

Не тряслись перед власть имущими.

И просили лишь малость сущую:

По душе в сапогах не топтаться.

Мы свободные телом и духом.

И творим, если есть желание.

И не верьте досужим слухам,

Что погибли в жестоком изгнании.

Нас осталось не так уж много.

Тех, кого не сломила система.

Но о них – другая поэма.

Расстаюсь. Прощайте. С Богом!

Вот бегу я по перрону…

Вот бегу я по перрону

За последним за вагоном.

«Опоздал, – кричу, – постой,

Подожди немножко!»

Проводница мне смеётся

В грязное окошко.

Нет, чтоб как-то сострадать

Бедолаге-пассажиру.

Заливается она,

Вся трясясь от жира.

Скалит рот и строит рожи,

Злобно пялит глазки.

На кого она похожа?

На Ягу из сказки.

И хочу спросить опять,

Надо ль так рвать душу.

Лучше в лес пойду гулять,

Песни птичек слушать.

Мне б с природою сродниться,

Новый день начать.

Лишь бы только не встречать

Ведьму-проводницу.

Внучке Варваре посвящается…

Мне грозили толстой дулей:

Не бывать тебе дедулей.

А теперь им крыть уж нечем –

Внучка ждёт достойной встречи.

Госпожа, сударушка,

Красавица Варварушка.

Подрастёт, поймёт, наверное,

Жили мы с одной лишь верою,

Наши дети, наши внуки

Всё возьмут в родные руки.

Это значит, наша нива

Плодородна и красива,

Будет много-много лет

Нам дарить тепло и свет.

Всё хорошо, что в меру…

У девчонки джинсы уже ниже бёдер.

Виден пупочек, стринги-трусишки.

Смотрят взрослые и ребятишки.

Мне видится даже рады вроде.

А завтра и с попой голой пройдутся.

Я знаю, такие девахи найдутся.

Но надо, пожалуй, чуть-чуть постыдиться,

Задуматься и остановиться!

Заунывно пропел колокольчик

Заунывно пропел колокольчик,

И тройка стоит у ворот.

Осталась прямая, затем поворот…

И жизненный путь мой окончен.

Не надо ненужных иллюзий, друзья.

Не удастся судьбу обмануть.

И вспять повернуть нашу жизнь нельзя,

И с этой дороги уже не свернуть…

Бабушка молча сидит у ворот

Бабушка молча сидит у ворот,

Слушает шелест листвы.

Кажется ей, что стучится кто-то:

Может, сынок? Может, дочка? Увы…

Тихо вокруг и не скрипнет калитка.

К дому дорожка травой заросла.

Время ползет, словно слизень-улитка.

А когда-то неслось, закусив удила.

Стоит ли мучиться, память взъероша.

По полкам раскладывать: было иль не было.

Останется пусть на душе лишь хорошее.

А всё, что плохое, скроется в небыль.

Одиночеством чтобы не мучиться

Одиночеством чтобы не мучиться,

Соберитесь-ка в кучу, люди.

Понимаю, не сразу получится,

Но я верю, событие будет.

И конечно, большое свинство,

Если кто-то сюда не придёт.

Мы поверим в свое единство,

Если это произойдёт.

Пусть не верят отдельные личности

В реальность подобного шага.

Их не виню. Мне они симпатичны.

Сам же первый пойду с флагом.

***

Мы стадо! Нам нужен пастух

Дайте подумать… Согласен!

Жить мы не можем без басен,

Без юмора, прибауток,

Без пошлых и серых шуток,

Без чьих-то крутых афоризмов,

Без строк от поэтов капризных,

Нотаций власть имущих…

Добавлю для важности пущей.

Мы стадо! Нам нужен пастух.

И свет маяка не потух,

Коль есть, кто поможет в пути,

До цели конечной дойти.

Тогда уж и шутки и басни

Те, что огня опасней,

Будут не в тягость, а в дар…

Но нужен ли этот «пожар»?

Голос есть, но тоньше писка

Он, гоняя стаи туч,

Думал, что силён, могуч,

Всё ему вокруг подвластно,

А природа – звук пустой.

Захотел – и день прекрасный

При желаньи – никакой.

Только вот забыл милёнок,

Изменить всё трудновато.

Сам не вырос из пелёнок.

Что тут скажешь, рановато.

Голос есть, но тоньше писка.

Вроде вырос, но не очень…

Здесь поставил многоточие,

Завершив свой стих без риска.

Она его любит, лелеет

Она его любит, лелеет,

Как с писаной торбой носится.

От взгляда одного млеет,

А он всё по сторонам косится.

Она у него красавица,

На страницы романа просится.

А ему ни в какую не нравится,

Как прежде на сторону косится.

Смотрю на нее, не могу наглядеться:

Брови вразлет полумесяцем.

И знаю, ему никуда не деться:

Время пройдёт, перебесится.

Поймёт, что она всех милее,

И в чувствах ненужных остынет.

Чужие слова пролились елеем,

А на поверку – горечь полыни.

Это ещё не исход, но уже тенденция

Это ещё не исход, но уже тенденция –

Уходят лучшие, как ни верти.

Не те, что работали с ленцою,

А те, с кем комфортно было в пути.

Не чураясь общения, пели, если пелось.

То ли арии, то ли кантаты.

И чувства свои за железные латы

Не прятали, даже если хотелось.

Я душою простужен

Я на голову болен,

Я душою простужен.

В своих поступках неволен,

От фальши сна разбужен.

Увидел – вокруг лишь ложь,

Неправда, полный обман.

Я в высокие кабинеты не вхож,

Все преграды одолел я сам.

Без помощи и без поддержки.

Читай между строк – в одиночку.

Есть у меня планы, надежды,

Но поставлю здесь жирную точку.

Жили недавно два милых лапуси

Жили недавно два милых лапуси,

Не связывая друг друга обязательствами.

Но вот разбежались Муси-Пуси

По известным всем обстоятельствам.

И враз исключили из личного круга

Все былые общения.

И теперь ненавидят друг друга

До верхней точки кипения.

Пусть говорят, мол, сегодня не модно

Любить по старинке и жить.

Я не приемлю такого подхода:

Прожитых лет просто так не забыть.

В сердце не вставишь трехфазный рубильник.

Только приспичило – и обесточил.

Хватит, не надо признаний обильных.

Тема закрыта. Поставлена точка!

***

Жизнь моя мотыльком над свечкой

Пролетела в одно мгновение.

И теперь полноводною речкой

Ухожу в никуда, в забвение.

Я ничуть не жалею о прожитом.

Все вопросы решил сполна.

Детям-внукам домину oбжитую

Принесла речная волна.

Пусть живут наслаждаясь, не скучно,

В жизни семейной дружно.

Я вернусь может ивой плакучей.

Или маленькой птичкой пичужкой…

Белый свет ещё нам мил

Вот и станция Парнас.

Дальше бездорожье.

Хватит нашим пьяным рожам

Метростроевских прикрас.

В подземелье, вниз? Увольте.

Белый свет ещё нам мил.

Лично я, сказать позвольте,

Не совсем ещё дебил…

Каждый сам мостит свой путь

На трамвайной остановке,

Подогнув к груди колени,

Бомжик спит. Ему неловко.

Шевелиться тоже лень.

С детства жить хотел красиво.

Спать мечтал на мягкой койке.

Строил планы с перспективой…

Оказался… – на помойке.

В чем причина, я не знаю.

Каждый сам мостит свой путь.

Кто-то к аду, кто-то к раю.

Встал когда-то – не свернуть!

Плавает уточка в грязной луже

Плавает уточка в грязной луже.

Время бежит, никто ей не нужен.

Вселенский масштаб для кряквы поуже.

Весь мир для нее – в этой маленькой луже.

Вечная тема

Где б ни прислушался, мелят всюду

Начальства жёсткие кости.

Так, между делом, без злости.

За это винить их не буду.

Спросить у других я изволил:

«Зачем пересудам ненужным

Даете вы повод сообществом дружным,

Чтоб кто-то их вечно мусолил».

Хватит, дружище, страдать…

Кто-то мне прямо скажет:

«Хватит, дружище, страдать,

Не знаю, как карта ляжет,

Но будешь в фаворе опять!»

Словам этим хочется верить.

Вселяют они надежду.

Их трудно сегодня проверить,

Но будет не хуже, чем прежде…

Вышел уток посчитать

Раз, два, три, четыре, пять…

Вышел уток посчитать.

Думал дальше продолжать,

Только где же уток взять.

Было птичек много,

Осталось – единицы.

Бью стишком тревогу,

Который в полстраницы.

Мог бы дальше продолжать,

Только где слова мне взять,

Чтоб затронуть душу

Местного чинуши.

Там где много лет и зим

Жили наши птички,

Он построил магазин

С выгодою личной.

Пусть поймёт столоначальник

Гoрода иль края,

Ждет его итог печальный

Пред вратами рая.

Берега залива заковали в гранит

Берега залива заковали в гранит.

Красиво, но бессердечно.

Возможно надёжно, с заделом на вечность.

Но это излишество мне просто претит.

Сей панцирь холодный преграда всему.

Под камнем земное дыханье не слышу.

Прошу, говорите немного потише.

Быть может тогда я хоть что-то пойму…

Не уходи, прошу. Хоть реже, но свети

В моей душе, как атомная вспышка,

Твоё явленье, милая малышка.

И пусть случилось в прошлом это,

Вся жизнь моя освещена и обогрета.

В судьбе моей, как солнца луч,

Ты появилась из-за туч.

Мой путь внезапно озарила,

И на поэзии глоток