Но когда падение капель усилилось, мелодия уже была неразличима, а звуки слились в непрерывный и однообразный шум. Да и прохладно стало стоять под дождём. Все ринулсь на большое крыльцо общежития. Но здесь ребятам стало не уютно. Они чувствовали себя лишними из-за сидящих с одной стороны старших ребят и с другой – нескольких женщин с колясками или едва начавшими ходить лялечками. Поэтому Ленка с Маришкой зашли в фойе, и ребята с лазинки потянулись за ними.

***

На полу широкого холла лежала жёлтая некрасивая плитка. Она в любое время года была холодной на ощупь. В левом углу, который почему-то всегда первым бросался в глаза при входе внутрь, стоял большой, почти под потолок, стеллаж со странными полочками из толстой и тонкой фанеры. Он был выкрашен в пшеничный цвет и покрыт лаком с миллиардом мелких трещинок. Папа называл эти полки ячейками. Каждая из них имела свой номер, подписанный снизу белой краской, и означавший номер комнаты. В эти ячейки складывались письма, газеты и журналы, которые приходили почтой. А потом хозяева забирали их из ячейки домой. Папа забирал из ячейки толстенький журнал, больше похожий на книжку, по мнению Леночки, под названием «Наука и жизнь» для себя, для мамы – журналы «Работница» и «Крестьянка», «Пионерскую правду» и «Юный техник» для брата, а для Ленки папа приносил из ячейки «Мурзилку» и «Весёлые картинки».

Далее вправо от шкафа у свободной стены стоял маленький столик, мама называла его журнальным. Но журналов на нём никогда не было. Да и вообще, Ленка не думала что это настоящий стол, скорее игрушечная копия. Он маленький, на тонких ножках, за ним неудобно сидеть, на нём не поешь, не порисуешь… Зачем он такой вообще нужен? По бокам от него стояли два кресла с высокими спинками. А над ним висела большая рама с картиной. Слева от шкафа, у другой стены, стоял тёмный диван, на котором посторонним сидеть разрешалось, так же как и на креслах. Под прямым углом к нему и спинкой к окну стоял ещё один светлый диван с двумя декоративными подушками. Вот на этом диване никому не разрешалось сидеть или лежать, кроме дежурного вахтёра, стол которого стоял здесь же, перед светлым диваном, преграждая путь к нему. На столе вахтёра всегда лежали газеты с кроссвордами, разные записки и большой календарь под огромным куском прозрачного «пластмассового» стекла (как называла его Ленка). У её старшего брата был такой же на столе для уроков. И ещё стояла коробочка с ключами жильцов. Лена сама много раз оставляла свой ключ с биркой в ней, когда выбегала гулять во двор. Мама говорила, что так надёжнее. Мало ли, на улице ключ потеряешь – как домой попадёшь? А здесь он всегда на месте и под присмотром.

Ребята как воробушки тесно-тесно разместились на тёмном диване, и продолжали переговариваться, но уже вполголоса, так как сегодня дежурила очень строгая тётя Клава, которая особо пугающе делала замечания и не разрешала кричать и бегать в коридорах.

Сидеть было тесно, разговаривать шёпотом скучно. Мало-помалу ребята притихли и просто молча сидели, повернув головы в сторону окна и наблюдая за дождём. И при этом ни один из них не ушёл домой и даже не встал с дивана. Было так тихо, что казалось, дождь стучит по пустой коробке, случайно оставленной кем-то на улице. Первой эту потустороннюю тишину нарушила тётя Клава. Она встала из-за стола, достала откуда-то тёмно-зелёное покрывало с узором в ромбик, застелила им свой светлый диван и повернулась к ребятам.

– Можете смотреть в окно отсюда, но только сидя или на коленях. Ногами не вставать. Понятно?

Удивленные и растерянные от такого заявления, ребята не сразу сообразили, что обращалась она именно к ним. Самый смелый мальчик из кампании кивнул в ответ. Сказал «спасибо» и поманил рукой всю ватагу на светлый диван. Ленку и Маришку, как самых маленьких, запустили на диван первыми, оставшиеся встали за ними. Девочки и мальчики повыше уселись по краям. Капли, бившие по стеклу снаружи, стекали по нему каждый раз разными путями, рисуя своими протоками невероятные узоры. Марина с Леной так засмотрелись на дождь, что не сразу поняли, что обе уткнулись своими курносыми носами в стекло. Через пару минут стало еще красивее. Где-то далеко выглянуло солнце. И его лучики играли в оконных каплях и ручейках, а они в свою очередь переливались всеми цветами радуги, как миниатюрные сказочные самоцветы.

– Ух ты! – не сговариваясь выдохнули сразу несколько ребятишек, сидевших на диване.

***

Волшебство быстро закончилось. Небо вновь просветлело, шум дождя стих, и люди вновь потянулись на улицу и во двор.

– Айда гулять, мелочь пузатая. Харэ на диване такой день просиживать, – говорила тётя Клава, повернувшись к ним полубоком со своего рабочего места за столом.

Чтобы не провоцировать строгого вахтёра на повторное замечание, вся честная компания вновь высыпала на крыльцо.

На улице пахло дождём, летом и солнцем. В лужах всех размеров отражались облака, птицы, дома и даже Ленка с Маришкой, если встать у края лужицы и смотреть в неё как в глубокий колодец. Было тепло и влажно. Скамейки были мокрыми, сидеть на них не хотелось. Песочница тоже не привлекала. Поэтому решили вновь вернуться на лазинку и продолжить игру. На счёт «три» все побежали к месту действия, удирая от ляпы. Забравшись на первую же лестницу, Ленка поняла, что удержаться будет сложно. Сандалики скользили по мокрому железу, пальцы соскальзывали из-за оставшихся капелек дождя. Но азарт игры был сильнее, поэтому она продолжила подниматься до верхней перекладины. И надо же было так случиться, что она оказалась ближе всех к ляпе. Нужно срочно что-то предпринять. Но что?

«Здесь я слезть не смогу», – судорожно размышляла Ленка, – «меня сразу заляпают. Если спрыгну с другой стороны лестницы, то не смогу быстро встать, перебежать и взобраться на другую сторону, поближе к Маришке». Выход был только один – двигаться вперёд, уйти от ляпы по перекладине, держась на одних руках. Так она и сделала.

Но первый же захват металлической крашеной трубы оказался неудачным. Мокрое железо не хотело дружить с маленькими девчачьим ладошками как раньше. Руки соскользнули и Ленка полетела вниз. Не успев сгруппироваться, приземлилась ничком, сильно ударившись лицом. Сразу послышался громкий рёв. Игра остановилась, все подбежали к Ленке. Поднявшись на ноги, она показала всем собравшимся своё лицо, испачканное мокрой землёй и воспалённые от слёз глаза. А под носом, сквозь грязь, текли ярко-красные тонкие струйки крови.

– Больно-о, – ревела Ленка.

– Пойдём, я тебя домой провожу, – приобняла её Маришка.

– Держи платочек – один из старших мальчишек протянул ей квадрат светло-голубого ситца.

– Не надо, испачкаю. Я лучше дома умоюсь, – сквозь слёзы и всхлипывания проговорила Ленка.

Проходя по холлу, Ленка взяла себя в руки и старалась сдержаться, чтобы вахтёр ничего не заметила. Быстрым шагом они с Маришкой преодолели холл, и, завернув за угол, уже бегом помчались по коридору первого этажа к лестнице.

***

Поднявшись на свой этаж и войдя в тёмный коридор, девочки обнаружили ещё один светлый квадрат на линолеуме тёмного тоннеля. Помимо лестниц и кухонь свет в коридор падал из открытой двери в комнату, где жила ленкина семья. В проёме стояла её мама.

– Что случилось? – заговорила мама, идя навстречу только что появившимся с лестницы девочкам.

– Она упала на лазинке, – поторопилась отчитаться Маришка.