Храм моего сердца

Часть 1. Старики

По местным дворикам недавно шла

По местным дворикам недавно шла.

Гуляла.

День тёплый, солнечный.

Куда бежать?

Задорный смех бабулек услыхала.

И, в общем, было им над чем похохотать.

Обласканные солнышком весенним,

Делились радостью последних дней,

А заодно хорошим настроеньем

От долгожданных, добрых новостей.

Мэр маски снял!

Ура!

Свобода!!!

Дыши народ!

По полной!

Во всю грудь!

«Я первый раз в последние два года

Решилась красным губы мазануть!»

«Ой, Пална! Ты у нас ведь молодуха!

Те ж семьсь пять? Ну детский сад!»

И понеслось!

Смех-слёзы!

Веселуха!

Хохочет пенсии лихой отряд!

«А чё?

Имею право!

Я ж свободна!»

«Невеста, гляньте! Ну ядрёна вошь!»

«Я замуж ещё очень даже го́дна!

Смотри фигуру!

Мимо хрен пройдёшь!»

И залились по новой звонким смехом!

Весна.

Всем задаёт мажорный лад.

Нет, поезд этих бабок не уехал!

Они ещё и в вальсе покружа́т.

Для счастья поводов «крутых» не надо.

Оно всё соткано из милых мелочей.

Порой один лишь взмах губной помады

Улыбку ярче делает, а взгляд светлей.

Умирал целый мир с человеком

Умирал целый мир с человеком.

Он свернулся, как сдувшийся шар…

Всё, что было живым больше века,

Превратилось в иллюзию. В пар…

Нам на память в альбомах остались

Пожелтевшие фотолистки.

Слава Богу, они собирались –

Во вчера из сегодня «мостки́».

Умирал целый мир с человеком,

А мальчишка об этом не знал.

Он картинки из прошлого века

В первый раз в своей жизни листал.

Кот и старушка

В дворике тихом на улочке старой,

Где с тополями в обнимку сирень,

Кот и старушка – забавная пара –

Службу в окошке несут каждый день.

Утром и вечером, летом, зимою,

Солнышко, дождь или листья летят –

Кот и старушка порою люблю

На проходящих в окошко глядят.

Силы на улицу выбраться нету.

Возраст диктует условья свои…

Ну а окошко, оно ближе к свету.

С ним не такие уж серые дни…

Вера Матвевна – старушка седая

И Кабачок – её преданный кот,

Всё и про всех в своём дворике знают…

Имя, фамилия, кто с кем живёт.

Вон пробежала соседка Маришка –

Дробью рассы́пала стук каблучков.

Вот Николай тащит в садик сынишку –

Сонный мальчонка идти не готов.

Марья Петровна ползёт к магазину,

Хоть еле-еле, но всё же сама.

Павел читает нотации сыну.

В лужу залез, а ведь сам был шпана!

Пётр печатает шаг, он военный.

Взглядом суров, но в душе́-то добряк.

Голубоглазый брюнет высоченный.

Только не женится что-то никак…

В дворике тихом на улочке старой,

Где с тополями в обнимку сирень,

Кот и старушка – забавная пара –

Службу в окошке несут каждый день.

Утром проводят всех в сад, на работу.

Вечером встретят. Вот день и прошёл.

Шёпотом в ночь – не забыть бы кого-то:

«Господи, пусть будет ВСЕМ хорошо!»

Девочка моя

Устала, девочка моя? Давай присядем.

Ведь нам с тобою некуда бежать…

Вот только ноги наши подзарядим,

И двинем в парк! Гулять и танцевать!

Дойдём-дойдём! Уж ты не сомневайся!

Что тут осталось-то? Так, метров сто.

Что говоришь? Взгрустнулось? – Улыбайся!

Как ты умеешь – бедам всем назло!

Не, милая моя, мы не сдадимся…

Что годы? Нет, они нам не указ!

Мы каждой каплей жизни насладимся,

Пусть и осталось жить всего лишь час!

Готова? Так, держись за ру́ку крепче.

Улыбку шире и давай потвёрже шаг!

Так и пойдём с тобою вместе в вечность…

В нарядном платье ты. И я надел пиджак…

Шо-шо?

– Шо-шо вы щаз мине сказали?!

Не слышу!..

Ну-ка повторите…

Ещё раз… Шо?

Крутить педали?!

Да вы, голубчик мой, хамите!

Вы глазки-то свои разуйте!

Я ж это… между прочим, дама!

И вы в колодезь-то не плюйте!

Ой, гляньте-ка!

Скривился прямо!

Я ж, мил ты мой, не с ентим смыслом…

Я ж опытом своим житейским!

Охальник!

Вот щаз коромыслом,

Ты не гляди на возраст, тресну!!!

Ну молодёжь пошла!

Поганцы!

Вишь, никакой культуры нету!

Им всё б гулять, да обниманцы…

Вот раньше…

Оперы… балеты…

Э-э-э-эх. Ладно…

Надо ближе к дому…

И чё я тока наряжалась?!

Ну, растряслася по-любому!

А што мине ишшо осталось?..

Старушка сникла, загрустила,

И поплелась, бубня чего-то.

– Эх, раньше оно лучше было…

Но и сейчас пожить охота…

Она не плакала уже давно

Она не плакала уже давно.

В ней слёзы словно разом иссушила

Какая-то неведомая сила.

А люди думали – ей всё равно.

Чужие боли на себя приняв,

Своей другим не отдала ни капли.

И зная, что её опять ждут грабли,

Всем помогала. Не судя «прав иль не прав».

Душа рвала́сь и сердце на куски.

Но те, кто рядом с ней, не замечали

То, что глаза исполнены печали,

А голос стал чуть слышным от тоски.

Став для людей «жилеткой и плечом»,

Сама лишь в вере находила силу.

И за других, не за себя, просила,

Молитвою прикрыв их, как плащом.

Она не плакала уже давно…

Лишь с сердца груз участием снимала.

И крёстным знаменьем благословляла,

Смотря на уходящего в окно.

Характер

Характер был испорчен по чуть-чуть.

Не разово, нет-нет. Так… накопилось.

Впуская в своё сердце грязь и муть,

Душа без фильтров как-то запылилась.

Вошло в привычку осуждать, язвить,

Грехи чужие ковырять прилюдно.

И стало в удовольствие – хамить.

А пожалеть, смолчать – ужасно трудно.

Из ясна солнышка, голубки, светлячка,

Она в ворчащую старуху превратилась.

Срывалась в ругань, ну буквально с полтычка.

А улыбаться вовсе разучилась…

Но как-то к ней прибился старый кот.

Блохастый, грязный, с перебитой лапой.

Хвостом за ней ходил он целый год.

Он верностью своей ей в сердце капал.

И, не поверите, но всё же отогрел!!!

Пробился сквозь озлобленность и гордость!

Вы б только слышали, он ей буквально пел!

Любовь свою переплавляя в голос!

И приняла его, впустила всё же в дом.

И стала нравом как-то… умягчаться.

Такая вот история с котом…

А всех дело́в – любить и не сдаваться.

Он не сильно хотел жить

Он не сильно хотел жить.

Не держался за волосок.

Просто очень устал быть…

Колебаться как колосок.

И уже избавленья искал,

Торопился отсюда уйти.

Новый день, как в тюрьме отбывал.

Подгонял, ускорял дни.

Столько боли, что он нёс,

На троих хватило б с лихвой.

ОН, как старый, побитый пёс.

Брошенный… Но ещё живой.

Палки-клюшечки

Бабушки и дедушки.

Старики, старушечки.

Спиночки согбенные.

В руках палки-клюшечки.

С голосами тихими.

Как листва шуршащими…

С выцветшими глазками,

В прошлое смотрящими.

Медленные путники

К вечности бредущие…

Простотой невинною

За душу берущие.

Бабушки и дедушки.

Старики, старушечки.

Вы даны нам Господом,

Чтобы мы «улучшились»…

Сверчок

Ночь. В углу поёт сверчок.

Дед и бабка – на бочок.

Дед заводит разговоры.

– Бабка! – но она молчок.

– Чё хотел я обсудить…

Как начать-то? Тить-и-тить!!!

В общем, есть такая тема…

Про любовь поговорить!

Я ж мужик-то ведь – огонь!

Ты проверь! Лишь пальцем тронь!

Я же вспыхну, как мальчишка!

И… давай играй гармонь.

– Вот ты старый же дурак!

Остограмился никак?!

Ты чего несёшь-то старый?!

Плачет по тебе черпак!

– Мать, я думаю чаво…

Может, мы таво-сяво…

Застругаем ребятёнка!

Мы ж с тобою ого-го!!!

– От ты ж старый обормот!

Сам не слышит, чё несёт!

Ты давно уж, как непраздный!

Глянько-ся на свой живот!

Дед, кряхтя с печурки встал,

Животом заколыхал.

Тянет, а втянуть не может!

От досады замолчал…

– Ну, и чё ты там застыл?

Лезь назад! Аль нету сил?

С печкой справиться не может,

А ишшо любви просил!

– Дед… – Молчит. Ответа нет.

За окном уже рассвет.

Вон петух уж горлопанит,

Но игнорит бабку дед!

Прям до самого обеда

Веет холодом от деда!

Хлопнул стопку под борщок –

Щас беседа потечёт.

– Раз такая в доме грусть,

Я, пожалуй-ка, напьюсь!

Возражений не приемлю!

Вот напьюсь и утоплюсь!

– Коль я для любви негож,

Что ж… Насильно не попрёшь.

Прощевайте, Марь Петровна!

Пропадаю ни за грош!

– Старый, ты чего, сдурел?!

Говоришь любви хотел…

Кто стонал от ревматизму?!

У каво в спине прострел?!

– Ты ж шаволишься едва!

А ещё «туда-сюда»…

Ну, иди уж пацалую!

– Знаешь мать, а ты права!

Ночь. В углу поёт сверчок.

Дед и бабка – на бочок.

– Мать, я вот чего подумал…

– Цыц!!! – Всё понял. Я молчок…

Часть 2. Храм

Покров

Покров. И на душе спокойно стало.

Как будто от забот и бед

Тебя укрыли одеялом,

А от проблем простыл и след.

Так тихо, мирно, безмятежно…

Вмиг все тревоги улеглись.

И Божья Матерь омофором снежным

С любовью покрывает нашу жизнь.

Радуйся, Радосте наша.

Покрый нас от всякого зла

Честным Твоим омофором.

***

Шаг ДО – шум, суета, раздоры.

Два внутрь – душа горе́ несётся.

Под сводом Храма стихнут споры

И засияет снова солнце.

***

Минута ДО – Храм тих, беззвучен.

Но с возгласом «Благословен!»,

Как будто жизни ход запущен

В намоленности древних стен.

Всё тленное уходит в небыль,

Дух устремляется горе́.

Как птица, что взмывает в небо,

Навстречу молодой заре.

***

Дай нам Бог не выбрать ерунды.

И на «фантики» не распыляться.

Сохрани нас от хулы и суеты.

Дай возможность нам ЛЮДЬМИ остаться.

Димитриевская

Родительская завтра. В Храм пойду.

В записочки всех, кто уже далече,

Привычно по порядку запишу.

И на канун поставлю свечи.

Добавлю к старым несколько имён.

Жизнь мчит, людей с пути сметая.

Сегодня жив, а завтра «вечный сон».

Смерть в православии успеньем называют.

Мы верим, что ушедшие от нас

Не умерли, ведь души наши вечны.

Когда-нибудь и мы, в свой час,

Вспорхнём к родным своим навстречу.

***

А где-то там, в конце тоннеля,

Того, в который улетают,

Хочу надеяться, нет верю,

До нас ушедшие встречают.

Они нам рады будут точно.

Нас с нетерпеньем ждут, конечно.

Там рядом папы, мамы, дочки.

И живы все. И это вечно!

***

К уходу близких подготовиться нельзя.

Пусть даже кажется, что время дали.

Всё будет ВДРУГ и шоком для тебя.

Готов на 100 окажешься едва ли.

Мы думаем, что это навсегда,

Пока ещё душа бытует в теле.

Но, миг… Свободна от оков она.

А мы, оставшись на Земле, осиротели.

***

Душа мириться не хотела.

Рвалась от боли и от фальши.

Ей нагло врали мозг и тело,

Что скоро будет всё, как раньше.

Но тщетны были их старанья.

Душа была мудрей, конечно.

Отвергла мозга предписанья.

И тела сбросила одежды.

Она искала избавленья.

И ей на месте не сиделось,

Лишь в новом видя продолженье.

Нет, в прошлое ей не хотелось.

***

Снег кружил, словно бешеный,

Наметая преграды…

Заграждая путь грешной мне

В Храм. И так было надо.

Чтоб сквозь преодоление,

А не лёгким наскоком.

Подготовить к Молению,

Встрече с совестью. С Богом.

Святитель Николай

Святитель Николай, как много у тебя имён.

Никола зимний, летний, Николай Угодник,

И Санта Клаус! Не ошиблась я, и он.

Ведь со Святого «списан» этот модник.

Сегодня в Храм спешим тебя почтить.

На помощь скорую твою в надежде,

Перед иконой голову склонить,

И верить, что услышишь, как и прежде…

***

Нам бы всем уже повзрослеть.

Во «всё ок» перестать играть.

Мы же можем и не успеть…

Что потом на других пенять?

Нам бы всем на молитву встать.

По-другому ведь не спастись.

Рак свистит, а нам не слыхать…

Знать не так ценна́ наша ЖИЗНЬ.

Дорогие мои ЛЮДИ!

Дорогие мои ЛЮДИ!

Вас Господь мне посылает.

Тот, который всё, что будет

Есть и было, точно знает.

Кто-то будет для учёбы,

Ну а кто-то во смиренье.

Не заснуть душою чтобы.

Для «науки». Для спасенья…

Даже если кто «приложит»,

То Господь всегда утешит.

Пластырь на душу положит –

Человека, что поддержит.

Весь декабрь меня лечили

И любовью согревали

ЛЮДИ, что в суровом мире

Душ своих не растеряли.

То, что вы мне подарили,

От щедрот сердец отдали,

Круче всех регалий в мире,

Драгоценнее медалей.

Невозможно прожить без ошибок

Невозможно прожить без ошибок.

Спотыкаемся мы иногда.

Каждый шаг «не туда», словно снимок,

Остаётся в душе навсегда.

Как бы вешки на жизненном поле –

«Вот сюда ты уже не ходи».

Вешки радости есть, вешки горя.

С ними в принципе легче идти.

Мир душевный так хрупок и зыбок.

Ну а формула счастья проста –

Не жалей доброты и улыбок

В Светлый праздник Рожденья Христа.

Месяц. Много? Мало? Как измерить?

Месяц. Много? Мало? Как измерить?

И с какой линейкой подходить?

Месяц с обретения, с потери?

С даты смерти или с даты ЖИТЬ?

Месяц страха или месяц счастья?

Разве одинаковы они?

Месяц солнца или же ненастья…

Как сравнить, скажите эти дни?

У старушки одинокий месяц

И младенца в радости семьи…

Можно в принципе измерить, взвесить?

Разве равнозначные они?

У меня ответов нет, но точно знаю,

Каждый день нам всем от Бога дан.

Утро новое, как праздник принимаю.

День прожи́т – Псалтирь и «Слава небесам!»

Храм пустой…

Храм пустой – всего три человека.

Для Великопостной службы мало.

Странно. Ведь «духовная аптека»

Для людей дверей не закрывала…

Вроде в Пост должно быть больше «спроса».

Да и время-то сейчас лихое…

Надо бы задать себе вопросы.

«Где я? С кем? Что я вообще такое?

Как живу? А как бы было НАДО?

Что творю? А может, вытворяю?

Что во мне живёт? Какие «гады»?

Настоящего себя я знаю?»

Страшно внутрь заглядывать? Конечно.

Я ж не знаю, что там откопаю…

Но я помню точно – жизнь не вечна.

И опять «лопату» расчехляю.

Говорят, перед рассветом…

Говорят, перед рассветом ночь темней…

Словно для того, чтоб испугаться.

И перед победой всё сильней

Проявляется желанье сдаться.

Вот уже остался только шаг!

Ты у цели! Вон и солнце всходит!

Но не дремлет наш извечный враг…

Убеждает бросить всё. Уводит.

От победы – в смуту и раздрай.

От рассвета – в тьму и заблужденья.

А ведь был лишь шаг… из ада в рай.

И от беспросветности к спасенью.

***

Господи, помилуй и прости.

Не сотри нас, Боже, в гневе правом…

Наши дни не сокращай. Продли

Нам возможность умягчиться нравом.

Дай нам ви́денье своих грехов.

К покаянию сердца направи.

Загради уста для грубых слов.

Милостью своею не остави…

***

Ну вот и всё… Предательство свершилось.

Ты в тридцать сребреников оценён…

Как до́лжно было, так всё и случилось.

А через день к злодеям Ты причтён…

И каждый год мы проживаем снова

Безумство тех, Твоих последних, дней.

Стоим в подножии Креста, у крышки гроба…

И молимся, чтобы Воскрес скорей!

***

Великая Суббота. Тишина.

Всё замерло. Господь во гробе…

Мир в ожиданьи Благодатного огня.

Трепещет ад в бессильной злобе.

Я у Бога просила немного

Я у Бога просила немного.

Да и то полушёпотом, тихо…

Лишь бы мама была здорова

И детей не коснулось лихо…

Жизни в мире и в доброй воле

Не просила.

Ведь так и жили.

Только всех вдруг накрыло горе.

Потому что беспечны были…

Я у Бога просила немного.

Но не в этом была ошибка.

Я Его… не благодарила…

Как и все мы.

И мир стал зыбким…

Как страшно, Господи!

Как страшно, Господи! Как страшно…

Родители детей хоронят.

И просят день вернуть вчерашний,

Где живы все, и где нет горя…

Где сыновья совсем мальчишки.

Зелёнкой мажутся коленки.

Нет гаджетов. Читают книжки

И дёргают косички Ленки…

Как стыдно, Господи. Как стыдно…

Мир исказился дикой злобой

И фальшь его вдруг стало видно.

Он страшен в редактуре новой.