Kitobni o'qish: «Топ-10 женских уловок, или В погоне за сенсацией»
ПРОЛОГ
– Здесь поможет только тяжелая артиллерия, – задумчиво протянул Кеша и через минуту включил на полную катушку Стаса Михайлова. Послал же бог брата!
Я накрыла голову подушкой, но это не спасло. Голос, поющий о рассветах и туманах, морях и океанах, децибелами бил по ушам. Меня хватило на пару минут.
– Кеша-а-а!!! – подскочив, заорала я так, что, какой уж там Михайлов, Монсеррат Кабалье бы перекрестилась.
Наконец, братец выключил это издевательство и посмотрел на меня оценивающим взглядом.
– Да, Илончик, выглядишь ты паршивенько, как будто только из застенков гестапо вернулась.
– Спасибо, – буркнула я и завалилась обратно на кровать.
– Э, так дело не пойдет, сестричка.
Кеша потянул меня за лодыжку, а у меня хватило сил только на мысль: «И откуда в его тщедушном тельце столько силы?», прежде чем я полетела на пол. Распластавшись звездочкой, закрыла глаза, не сделав ни одной попытки подняться. Братец молчал и больше меня, слава богу, не трогал. Неужели оставил в покое?
Приоткрыв один глаз, посмотрела на Кешу, уставившегося в телефон, и сказала:
– Только не включай снова Михайлова.
– Не, я сейчас тебя сфотографирую и отправлю фотку маме.
– Манипулированию не место в родственных отношениях! – возмутилась я.
– Тогда поднимайся, дорогуша, и собирайся. Как любит повторять наша матушка, в любой непонятной ситуации езжай отдыхать.
Хм… А в словах младшенького есть рациональное зерно. Я протянула руку, и Кеша всей силой своих пятидесяти семи килограммов потянул меня вверх. Я ударилось носом о выступающие ключицы брата и спросила:
– В твоей общаге в холодильнике что-нибудь есть, кроме тараканов?
– Илона, Илона, – покачал Кеша головой. – В тебе из-за депрессии и творческого кризиса проснулся язвительный гном?
Я обиженно засопела. Нормальный у меня рост, это братец вымахал черт пойми в кого таким длинным, но при этом глист глистом, худющий, что накормить всегда хочется при встрече.
– А ты мне пироженки любимые купил? – спросила я.
– Купил, – потрепал меня по макушке Кеша. – Но получишь ты их, когда приведешь себя в порядок, потому что нам надо позвонить маме.
Я машинально начала приглаживать волосы и стряхивать невидимые пылинки с пижамы. Если матушка увидит меня в таком виде, то через час у меня в квартире появятся лучшие парикмахеры, визажисты, косметологи и еще хрен знает кто.
– Может, обойдемся без видеосвязи? – скривилась я.
– Ты же знаешь маму…
Исчерпывающий ответ. Вздохнув, я поплелась в ванную. Провела там не меньше получаса, приводя себя в порядок, чтобы предстать пред светлые очи маменьки. Главное – выглядеть счастливой. И пофиг, что я только из ЗАГСа, правда, не в статусе замужней дамы, что мой главред довел меня до нервного тика…
Ай, все это жизненные трудности. Вон мама все лечит путешествиями – хороший способ, видимо.
– Вот, ты уже похожа на мою сестру, – одобрительно кивнул Кеша, когда я появилась на кухне.
На столе дымились две чашки кофе и стояла коробочка с пирожными. Я уже нацелилась на одно, когда братец ударил меня по руке и сказал:
– Сначала звоним маме.
Вскоре довольное и как всегда ухоженное лицо родительницы появилось на экране Кешиного планшета. Насколько помню, Вера Павловна сейчас ударилась в какую-то философию и рассуждает о бренности бытия где-то в Индии.
– Дети мои! – обрадовалась матушка.
– Привет, мам, – дружно улыбнулись мы в камеру.
– Илона, ты неважно выглядишь.
Е-мое, и зачем я в ванной торчала и переводила косметику?
– Это освещение, мам, – улыбнулась я.
– Да? Ну ладно…
– Мамуля, – начал Кеша. – Илончик хочет куда-нибудь съездить отдохнуть. Только без банальных Турций и Египтов.
– И чтобы никаких мужиков в радиусе нескольких километров, – добавила я.
– Так-с… – задумалась мама. – Может, ко мне в Индию?
– Э-э-э…
Мамулю я люблю, но лучше буду любить ее на расстоянии. Совместный отпуск я не переживу.
– О, я знаю, – радостно воскликнула родительница. – Лети в Карелию, милая. У меня там одна знакомая держит что-то вроде дома отдыха. Тишина, природа… Приезжает туда в основном творческая интеллигенция, да и то в возрасте. Так что из мужиков там только те, у кого все ниже пояса перестало работать еще при дефолте в девяносто пятом. Если, конечно, новеньких не привезли, но в этом я сомневаюсь.
Карелия? Природа? Никаких мужиков?
О, да…
Только с восторгом я погорячилась. Кто ж знал, что все так обернется? Нет, во всем, вероятно, виновато мое любопытство, но я предпочла винить трусы раздора и свою статью, вогнавшую меня в депрессию…
ГЛАВА 1
Я поехала в Карелию. Выслушала от мамы наставления, проложила маршрут, едва дозвонилась хозяйке дома отдыха, некой Виктории Матвеевне. Она клятвенно заверила, что дочку Веры Павловны примет в любое время года, в любое время дня и ночи. Даже пообещала, что в ближайшем городе меня встретит водитель, пусть и мужского пола, но преклонного возраста. Почти пять звезд!
А все начиналось банально…
Мой бывший благоверный, который мнил себя гениальным художником, сидел дома, водил по холсту, купленному на мои деньги, кистями и красками, тоже купленными на мои деньги, но вот убирать за собой Валера так и не научился. И когда я пришла домой после очередного нагоняя от главред, меня в собственной постели ждал сюрприз. Ну, как сюрприз… Черные кружевные трусики лежали под подушкой, просто кружевные трусики. Но они были не мои.
Я поморщилась, увидев это чудо текстильного производства, потом нашла брошенную кисточку и ею подцепила трусы раздора. Валера, кажется, даже не заметил, что я вернулась – так и сидел в мастерской, выводя на холсте какую-то абстракцию.
– Что это? – бросила я ему на колени кружевной шедевр.
– Илоночка, ты вернулась…
– Хорошо, что заметил. А теперь я повторю: что это?
– Трусики, – улыбнулся Валера. – Хочешь меня завести?
Где были мои мозги, когда я шла в ЗАГС с этим подобием мужика? Нет, он красавчик, конечно. А я была молодая и глупая. Но все равно!
– Чьи это трусы? – спросила я.
– Эм… Ом…
Валера уже понял, что сексуального подтекста здесь нет. Он побледнел и начал заикаться:
– Ну… Илонка, это мой подарок, наверное… Ты про него и не помнишь…
И я бы, возможно, поверила. Ну, если бы хотела сохранить брак, а так осталось плюнуть и растереть. Зря я так поздно поняла, что мы с Валерой не пара. Мы были идеальны лет восемь назад, а потом я куда-то стремилась, а он – стоял на месте.
– Это не мои трусы!!!
– Ну а чьи тогда? – вроде бы невинно удивился Валера.
– Наверное, твоей очередной музы.
Что там мой бывший рисовал на теле своей музы, я даже не хочу знать. Все-таки кисть валялась в спальне… Вместе с трусами раздора.
В тот вечер холст полетел с балкона. Валера стоял под окном, ломая комедию и прижимая руки к груди, но меня это не пробрало. Все, выгорела, прозрела, отрезала. Со всем своим творческим дерьмом тогда еще муж пел мне серенады, читал стихи, только это было тщетно.
Комбо!.. Меня еще в тот день главред достал с дурацкой статьей. Как можно написать о способах удержать мужчину, если я только что нашла в своей кровати трусы?
Но я с дергающимся глазом, запасами валерьянки и почти онемевшими пальцами, которые не хотели выводить эту порнографию, все-таки смогла. Написала.
Полное дерьмо под названием «ТОП-10 женских уловок». Не для этого я с отличием окончила журфак. Ох, не для этого. Но главреду виднее. Он в теме, он знает, о чем писать.
– Илона, мы приехали, – вырвал меня из воспоминаний водитель.
Жаль, что мы приехали, когда уже стемнело. Я осмотрелась, но ничего не видела, кроме леса. Зато водитель, который представился Юрием, хорошо ориентировался в темноте. Он тащил мой чемодан, а я шла за его голосом. А в холле меня ослепил свет, пусть и тусклый.
Я заморгала, а потом уткнулась в чью-то грудь. Подняв глаза, поняла, что маменька ошиблась: не у всех здесь неработающий агрегат ниже пояса. Ну, или этот экземпляр, что сейчас стоял передо мной, нашел источник вечной жизни или философский камень.
Вообще, что за дела такие? Я же сказала маменьке: никаких мужиков! А перед этим, фигуру которого как будто ваял сам Микеланджело, не выстоит ни одно женское сердце.
Я не стала исключением. Расплылась в дурацкой улыбке, мгновенно забыв про своего бывшего, и сказала:
– Доброй ночи.
Красавчик, видимо, привык к подобным восторженным взглядам и глупым улыбкам. Ни один мускул не дрогнул на его хмуром лице, а я удостоилась всего лишь кивка.
Ладно, Илона, ты же не флиртовать приехала, а отдыхать. И не стоит засматриваться на мужиков. Хотела бы пускать слюни, глядя на голые торсы, поехала бы куда-нибудь в Малибу. Или где там еще есть сексуальные спасатели?
Сбросив оцепенение, я подошла к импровизированной стойке администрации, которая представляла собой обычный компьютерный стол, и остановилась рядом с хмурым красавчиком. Он, видимо, приехал незадолго до меня и сейчас тоже ждал ключи от комнаты.
– Я сейчас позову Викторию Матвеевну, – сказал водитель.
Хозяйка появилась через пару минут, сонная, но с улыбкой на лице.
Я уже через пять минут получила ключ, подхватила чемодан и краем уха словила разговор Виктории Матвеевны с хмурым симпатягой.
– Марат Сергеевич, это по поводу вас звонил Владимир Ильич?
Я надеюсь, это она сейчас не про Ленина, а то я всерьез поверю в философский камень.
– Да.
– Ой, мы всегда рады творческим людям, особенно художникам.
Градус сексуальности и очаровательности Марата Сергеевича резко начал падать, а перед глазами снова замаячили трусы на кисточке. Художники теперь у меня вызывают исключительно изжогу и скачки артериального давления.
Больше я ничего не услышала – уже поднялась по лестнице на второй этаж и искала свою комнату. Она оказалась в самом конце коридора, маленькая, но уютная. Односпальная кровать, рядом тумбочка, у противоположной стены стол с двумя стульями, на стене – небольшое зеркало. Совместный санузел тоже имелся, правда, был похож на клетку для канарейки. Как здесь уместился унитаз и душевая кабина, непонятно.
Но меня, конечно, больше всего сейчас интересовала кровать. Я прямо в одежде завалилась поверх покрывала и уснула.
К сожалению, выспаться мне не дали. Сверху раздался приглушенный стук, и я резко открыла глаза.
Отбивать чечетку там точно никто не мог – здание было двухэтажным. Я прислушалась. Тихо. Может, приснилось?
Перевернувшись на живот, обняла подушку и услышала на этот раз шорох. Мыши? Крысы?!
Я подорвалась и включила свет, в панике оглядываясь по сторонам. Зоопарка в комнате не наблюдалось, но сон как рукой сняло. Я раздвинула шторы и уставилась на светлеющее небо. Красота-то какая! В Москве такого восхода не увидишь. Но полюбоваться вдоволь я не смогла.
Из леса, который начинался метров через двести от здания, появился человек. В предрассветных сумерках рассмотреть любителя ночных прогулок я не могла. Мешал еще и капюшон темной толстовки, накинутый на голову. Всех постояльцев я еще не знала, но это точно не водитель Юрий и не Виктория Матвеевна. Пока фигура крадущегося из леса человека мне больше всего напоминала Марата Сергеевича. А фигурка у него что надо!
Любопытство взяло верх. Я на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее. Слава хозяйке, петли не издали ни звука.
Приглядывалась и прислушивалась я долго, но в коридоре было тихо. Может, конечно, неизвестный проходил обучение у лучших ниндзя, чтобы передвигаться бесшумно, но вряд ли можно постигнуть чудеса невидимости. Ну, только если с плащом-невидимкой.
Вот дура! Не стоило Гарри Поттера перечитывать восемь раз.
Но на самом-то деле… Выход на лестницу просматривался хорошо, но, сколько я не ждала, никто так и не появился.
Может, это был вообще не постоялец?
Еще через пару минут я оставила свою вахту и начала мерить шагами комнату. Вот сдался мне этот ночной лесовичок! А может, сходить по-соседски к Марату Сергеевичу? Ну, соли там попросить или сахара. Ага, в шесть утра… Ладно, за завтраком посмотрим, кто здесь ху из ху, как говорится.
Журналистка, убитая главредом, снова подняла голову. Прям птица феникс, е-мое! Нет, скорее идиотка, которую жизнь ничему не учит. Как будто одного раза мало было. И вот снова тянет мою пятую точку на приключения.
ГЛАВА 2
На столе в комнате лежало расписание. Завтрак в восемь, обед в два, ужин в шесть. Я успела принять душ, посмотреть погоду и позвонить Кеше.
Братец полусонным голосом пообещал мне звонить каждый день в семь утра и включать Михайлова, если я еще раз посмею его разбудить. Так я же с такими темпами на оториноларингологов разорюсь! А Кеша тоже хорош. Нет бы поинтересоваться, как я доехала, как устроилась, а он мне попсой угрожает. Родственничек, блин…
Без десяти восемь я спустилась вниз. Столовую бы еще найти. Но если никого не встречу, можно положиться на обоняние и пойти на запах еды.
Мне повезло. На своем рабочем месте сидела Виктория Матвеевна, спустив очки на кончик носа и перебирая бумажки.
– Доброе утро! – сказала я.
Она подняла на меня глаза и улыбнулась:
– Доброе утро, Илона. На завтрак?
Я кивнула:
– Неплохо бы.
– Погода с утра хорошая, так что мы решили накрыть в беседке. Как выйдешь, сверни направо, а там найдешь.
– Спасибо, – поблагодарила я хозяйку и отправилась на улицу.
Было свежо, но солнечно. Немного поглазев по сторонам, решила после завтрака осмотреть окрестности, а пока меня заинтересовала крыша. Вернее, то, что под ней. Она была обложена битумной черепицей – да, да, на строительные темы я тоже писала статьи – и чердак под крышей точно был. Но само здание, кажется, недавно отремонтировано, поэтому наличие хвостатой живности я исключила. Может, мне вообще шорох над головой приснился?
Свернув направо, я прошла по дорожке, вдоль которой были высажены голубые ели, и за углом здания увидела деревянную резную беседку, где уже устроились постояльцы. Подойдя ближе, я поздоровалась, и шесть пар глаз оценивающе на меня уставились.
– О, новеньких подвезли, – решил пошутить мужчина лет шестидесяти. – Присаживайся, красавица.
Я устроилась на краю широкой скамейки и вежливо сказала:
– Меня зовут Илона.
Поднявшись, мой пока единственный собеседник театрально припал к моей ладошке и представился:
– Очень приятно. Я Александр Венедиктович.
– Господи, – вступила в разговор дама напротив меня. – Саша, седьмой десяток разменял, а все туда же.
Женщина выглядела так, как будто сейчас на сцену собиралась. Велюровое платье, в районе декольте расшитое пайетками, на голове широкая тесьма с цветком сбоку в стиле «Великий Гэтсби», короткие черные волосы уложены волнами, как делали в то же время. Классический макияж: черные стрелки и красная помада. А завершал образ лежавший рядом на столе мундштук. Я как будто попала в Чикаго почти вековой давности, а не в Карелию. Интересно, во сколько подъем у этой мадам, чтобы к восьми так выглядеть?
Александр Венедиктович, который весьма контрастно смотрелся в спортивном костюме рядом с дамой, улыбнулся:
– Вот эта ядовитая женщина – Регина Станиславовна. Балерина, хореограф и моя большая любовь.
– Саша, – фыркнула мадам, а потом посмотрела на меня: – Очень приятно.
Я кивнула, а Александр Венедиктович продолжил активничать, знакомя меня со всеми гостями.
– Это Стас, сын Регины, – указал он на мужчину, сидевшего рядом с, как оказалось, матерью.
Стас был не космос, ох, не космос. Но я постаралась не выдать удивления – это было бы невежливо. Выглядел сынок ровесником родительницы. И при этом еще более недокормленным, чем мой братец. Худой, с землистым цветом лица, пигментацией на шее и сединой в волосах. Стас оказался немногословным и просто кивнул.
Александр Венедиктович обошел стол и положил руки на плечи старика, который даже не пошевелился от его прикосновения. Мне вообще показалось, что после моего прихода он уснул.
– Это Леонтий Филиппович. Гениальный поэт, переводчик, драматург и публицист.
– А? – встрепенулся дедуля, услышав свое имя.
– Надо говорить громче, иначе не услышит.
– Саша, что ты сказал? – поднял Леонтий Филиппович выцветшие голубые глаза.
– Все хорошо, – похлопал его по плечу Александр Венедиктович и уже открыл рот, наверняка собираясь представить остальных, но женщина рядом со мной его перебила почти басом:
– Я Диана Ивановна, – и протянула руку.
Моя ладонь утонула в ее. Диана Ивановна отличалась… хм, габаритностью. Сидя, я едва доставала ей до плеча, а по объемам она была, ну, как меня штуки четыре. Когда на полном лице появилась улыбка, исчезли глаза за щеками.
– А это мой муж, Виктор Васильевич.
Щупленького низенького мужичка за Дианой Ивановной я едва рассмотрела. И черт бы побрал мое воображение, которое тут же подкинуло во всей красе эту парочку в постели.
Откашлявшись, я сказала:
– Очень приятно.
– И мне, милая леди, – тонким голосом подхватил Виктор Васильевич.
Александр Венедиктович, кажется, долго молчать не мог.
– Диана композитор, обладательница абсолютного слуха, а Витя реставратор. А вы Илона кем трудитесь?
– Журналисткой.
Некоторые за столом переглянулись, Регина Станиславовна потянулась за сигаретой, и я уже хотела спросить, что не так с моей профессией, как услышала сбоку:
– Доброе утро!
Первым, конечно, ожил Александр Венедиктович. Представление всех отдыхающих началось по новой, но сейчас для Марата Сергеевича.
Стас и Регина подвинулись, и этот объект сексуальной фантазии любой женщины оказался напротив меня. О роде его занятий спросили уже с опаской.
– Я художник-иллюстратор, – коротко пояснил Марат Сергеевич. И это были единственные слова, произнесенные им за утро.
Завтрак подавала девушка примерно моего возраста. Как пояснил после ее ухода всезнающий Александр Венедиктович, дочь Виктории Матвеевны, Алеся.
Я как бы невзначай, ковыряя ложкой в овсяной каше, спросила, много ли здесь еще работников. Оказалось, что только трое. Сама хозяйка, которая выполняет функции администратора, но при этом не чурается и другой работы. Юрий за водителя, садовника, плотника, сантехника, да и вообще мастер на все руки. И Алеся, она главная на кухне и по уборке. Учитывая, что никогда больше десяти постояльцев здесь не останавливалось, справлялись без труда. А уж если форс-мажор, то всегда найдутся люди, которые захотят подзаработать.
Компания, которая сейчас собралась за столом, приезжает в этом же составе уже не первый год. Виктория Матвеевна поэтому и не сдает номера в июле – знает, что приедут постоянные гости. Но по протекции моей мамы и некого Владимира Ильича в этом году мы с Маратом Сергеевичем разбавили компанию старых друзей.
Кстати, на Сергеевича он не тянул. По крайней мере на фоне Леонтия Филипповича, да и остальных тоже. Марату было, судя по всему, чуть больше тридцати, ну, может, тридцать пять. А мышцы так играли на руках, когда он орудовал ложкой…
– Илона, – позвала меня Регина Станиславовна, усмехнувшись. – Вы бы лучше на кашку налегали. Одним созерцанием сыт не будешь.
Если она хотела меня смутить, то фигушки. Журналистика и смущение – вещи параллельные. Я выдала свою самую лучшую улыбку, которую братец называл мечтой маньяка, и ответила:
– Здесь просто красиво.
– И что же привело молодую девушку сюда? – не успокаивалась Регина. – Дайте-ка угадаю… Несчастная любовь? Молодежь предпочитает обычно другие места для отдыха.
Не баба, а скопление желчи. Поднявшись, я ответила:
– Убила в порыве неконтролируемой злости вредную соседку, вот и скрываюсь от закона в лесах Карелии.
Все замерли, забыв про еду, и молча переводили взгляд с меня на Регину. Наконец, она сделала вид, что оценила шутку и рассмеялась. Остальные тоже подхватили недружными смешками. И, конечно, Александр Венедиктович не смог не вставить свои пять:
– А вы шутница.
– Да. Пойду порепетирую свой стендап-монолог для «Открытого микрофона».
Сейчас усмехнулся только Виктор Васильевич. Видимо, реставратор посматривает на досуге ТНТ.
– Хорошего дня, Илона, – не смогла не оставить последнее слово за собой Регина Станиславовна.
Я вернулась в свою комнату и к размышлениям. Из всех присутствующих в доме отдыха на любителя прогулок ни свет ни заря больше всего походил Марат. Может, поинтересоваться, не бегает ли он по утрам. А что, полезно для здоровья, говорят. Предложу бегать вместе, например. Н-да, еще одна дурацкая идея.
Но, как оказалось, я двигаюсь в правильном направлении. С солью было глупее.
Итак, что я там писала в статье по заданию главреда?
Пока буду вспоминать, по совету мамы надо подкраситься. Кажется, что-то подобное и в статье было.
И естественно такую красоту надо выгулять. Поэтому я вскоре и поинтересовалась у Виктории Матвеевны, кому, кроме обитателей леса, можно здесь показаться.