Аспид

Мучило горькое ощущение беды, но Глеб гнал от себя дурные мысли. Считал, что это всего лишь дым, которые проел все его органы и мысли. Невыносимо болела голова, качались деревья перед глазами, а кровь с грохотом пульсировала в висках.

Глебу кое-как удалось слезть с лошади без посторонней помощи. Кто-то причитал про лекаря, кто-то плакал. Этот плач на краю сознания вновь вернул Глебу ощущение случившегося горя. Он поднял глаза и заметил управляющего, который сидел до того на крыльце дома, а теперь неровной походкой шел к нему. Управляющий что-то нес в руках.

– Барин… – прошептал он, когда подошел к Глебу.

В руках мужчины лежал мертвый сокол.

– Птенцов вытащила, сама в дыму пропала, – едва слышно добавил он.

Глеб с нежностью взял на руки птицу и медленно ушел в дом. Он не хотел ничего говорить, ничего расспрашивать. Ему было нестерпимо больно.

Он медленно прошел по поместью, ноги сами вели его в комнату Анны. Та спала. Глеб сел на край кровати и смотрел на свою Королевну. Анна приподнялась и замерла, глядя на ночного гостя.

– Господин?

– Молчи.

Глеб положил сокола на столик и свернулся клубком в ногах Анны. Она молча гладила его по голове, пока тот не уснул.

***

В пасмурный день Глеб, наряженный в белое, спустился на дно жизни.

Прежде он не был в трущобах, с отвращением даже мыслил об этой стороне города, однако сегодня, выбрав самое светлое и примечательное платье, снизошел до этих бедных людей.

Удача все так же сопутствовала ему. Его до сих пор не ограбили, не избили и даже не замарали. Глеб постукивал грязь перед собой белоснежным зонтом и дивился, отчего он все еще жив.

Вскоре он добрался до места назначения.

Крошечная каморка без окна и света встретила его запахом пота и гнили. Где-то в темноте дремала Машка. Глеб сразу ее узнал, хотя та заметно похудела и, скорее всего, была чем-то больна.

– Глеб? – поразилась она и потерла глаза. – Что вы тут делаете?

– Тебя проведать пришел.

Он хотел сперва опуститься на лавку, но передумал. Осмотрелся в темноте, чтобы найти хоть что-то похожее на стул, но мебели не было. Хотя откуда ей взяться в этом месте. Здесь едва помещалась лежанка Машки, а потолок был так низко, что Глеб не мог выпрямиться в полный рост. Клонил шею набок и желал поскорее вырваться из этой клетки.

– Тебя сложно найти, – продолжил говорить Глеб, в горле его пересохло от неприятного положения.

– Не работаю больше. Уезжаю. К любимому.

– Поздравляю. Куда?

– На Сахалин.

– Суровый у тебя любимый.

– Он простил мои грехи. А я его. Как-нибудь справимся. Везде люди.

Глеб молчал. До конца он не понимал, что ему нужно от этой больной девицы, но что-то ведь привело.

– Я, значит, вовремя пришел, – он откашлялся. – Вот подарок тебе на свадьбу.

Глеб достал из-за пазухи табакерку тончайшей работы и положил на лежанку Машки. Он так и не смог пересилить отвращение, чтобы отдать ей в руки.

– О Боже, зачем? – выпалила она, как только разобрала, что он ей подбросил.

– Я же обещал. И вот тебе деньги. Будь здорова, Мария.

Он быстро вышел из ее дома. Не хотел ничего слушать, не хотел ничего про нее знать. На него все так же не обращали внимания, словно разодетый богач в этой нищете ― дело обычное. Быстрым шагом он удалялся из трущоб и клялся себе, что больше никогда не явится в эту местность.

Ближе к вечеру, отмывшись, переодевшись, Глеб последовал на прием к князю Воронцову. Со стариком тоже надо закрыть все дела. Глядя на себя в зеркало, Глеб отчего-то решил, что это именно последняя встреча. Неразумное предположение. С чего бы ему больше не встречаться с добрым соседом?

– Мой друг! Я так рад, что вы заехали к нам, – встретил его князь и крепко обнял.

– Добрый день. Я надеюсь, княжна Ольга в добром здравии.

– Да. Лекарь сказал, что скоро будет скакать по дому пуще прежнего, – он улыбнулся. – Я так вам благодарен! Она же моя звездочка. Не представляю, что бы было со мной, если бы она пропала.

Лицо князя вдруг опечалилось.

– Мне сказали, что вы потеряли свою птицу.

– Да. К сожалению.

– Соболезную. Это большая утрата.

Они молча прошли в гостиную, где гостеприимный старик пригласил Глеба отужинать. Они поболтали о пустяках и хозяйских хлопотах. А затем князь Воронцов начал разговор, ради которого затевалась вся встреча.

– Простите, что потревожил вас в этот скорбный момент, но у меня есть для вас предложение. Мне кажется, что сейчас самое время его озвучить.

– Я вас слушаю.

– Я хочу, чтобы бы вы стали моим зятем.

Глеб молчал. Не то, чтобы он удивился, но до конца не верил, что старик так легко решит с ним породниться. Наконец Глеб ответил:

– Я благодарен вам за это предложение. Ваша дочь ― прекрасное и честное создание. А также очень умная девушка. Но мне кажется, она не будет рада такому мужу, как я.

– О, она никому не будет рада, – раздраженно отмахнулся князь. – Мне надоело прислушиваться к ее сердцу.

Старик подошел к окну и глубоко вздохнул.

– Избаловал ее. Ночные прогулки не подходят для юной девушки. Я это знал. Но разрешал ей. Она еще молода. Я знаю, что для нее лучше. Теперь точно знаю. И вы лучшая пара для нее.

– Благодарю, – поклонился Глеб. – Однако я бы предпочел обсуждать этот вопрос при княжне. Поправится, и я попрошу ее руки.

– Вот и хорошо! – обрадовался старик. – Но, чувствую, будет моя малышка из вас веревки вить. А сейчас самое время испробовать чудесного вина.

– Благодарю, но я решил не пить более.

– Как так?

Глеб натянуто улыбнулся.

– Буду для княжны достойным мужем.

Князь засмеялся и похлопал его по плечу.

***

Ближе к закату Глеб вернулся домой. Он устал от долгой болтовни со, скорее всего, будущим тестем.

Осторожно поднялся на второй этаж, где в коридоре неожиданно для себя встретил Катерину.

– Глеб Александрович? Вы очень плохо выглядите. Вам нужно отдохнуть.

Он замер на мгновение. Вечерняя встреча вызвала в нем небывалую смелость. Глеб впервые помыслил: а не жениться ли мне на Катерине?

Никогда прежде, ни в каком бреду он бы не решил, что крестьянка может составить ему партию. Однако сегодня, после встречи с Машкой, после ужина с Воронцовым… Глеб видел в сестре Алексея спасение. Она была светом, к которому стоит стремиться. Скромная, милосердная, отзывчивая и простившая его. Глеб все еще видел в лике Катерины замученного по его вине друга. Это понимание отрезвило его.

Он снял с лацкана брошь, подаренную матерью, и протянул девушке.

– Спасибо за заботу. Это тебе.

– Что вы. Я не могу ее принять, – суетливо отодвинула от себя украшение Катерина.

– Можешь. Сказал ― бери, значит, бери. И не спорь. У тебя доброе сердце. Мне говорили, что она приносит счастье. Мне не принесла. Жаль. Но, возможно, это непосильная задача даже для магической вещицы.

– Вы обязательно будете счастливы, – улыбнулась она. – Нельзя отчаиваться.

– Бери!

Глеб приказал, Катерина, как девица простая, не могла противиться столь деспотическому тону. Осторожно взяла брошь и отошла в тень. Глеб не желал больше ее видеть. Он шел в спальню, ему хотелось, чтобы этот день быстрее закончился.

Однако ему не спалось. Глеб вышел на веранду понаблюдать закат. Раскурил сигару, и тишина ночи его слегка успокоила. Он вернулся в дом и тут увидел ее.

Анна стояла на лестнице. Из черной парчи с золотыми узорами был пошит ее царский сарафан. Волосы приобрели поразительно покорный вид и золотыми волнами спускались почти до пояса. На голове ее красовался сияющий самоцветами кокошник. Лицо выражало холодность.

– Мне пора в подземное царство. Служба закончилась.

– Ты прекрасна, – ошарашено сказал Глеб и вбежал на лестницу. – Поужинаешь со мной последний раз?

Анна кивнула.

Он повел ее за руку в столовую. Сам накрыл стол, оставленные с вечера угощения, сам налил крепленого вина. Глеб не пил, хотя глаза, как и мысли его, были пьяны. Никак он не мог обдумать, как не заметил в замухрышке истинную царевну, зачем теперь ему с ней расставаться.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – выпалил Глеб и схватил Анну за руку.

– Это невозможно, – спокойно ответила она, пригубив вино. – Всему рано или поздно приходит конец.

– А ты хочешь в свое подземелье?

– Я закончила свою службу. У вас есть дом, деньги, уважение, хорошая невеста.

Она повернулась к Глебу и смотрела на него свысока, хоть он и был выше.

– Вас ждет счастливое будущее. Вы не будете знать страданий. Благородная семья. Влиятельные друзья. Вы к этому стремились. Так зачем же вам я?

– Все это пустое! Моего единственного друга я предал из-за пьянки, а красавица жена будет презирать меня всю жизнь. И будет права.

Анна молчала. Она встала из-за стола и подошла вплотную к Глебу, заглядывая темными глазами в самую душу.

– Ты одна у меня, – тихо сказал он и поцеловал тонкие пальчики. – Только ты видишь во мне что-то особое, что-то ценное. Я чувствую это. Я становлюсь добрее и терпимее от этого. Не уходи. Я знаю, что ты сделаешь меня лучше.

– Я не могу. Это мой долг.

От ее отстраненности его охватила паника.

– Я люблю тебя, Анна!

Она смотрела сквозь него.

– Но я не Анна.

Он решился. Преклонил колено перед своей бывшей служанкой и пылко произнес:

– Я люблю тебя, Вытарашка. И хочу всегда быть рядом с тобой. Даже если для этого нужно отказаться от богатства и отречься от жизненного пути. А ты согласна быть со мной?

Она осторожно кивнула и ласково улыбнулась. Глеба охватила эйфория. Он безудержно целовал ее, пока Анна не отстранилась.

– Только… – нежно проговорила она. – Вытарашка ― это не мое настоящее имя.

Глеб непонимающе вглядывался в прекрасное лицо.

– Я Аспид, – спокойно добавила она.

За ее спиной выросли огромные крылья, ослепившие Глеба сиянием самоцветов. Лицо и шея стали покрываться непроглядной черной чешуей.

– Твое желание исполнено. Мы будем вместе.

Глеб сжался под приказывающей силой ее голоса, не мог смотреть на пламя крыльев, которые ласково приняли его, обнимая. Его обдало жаром, тот расползся по всему телу, проник в мысли и испепелил все, чем был до того Глеб.

Так исчез молодой помещик Алеев, которого крестьяне ни утром, ни когда-либо больше не видели. Но если бы они начали поиски, но наверняка услышали, как молодой пастух, считавшийся местными дурачком, рассказывает об удивительном чуде той ночи. Как играл он на дудочке посапывающим псам, и полная луна вдруг почернела от могучей тени. Огромный змей промчался над угодьями молодого дворянина, а по пятам за ним следовал величественный, но поразительно покорный белый волк.