Рождённые в горах. Тропа светлячков

Пролог.

Охота.

Большие снежинки, кружась в сильном ветреном потоке, оседали на лицо, изредка застревая в ресницах. Они долго не таяли – кожа была слишком холодна.

Группа охотников шествовала по чаще. Они обходили деревья, прячась за ними, дабы хоть немного отстраниться от ветра, который холодно кусал путников и пробивался сквозь многочисленные одежды, вызывая лёгкую дрожь по всему телу. Огоньки только появлялись на небе, а Солнце скрывалось за кронами чинаров, орехи с которых попадали на землю, прячась в сугробах, и елей, чьи раскидистые ветви закрывали тёмное небо, на просторах которого не умещались все звёзды. Деревья редко встречались им на пути. Чаще приходилось перебираться сквозь груды камней, что занимало много времени.

Всё вокруг накрывала собой белая плотная масса снега, так похожего на кучу пушистых перьев. Давно не юный Скутт, повидавший немало зим и похлеще этой, за свою жизнь привык к снегу и суровым условиям горы.

Он не мог не вернуться домой после охоты. Его ждали дочка и беременная жена. Совсем ещё маленькая дочурка часто интересовалась охотой с таким же огнём в глазах, как и он в детстве. Скутт предполагал, что в будущем, когда он состарится, дочь займёт его место. Она могла бы стать достойным охотником и защитить деревню от дикого зверя, если это понадобиться. Давно около поселения не гуляет дикий скот – боится людей.

Часто перед сном она просила отца рассказать о лесе и животных, что в нём обитают. Она внимательно слушала его часами. А когда отец заканчивал рассказ, просила ещё. Она часто держала его охотничий лук, превышающий размерами её саму и рассматривала стрелы, размышляя о том, как здорово быть охотником. Она очень забавляла Скутта своими собственными выдуманными историями, где она приносит домой дикого кабана и оленя без чьей либо помощи.

Первое время он даже не придавал этому никакого значения, но шли года, а дочь уже пыталась натянуть тетиву со стрелой. Она не забыла детские игры, решила воплотить их в жизнь, что и наталкивало Скутта раз за разом к мыслям о будущем смелой дочери, о котором он до этого лишь тихо мечтал.

Тут привычные звуки завывающего ветра нарушил всем знакомый, другой. Лавина сходила с одной из вершин гор, между которыми шествовали охотники, взвалив на свои плечи дичь. Все стали искать глазами надвигающуюся беду. Сейчас они проходили в ущелье. С обеих сторон на них давили своим грозным видом уходящие к самому небу скалы, на каждой из которых лежал толстый слой снега, готовый при любом шорохе свалиться на землю.

Скутт увидел несущуюся снежную волну. Он шёл в начале строя, как бы возглавляя его. На самом же деле, главного среди них не выбирали, всё условно. Была у них только цель – прокормить деревню. Впереди шествовали самые ценные и опытные охотники. По правую руку от мужчины шёл его товарищ – Бьёрн. Друг, до недавних пор… Прямо перед охотой они сильно рассорились, и дело чуть не дошло до драки. Их остановила Дэлл, она не хотела, чтобы её муж отправлялся на охоту с синяками. А она знала, что, когда Бьёрн зол, остановить его почти невозможно.

С самых вершин скатывалась лавина, намереваясь разорвать строй на две части. И неслась она с удивительной скоростью, приближаясь к охотникам.

– Бегите! – закричал Скутт своим грубым голосом, размахивая руками. – Сюда бегите! Ко мне!

Он знал – тот, кто не успеет, либо окажется заживо похоронён лавиной, либо останется по ту её сторону и не вернётся домой. Особенно сложно было тем, кто нёс туши быков. Занимались этим делом по очереди, чтобы сильно не уставать. Бычки попались среднего размера с пышной шерстью, которой предстояло скоро стать накидками и одеялами. Разогнаться с тушами на плечах было затруднительно. Этим, как повелось, занималось шестеро человек, но сейчас им помогали. К ним присоединились ещё две пары рук.

Все начали бежать. Охотники были подкованы жизнью и сразу стали действовать так, как говорит мозг, а не та часть тела, которую кличут сердцем, поэтому, при угрозе жизни, они не стали разбегаться в рассыпную, а двинулись в сторону Скутта. Он тоже бежал, иногда оглядываясь. В отличие от других, он думал не только о себе, но и об остальных охотниках, понимал, какого это, когда домой не возвращается близкий человек… Не хотел той же участи для семей охотников, что настигла давным-давно и его самого.

Лавине до земли оставалось не больше семнадцати шагов взрослого человека. А люди всё выходили и выходили из пелены снега, которая застелила всё, словно очень густой туман. Их не так много, не больше двенадцати, но они всё выбегали и выносили тела быков.

«Кто закрывает строй? – задал себе вопрос Скутт и сам ответил на него. – Даан!»

Даан родился раньше Скутта на пятнадцать зим. В деревне старше него считали только Эйву.

Люди перестали выбегать из снежного занавеса, но Скутт не видел среди вышедших мужчин Даана.

– За стариком! – проревел Бьёрн криком.

Никто не стал ничего уточнять, все и так знали, что тому понадобиться помощь. Совсем уж зачах старик. Возможно, это его последняя охота. Даже если он не погибнет и не получит увечий, отряд единогласно не позволит участвовать ему в следующих походах. Да и жена его наверняка уже задумывалась об этом.

На землю уже стали приземляться мелкие куски снега и льда. А лавине оставалось всего три шага до земли. Даан не появлялся. Несколько смельчаков, рискуя своей жизнью, бросилось в снежный туман. Ноги их остались едва видны, скрываемые снежным полотном. Передняя часть тела полностью пряталась за ним. Всё происходило будто медленнее, чем должно было.

Надо благодарить Костёр и старых Богов за то, что склон горы был не так уж и крут. Поэтому лавина не на столько сильно ускорилась, чтобы упасть оземь в мгновение ока.

Возможно, те двое, чьих лиц не было видно, тянули на себя старика, а может, звали его во всю глотку. Слышать остальные не могли, ведь ветер дул не в их сторону. Но и заходить целиком под лавину мужчины не стали – лучше два молодых и живых охотника, чем один старый. Как бы грустно это не звучало.

Оставалось лишь мгновение до того, как лавина упадёт на землю, придавливая собой несколько тел, если Даан не поторопится. Но, о чудо, мужчины одновременно дёрнулись в нашу сторону, вытягивая тело!

Скутт успел увидеть испуганное, дряхлое лицо старика перед тем, как лавина упала. С Даана слетела меховая шапка, которую теперь никто не найдёт под толстым слоем кусков льда и снега. Полностью седые волосы, были открыты для ветра, а торчащие уши уже давно покраснели от холода.

Мужчины свалились в сугробы задами, а передняя часть тела старика до бёдер торчала из новой кучи снега и льда, что увеличивалась на протяжении нескольких мгновений, придавливая его. Снег со льдом наваливались огромными кусками.

Даан тихо застонал от боли, сковавшей его ноги. Она усиливалась с каждой секундой. Это стало понятно по его набирающим силу крикам.

Все сразу кинулись раскапывать старика. Все молчали и делали свою работу. Кто-то раскидывал снег в стороны ладонями в плотных варежках, разгребая его и отбрасывая. Скутт вместе с Бьёрном взваливали ледяные глыбы на плечи, хмурясь ветру, резко изменившему направление, и друг другу, и оттаскивали их. Невдалеке новая волна снега начала скатываться с вершин.

Вскоре Даан перестал кричать. Теперь он только кривил лицо от пронзающей боли в ногах, до крови раскусывая нижнюю губу. Всё его лицо побагровело, а на шее проступили вены.

«Помимо того, что ноги старика окоченеют, он обзаведётся переломами», – подумал Скутт. Но он почти наверняка знал, что ноги старика теперь выглядят, как растерзанные диким зверем кости, хотя ещё не видел их.

Даана подняли и на этом охота закончилась. Даже сквозь толстые штанины было видно, как ноги торчат под неестественным углом. Охотники начали шествие прямиком в деревню, неся на руках Даана и пару давно обезглавленных быков. Старику придётся отлежаться у Эйвы. Путь предстоял неблизкий и непростой.

* * *

Травница вела хозяйство по дому. Она работала с сухоцветами, подсчитывая запасы. Зима вот-вот должна была подойти к своему концу, а травы закончиться вместе с ней. Жители горы продолжали болеть от морозов, а пучки трав не переставали исчезать один за другим.

На столе перед Эйвой лежало семь пучков, перевязанных бечёвкой: арника и зверобой, мать-и-мачеха, кора цинхоны, лопух, цветки клевера и горечавка.

Каждый из них уменьшался по ходу зимы. Если ещё до заморозков травы почти целиком украшали деревянную стену, то сейчас все оставшиеся растения помещались на углу столика.

Закаты и ветра подсказывали Эйве, что зима может затянуться не на одну неделю. Это известие вызывало в ней непреодолимый страх.

Старуха опустилась на корточки рядом с постелью и зашарила руками под ней. Из-под кровати она достала аккуратный деревянный ящичек с ровными гранями.

Ключ от него лежал на полке за кучей свитков. Исписано в них было много мудростей, историй и немного исследований Кэвина. (Он имел собственное здание для своих занятий, делал что-то с травами и ковырялся в мёртвых телах животных, а Эйва из вежливости принимала его свитки)

Эйва подошла к полке и немного пригнулась, разгребая все свитки и складывая их на постель, чтобы дотянуться до маленького ключика.

Отыскав его, вставив, провернув и открыв шкатулку, Эйва достала из неё очередной свиток. В нём она отмечала каждый прошедший день. Травница сравнила количество чёрточек, которыми она обозначала один день, в прошлом году и в этом.

В нынешнем году их уже было больше на четыре штуки. Она содрогнулась от ужаса. Зима длится дольше положенного и даже знаков нет на её окончание!

Сначала она не поверила, подумала, что ошиблась. Эйва пересчитала чёрточки ещё два раза. Нет, всё оказалось правильно.

Вот почему трав не хватает! Она собирала их с расчётом на то, что зима будет такой же, как и прошлая. Природа решила иначе. Эйва, как и каждый год, засушивала травы с запасом, но и их теперь не хватало.

А если зима затянется ещё на несколько недель, то беды можно не миновать! Слава Костру, хоть сейчас никто не болеет и на улицу не выходит. Пусть сидят по домам! Метели бушуют уже длительное время!

Все, конечно, волнуются за мужчин, ушедших на охоту. Эйва волнуется куда больше всех остальных женщин: никто кроме неё не умеет пользоваться травами. И придётся лечить охотников, если тех продует.

Возможно, в скором будущем, придётся это исправить. Настанет время искать наследницу. Сейчас Эйва не видит достойных кандидаток на это место. Но через несколько зим это точно изменится…

Глава первая.

Легенда о драконах.

– Папа! Папа! Расскажи мне сказку! – сонно просила Риа.

Всё небо уже усеяли мерцающие звёзды, и над горой расплылась ночная тишина. Слышалось лишь, как текут ручьи и шелестят листья чинаров вдалеке.

Повсюду ещё витал аромат дыма от Костра, вокруг которого совсем недавно сидели, обсуждая всякие житейские вещи и проведённую охоту, почти все деревенские, вышедшие после долгой метели. Мужчины с эмоциями рассказывали о происшествии, а слушатели охали и ахали им в ответ. Даан лежал в избе Эйвы. Травница вправила ему ногу и сказала, что ходить будет, да только прихрамывая.

Почти все дети, которым эти разговоры не доставляли такого же удовольствия, как и взрослым, бегали друг за дружкой и во что-то играли.

Но всё это теперь казалось лишь призраком, оставшимся только в памяти жителей горы. Давно уж все разошлись по избам.

Кто-то сразу лёг спать после долгого и тяжёлого дня, кто-то стал затапливать печь, кто-то ещё веселился и вовсе не думал о завтрашнем дне. О ком-то заботились любимая жена и внук, согревая в своих объятьях. Кто-то ушёл в лес на прогулку, сбегая от родителей, кто-то выпивал тайком от семьи, а кто-то укладывал в постель своих детей.

– Сейчас, доченька. Подожди немного, уже иду. – Заверил Рию отец.

Их семья жила в большой избе, построенной из пахучей древесины елей, на полу которой лежали разношёрстные меха. Вдоль одной из четырёх стен располагалась кухня, где Дэлл готовила по мнению Скутта самую вкусную кашу. А в противоположной от неё стороне восседала громоздкая каменная печь. Дэлл перед сном подкинула в неё последние дрова. Они почернели, и только маленькие искры поднимались от них в воздух, потрескивая.

Рядом с очагом стояла постель Скутта и Дэлл. Положив руки под подушку, Риа спала на самой печи, застланной шерстяными шкурами зверей и большим тюфяком, набитым перьями и мягкой соломой. Её тёплые камни согревали даже в такую ужасную погоду, какая бушевала с утра. Когда дочурка перестанет помещаться на ней, то Скутт сделает для неё кроватку.

Сегодня вечером Скутт только пришёл с охоты, на которую уходил девять дней назад. Жёны начинали терять веру на то, что их мужья вернутся – все эти дни и ночи природа так и норовила погубить людей. Дети и женщины даже не выходили из своих изб, дабы не заболеть.

Подходила к своему концу зима, которая длилась больше обычного, запугивая людей постоянными заморозками и метелями. Запасы сушёных трав и ягод уменьшались. Оставались лишь зёрна овса, чинарики, да мясо, добытое на охоте. Иногда птицы несли яйца, а коровы давали молоко, но зимой этих запасов не хватало.

Охота, благо, закончилась удачно и мужчины принесли не одну бычью тушку. Этих запасов могло хватить на несколько дней. А потом очередная группа охотников отправится в лес, и останется только догадываться, вернутся они или нет.

Настанет весна и домашние животные снова начнут размножаться, старшие из них отправятся на Костёр, а новый выводок ещё год будет снабжать деревню мясом, молоком и яйцами.

Во всей деревне животных разводила пара-тройка хозяек. Среди них Дэлл – женщина твёрдая и стойкая на работе, но мягкая в кругу семьи. Поэтому у них дома голодать не приходилось.

Скутт подошёл к постели дочери, погладил её по длинным волосам, заплетённым сейчас в толстую косу. Разместив руки на тюфяке, положил на них голову.

Ей всего лишь одиннадцать зим, но отец уже предполагал, какой станет его дочь в будущем. По крайней мере, он возлагал на неё большие надежды, о чём ни раз говорил. Уже сейчас она была очень активной и прозорливой. Её не интересовали куклы и бессмысленные игры, ей хотелось скорее научиться стрелять из лука и охотиться как отец.

Сколько бы Дэлл не пыталась навязать дочке любовь и заботу к животным, ей не удавалось. Риа снова и снова брала в руки отцовский лук.

– Что ж, не взрослая ли ты теперь для сказок? – спросил Скутт шутливо. Он слишком сильно волновался. Мужчина очень устал и валился с ног, но не мог оставить Рию без сказки – их ежедневного ритуала.

– Нет, я ещё маленькая. – Протестовала Риа, подумав, что отец намекнул на то, что сказки сегодня не будет.

Скутт долго размышлял на счёт своей жизни, когда тащил на руках Даана. Он построил отличный дом, влюбился в потрясающую женщину, воспитал с ней дочь, которая точно не пропадёт, стал лучшим охотником, чем кормил всю деревню два десятка зим. Но он прекрасно понимал, что и ему когда-то суждено вернуться с охоты без ноги или руки, став проблемой для жены. Или не вернуться вовсе…

Если ему суждено умереть, как и любому другому человеку, то прежде он должен передать Рие, как единственному ребёнку, то, что больше не даст никто другой. Дар и проклятье в едином лице.

Да, можно сказать, Скутт уже готовился погибать. С тех самых пор, когда его покинул отец, он долгое время размышлял над этим, перебирая разные варианты событий. Но всегда останавливался на этом. Он мог бы подождать до рождения второго ребёнка, но нельзя точно сказать, что им окажется мальчик, и что он доживёт до этого, а Риа полностью подходила на роль хранителя легенды.

– Маленькая или большая, а сегодня я хотел рассказать тебе особенную сказку – Легенду о драконах. – Скутт добавлял в свои слова волшебства. Его голос чуть слышно дрогнул. Такая честь и такой важный момент, а дочка поймёт это только спустя года. Его глаза невольно прослезились, но он протёр их рукавами льняной рубахи. Риа не заметила этого, взирая на отца из-под тёплых шкур. Отец всегда нравился ей и олицетворял идеал мужчины. Она могла тонуть в его глазах и подолгу рассматривать маленькие аккуратно заплетённые Дэлл косы, перебирая их в маленьких ладошках.

– Но ведь драконов не бывает! – с полной ребяческой уверенностью заявила Риа. Но не мог же отец ей врать. У Рии появились сомнения. – Или они есть?

Скутт тут же вспомнил, печально усмехнувшись, как эту легенду передавал ему отец. Тогда он был постарше своей дочери на две зимы, но задал очень похожий вопрос.

Драконы, конечно же, жили. Каждый взрослый знал об этом. Они изредка доставляли неприятности, но убивать их строго запрещалось. Почему? Знали только некоторые, кому приходилось сталкиваться с демонами… Сейчас в число знающих входил Скутт, а до него – его отец. А после, когда настанет время, не останется, быть может, никого, кроме Рии.

Поведать, можно сказать, семейную реликвию он хотел потому, что не был уверен в том, что в следующий раз вернётся с охоты. Слишком велики риски.

В течение этого похода один из них чудом выжил, попав под лавину. Ещё чуть-чуть, и его бы не стало. Хорошо, что остальные ребята сразу стали его раскапывать. Жить он будет, да только, вряд ли сможет теперь резво ходить.

– Слушай Риа. – Начал своё повествование Скутт, смахивая подступающие слёзы. Дочка не замечала их в ночной темноте, почти полностью объявшей комнату. Только на одной свече на столе игриво плясал свет, отсветы которого едва доходили до них. Скрипели ставни, сквозил напористый ветер и трескались искры в печи. – «Давным-давно летали над землёй драконы. Где бы они не начинали жить и растить потомство, люди всегда находили их и беспощадно убивали, чтобы завладеть огнестойкой кожей. Да и просто ради забавы. Драконы не питали ненависти к людям и не начали войны. Они не считали их своими врагами. Это противоречило их природе. Вместо этого, драконы решили спрятаться. Но подходящего места найти не смогли на всей земле, что освещает солнечный свет.

Раньше здесь не стояла гора. Один большой остров, на котором теснились луга и леса. Жили тут викинги. И они с распростёртыми руками приняли драконов. Мясо их не казалось вкусным, да и вреда от них не было никакого. Тем более, на викингов всё время нападали демоны. Они жили где-то в недрах земли. И, поскольку люди хорошо относились к драконам, даже угощали их рыбой и мясом, ящеры возвели огромную гору, вершина которой пронзала облака. Внутри неё они и поселились, скрывшись от глаз людских.

Здесь, прямо на этой горе, начались нескончаемые схватки за жизнь. По людской воле тут поселились воплощения Святых духов – драконы. Каждый из них обладал особым даром. Некоторые призывали дожди, кто-то ускорял рост растений. Бывали и такие, которые вызывали сильнейшие ветра и вьюги, и те, что могли создавать иллюзии. Даров было, хоть отбавляй!

Но, помимо драконов, жили на горе ещё и другие существа – демоны. Никто и никогда их не видел, и потому нет им описания, и от того боятся их ещё больше. Да только, нет у них никаких талантов. Всё, к чему они прикоснуться, тут же гибнет. Они несут необратимую смерть.

Драконы бесконечное время существовали ради уничтожения демонов, в расплату викингам за их теплоту. Демоны, в свою очередь, жили чтобы убивать драконов. Так, две жизни существовали, чтобы погубить друг друга.

Говорят, что и сейчас сражаются они где-то и будут сражаться вечно, пока на землю не перестанет падать солнечный свет.

Заведомо запрещено любому человеку касаться чешуи драконьей лезвием топора, ибо это поможет демонам распространить на мир необратимую болезнь – смерть.»

Скутт замолчал. Он знал, что возможно совершил ошибку, рассказав это своей дочери, ведь в его памяти навсегда осталось воспоминание о том дне, когда отец передал ему на хранение легенду.

– Это что, правда!? – изумилась Риа, вскочив в постели.

– Правдой будет то, что ты считаешь правдой, дочка. – Ответил Скутт, стараясь передать мысль маленькой дочке в наибольшей степени понятно. – Спокойной ночи, Риа. – Он поцеловал её в лоб, уколов щетиной, а она взяла его голову в руки и прижалась к шее, обнимая. А про себя Скутт подумал:

«Я буду по тебе скучать»

– Доброй ночи, папочка. – Пожелала отцу уставшая Риа и легла, подбив под себя шкуры и сразу заснув.

Скутт отошёл от постели дочки. Жена давно спала. Ей требовалось много сил, чтобы вынашивать младенца. Мужчина потушил свечу голыми пальцами и подошёл к двери, прислонившись к ней всем телом, не желая отпускать всю свою сложную, но добротную жизнь. Он горько плакал, стараясь не издавать звуков, но выбора больше не оставалось.

Он вышел и сел на холодную ступеньку у порога избы и молча стал ждать своей неминуемой участи, вытирая слёзы руками.

Ему стоило огромных усилий отпустить всё сотворённое им, но того требовала легенда.

Глава вторая.

Без искорки огня.

Скутт сидел на холодных досках ступеней достаточно времени для того, чтобы успеть пожалеть о своём выборе. Его бросало то в дрожь, то в жар. У него вспотели ладони и лоб. Мужчина жутко сильно хотел встать и вернуться в избу, обнять в последний раз Рию и страстно поцеловать жену на прощанье, после прошептав около её живота напутствие на жизнь младенцу. Но ничего не происходило, и он не двигался. Страх держал Скутта на месте. В преддверии сотворённой им же беды ещё хотелось хоть как-то исправить содеянное. Пускай это и не возможно.

Всё время он смотрел себе под ноги, но вот он решил поднять мокрые глаза. Ничего странного и страшного не предстало перед ним. Всё те же раскидистые деревья, тропки, подобные толстым ниткам, избы, жмущиеся друг к дружке, поляны и снег, что лежит уж семь месяцев подряд. Вместе со звёздами, в каком-то диком вальсе, танцевали светлячки. Они, как мужчины, приглашали их на танец. Те, в свою очередь, зная, что скоро Отец-Солнце прогонит их с неба, охотно соглашались. Даже эти мысли не веселили.

Ничего необычного. Скутт встал со ступеньки и всё-таки приоткрыл дверь в избу, решив, что ему повезло и светлые духи не услышали призыва легенды.

«Как глупо», – думал он. – Как всё глупо и предсказуемо. А я всё ещё надеюсь что-то исправить!»

Он решил оглянуться напоследок. Нет, всё так же, как и всегда: деревья, тропки, избы, поляны и… Пелена белого меха больше ничего не устилала!

Скутт протёр ладонями глаза, растирая слёзы, и опять огляделся вокруг. Снега нет! Скутт сбежал с порога дома, тихо прикрыв дверь, но сразу одёрнул ногу. Земля словно горела выдуманным пламенем Хельхейма. Одно за другим, растения стали иссыхать, чернея. Подул ветер, и они уже улетели вместе с ним, точно пепел. От земли начали струиться полоски дыма, уходящего в мрачное небо и там же исчезающего. Животные в стойлах завизжали и одичали, стараясь вдребезги разломать преграду к мнимому спасению.

Скутт стоял с распахнутыми от страха глазами и, в одинаковой мере, и представлял, и не мог вообразить, что сейчас произойдёт. Он не мог не пошевелиться, не позвать на помощь, полностью оцепенев. Скутт просто смотрел и ждал с ужасом. Хоть он и хотел казаться смелым в обычные дни, сейчас его никто не видел, и сердце в его груди забилось в разы чаще, напоминая мотив какой-то песни.

Порог дома стал чернеть. Жар потихоньку подбирался к Скутту. Он не представлял откуда взяться таким температурам без единой искорки огня.

Тут-то и началось самое интересное. На поляне, невдалеке от дома, прямо на земле появился мерцающий и танцующий огонёк. Он неровным кольцом расползался по иссохшей траве, подобно рыболовной сети, расширяющейся всё быстрее и быстрее. Больше остального пугало то, что земля сгорала вместе с травой! Сначала открылась лишь тоненькая щель в другой мир, а затем она распахнулась, являя себя в полной мере. Новая волна жара окатила всё вокруг.

Скутт вжался спиной в дверь и стал непроизвольно выкрикивать нечленораздельные вопли. Никто не слышал эти беззвучные проклятья за ржанием разбежавшихся домашних животных. Но мужчине казалось, что громче этого звука мир ещё не слышал. Озноб пробил Скутта, когда он заметил ещё несколько таких же пламенных колец, расползающихся всё дальше и дальше, захватывая просторы леса у деревни и подбираясь к линии изб.

Борода на лице Скутта стала тлеть от поднимающегося с земли в воздух жара. Затем сгорели ресницы и брови, настала очередь волос на макушке головы. Шкура, накинутая на спину, не заставила себя ждать и тоже стала обгорать. Скутт скинул её с себя на землю, где она тут же истлела.

«Ну появитесь вы уже, ради Костра!» – молил он про себя. На ночное небо будто пролили кровь, отчего луна приняла алую тень.

От шкуры уже ничего не осталось. Кожа на теле начала шелушиться и отпадать маленькими кусочками, похожими на рыбью чешую. Вслед за этим начали тлеть соседние избы, ибо жар добрался и до них.

В дверь изнутри забили кулаками.

– Скутт, что творится!? – спросила жена голосом полным страха.

– Будь в доме, дорогая! – крикнул он, посильнее навалившись на дверь, чтобы Дэлл осталась в целости и сохранности.

– Скутт, здесь сильно жарко! – кричала она, продолжая стучать кулаками по двери. Где-то позади неё Скутт расслышал плач дочери, продиравшийся сквозь треск досок, лопающихся из-за жара.

Он ничего не мог им ответить. Прикусив нижнюю губу, Скутт смотрел прямо перед собой, пока по его щеке одиноко текла последняя слеза, сразу же иссыхая.

Стремительно из дыры в земле в небо взлетело нечто, размерами превышавшее пять изб! Это распахнул крылья дракон! Его чешуя, переливаясь всеми оттенками фиолетового, казалась невероятно острой. А ветер, от его огромных крыльев поднял пепел и сажу в воздух, вызывая звуки грома. Стало нечем дышать. Дракон отпустил взор на одинокого человека перед собой, воззрев на него двумя янтарями. Скутт закашлялся, а его глаза покраснели.

Ящер резко спикировал к земле, грациозно и изящно взмахнув толстым хвостом, и, воткнув в живот Скутта свои когти, поднял мужчину в небо.

– Берегите себя. – Прохрипел Скутт, потеряв дыхание. Дракон резким рывком поднялся ввысь, прижав к себе человека. Он задел крылом крышу, щепки которой тут же разлетелись и сгорели в воздухе.

Скутт смотрел на свою гору, а из глаз текли слёзы, испаряющиеся, не успев упасть с лица. Он видел свой обгорелый дом и свою жену. Она смотрела на всю эту картину с таким же ужасом, что и он, стоя на пороге их избы. А дракон набирал высоту, прорезая тяжёлый воздух резкими движениями мощных крыльев.

Из земли вылетело ещё два дракона. Один жёлтый, отливающий золотом, другой красный, так похожий на кровь.

Риа, сидя у Дэлл на руках, продолжала гортанно рыдать до тех пор, пока не закашлялась от сажи, попавшей в горло.

– Я вернусь! – крикнул Скутт без надежды на то, что его услышат. Дракон нёс его почти над облаками. Но он не сильно верил своему обещанию.

Жар от земли сюда не доходил. Дракон нёс его над облаками, и он не видел ничего, кроме белоснежных пушинок. К ним пристроились другие ящеры. Они мерно помахивали крыльями по обе стороны от фиолетового, рассматривая добычу и клацая длинными желтоватыми зубами.

Поднялся сильный ветер, и ледяные мурашки побежали по телу Скутта, который кому-то был отцом и мужем. А драконам он явно приходился перекусом. Но толстые когти, вонзённые в живот, мигом согрели Скутта от холодных потоков, и дрожь прошла.

Некогда охотник наконец пришёл в себя из-за сильной боли. По его обгоревшей рубахе и животу стекало несколько струек крови. Они впитывались в одежду, расползаясь крупным пятном. Скутт начал оглядываться по сторонам, стараясь придумать какой-либо план. На лапе дракона Скутт увидел рисунок, напоминавший наколку, какими некоторые из его племени украшали свою кожу. На лапе дракона ярким светом тлел огненный след. Медленно узор перетекал на живот человека прямо по чешуе змея. Вскоре он уже расстилался на его руке и сильно жёгся. Это стало последним, что увидел Скутт до того, как закрылись глаза.

«Прощайте», – успел подумать он.

Глава третья.

Поход.

Риа стояла на пороге дома и плакала в плечо маме. Драконы забрали папу и сожгли деревню! Мама тоже заливалась слезами и шептала что-то дочке.

Деревенские уже вышли на улицы и удивлённо смотрели по сторонам. Многие дети тоже начали плакать, даже не успев понять, что произошло. Сосед ругался плохими словами и проклинал всё, на что Солнце светит. Кто-то ловил разбежавшихся животных. Те успокаивались, ибо жар спадал. Старуха Эйва оценивающе смотрела на происходящее в деревне. Она была самой старой и мудрой женщиной. Травницей.

– Жители горной деревни! – воскликнула она так громко, чтобы её услышали все. – Нечего тратить время на слёзы и ругательства. – Продолжала она холодно и почти без эмоций, стараясь не показаться слабой. Она презрительно посмотрела на Дуна – соседа Рии, Дэлл и, до поры до времени, Скутта. Рядом с мужчиной стояли его дети: Сакс держала маму своими крохотными ладошками, а Торгни слушал отцовские выражения, чтобы потом поделиться ими с друзьями. – Давайте собирать всё самое важное и отправляться на поиски нового места для поселения. Торопитесь.

С этими словами она растворилась во тьме своей избы. Всё-таки, ночь ещё не сменилась днём, поэтому скоро зажглись огоньки ручных факелов.

Мужчины поддержали травницу и стали шустро собирать большие дорожные сумки со всеми своими вещами и заготовленной едой: вяленым мясом и орехами. Некоторые женщины смогли потушить на время эмоции, а некоторые нет. Дэлл относилась ко вторым. Она всё сидела на пороге истлевшего дома и пускала ручьи по щекам.

«Как?! Как такое могло случиться? В чём я согрешила?», – думала она.

К ней подошла Эйва и обняла, нашёптывая на ухо слова поддержки. Спустя некоторое время Дэлл встала на ноги и тоже стала собираться, не взирая на смерть собственной души.

Риа осталась сидеть на пороге, потупив взгляд. Но она уже не плакала. Она просто сидела и смотрела в дыру, прожжённую драконами в земле, сросшуюся из трёх таких бездонных впадин. Теперь по форме она напоминала улыбку, разлёгшуюся вдоль всего леса.

Лесом теперь это можно было именовать с большой натяжкой – из земли торчало несколько обугленных стволов, разлетающихся на ветру. И больше ничего.

Юную девочку захватил нездоровый интерес. Что же могло находиться там? Будь совершенно маленькой девочкой, она не представляла, как потом ей будет тяжело от потери отца. Она и не верила сейчас, что он исчез навсегда. На подсознательном уровне Риа знала, что папа скоро вернётся. Нагло обманывала себя.

Она встала и маленькими шажками начала подходить к ущелью. По приближению к нему земля становилась всё теплее, хотя воздух снова похолодел. Когда оставался всего лишь шаг до того заветного момента, когда она смогла бы увидеть, что там находится, её окликнула мама: