Kitobni o'qish: «Один год. Одна жизнь»

Один год. Одна жизнь

Лена все стояла на одном месте, не имея сил даже пошевелиться. Капли тающего мороженого, купленного по случаю хорошего настроения и теплого осеннего дня, уже образовали на полу липкую коричневатую лужицу. «Теперь надо будет объяснять и ее происхождение в милиции, – мелькнуло в голове. – А начать с того, откуда этот разгром в квартире, ключи от которой были отданы мне соседкой «для присмотра». Замок взломан не был. Значит…».

Мысль о том, что ключи могли взять дружки ее сына, которые хороводом ходили вокруг Никиты, недавно вернувшегося из армии, практически парализовала ее.

«Он за это время совсем не изменился, такой же доверчивый, маменькин», – Лена сокрушенно вздохнула. Воспитывала с девяти лет она его одна.

А некоторых приятелей сына не раз встречала и выпившими, и обкуренными. В такие минуты ей даже становилось страшновато под их мутными взглядами. Что у них в головах?

«Предупреждала ведь, чтоб в дом не водил, пока снова их не узнает. Где теперь брать деньги, чтоб возместить все это?»

Потом ухватилась за спасительную, как ей показалось, мысль о существовании таких умельцев по части замков, что и не догадаешься, что дверь открывали. Может, это они в гости «заглянули»?

Лена обвела взглядом выпотрошенные ящики и смахнула слезу с длинных ресниц красивых карих глаз. Потерла лоб, отгоняя начинающуюся головную боль, и негнущимися пальцами начала набирать номер мобильного соседки.

«Что я ей скажу?» – задумалась она в ожидании соединения.

Вспомнился их первый разговор. Некоторая отчужденность, сквозившая в поведении, словах и даже молчании соседки, сковывала. Лена мало знала ее. Та купила квартиру месяца четыре назад и редко бывала в ней. Никак не объясняя свои отъезды, попросила в ее отсутствие заглядывать к цветам: «Они дорогие, и их много».

Лена согласилась. Хотя и помнила, что нельзя поддаваться первому порыву чувств – он нередко бывает слишком благородным. И теперь в который раз пожалела о своем неумении говорить «нет». А, с другой стороны, как не помочь в такой малости – полить цветы раз в три дня? Кто ж знал, что так получится.

– В милицию не звони, – реакция соседки была на удивление спокойной. – Приеду через пару-тройку недель – разберемся.

Лена облегченно перевела дух. Все же иногда вознаграждение – это не то, что человеку хочется получить, а то, чего хочется избежать. Она даже зажмурилась – так отчаянно хотелось забыть о происшедшем хотя бы на время. И отложить неочевидное домашнее расследование. Ведь прямо не спросишь, а сам кто сознается? Разве что случайно откроется. Как в ее недавней истории отношений.

В тот день Лена проснулась рано. Ее ожидала непростая встреча. Она надела свое любимое платье, придирчиво оглядела себя в зеркало и осталась довольна. Ее невысокую фигуру вполне еще можно было назвать точеной, пышные темные волосы, спадающие на грудь, оттеняли свежесть лица с правильными чертами, а легкий румянец волнения лишь усиливал ее обаяние.

Лене вдруг показалось нужным записать беседу на диктофон, чтобы потом еще раз над нею хорошенько поразмыслить. Так случилось, что недавно Лене оставила наследство ее тетя, с которой она была очень дружна. Тетя с мужем, лет десять назад ушедшим в лучший мир, жили душа в душу, но детей у них не было, и они почти всегда «выпрашивали» Лену к себе в пригород на все каникулы. Где не знали, как говорится, «чем повкуснее накормить, на что помягче усадить». Когда у Лены родился Никита, картина повторилась. Лена отвечала им той же теплотой и заботой. Они нередко ездили друг к другу в гости, частенько перезванивались и обязательно поздравляли друг друга с праздниками.

Но все резко изменилось после встречи тети с ее новым мужем. И даже не мужем, а сожителем. Ему не нравилась их тесная связь и задушевные встречи. Его так раздражали их телефонные беседы с обсуждением милых подробностей, что тетя старалась звонить только в его отсутствие. Но это бывало крайне редко, и общение стало сходить на нет. Когда же тетя внезапно ушла из жизни, Лену он даже не известил. Об этом грустном событии она узнала от тетиной соседки лишь через неделю. Как и о тетином завещании, написанном, оказывается, давным-давно. Согласно которому Лена съездила и приняла наследство. А два дня назад этот сожитель позвонил и попросил встретиться с ним и нотариусом, чтоб обсудить с ней дележ машины, которую купил вместе с тетей.

Времени на сборы было мало. Лена и раньше грешила тем, что частенько забывала проверить заряд батареи у мобилки. А после того как прочитала, что заряжать аккумулятор телефона на сто процентов нельзя, потому что так он быстрее изнашивается, вовсе перестала мучиться угрызениями совести на этот счет. И вот незадача – заряда на телефоне оказалось мало. Побоялась, что будет недостаточно… Как бы извиняясь, нежно чмокнула сонного мужа в щеку и взяла его телефон. Андрей знал о важности предстоящей встречи. Да, возможно, он некоторое время испытает неудобство без связи, зато наверняка удастся записать весь разговор. Зарядку на всякий случай захватила тоже. На встрече, почти на ощупь, стараясь сделать это незаметно для собеседников, начала искать в настройках телефона Андрея функцию «диктофон», случайно нажала на «сообщения»… и увидела, что не заглядывала туда совершенно напрасно. Зная о ее правиле «не читать чужих писем», муж даже не удосужился стереть вчерашнюю переписку. И можно сказать, что сейчас перед ней лежала очередная глава истории его отношений «на стороне».

Если бы все вокруг исчезло в этот момент – Лена не заметила бы. Что уж говорить о том, что она не только не дозаписала беседу, но и, практически не слушая собеседников, а лишь согласно кивая головой, подписала какие-то бумаги. Не читая. Какие? Она не знала. Ее торопили, да и ей хотелось поскорее остаться одной. В ее голове билась, вытесняя все остальные, единственная мысль. «Муж, мой муж изменяет мне уже долгое время».

Наскоро простившись, она вышла из здания. Помедлила, вспомнив, что оставила его телефон, с наконец найденной опцией «диктофон», лежащим на столе, но возвращаться не стала.

Ее начала пугать стремительно нарастающая боль. Она не могла и представить, что не физическая травма вот так моментально может привести к столь серьезным поломкам во всем существе. Горело в груди, разламывалась голова, дрожали руки, и темнота стояла в глазах. Сквозь эту почти непроницаемую пелену, едва различая дорогу, она медленно брела по улице, пока не потеряла сознание.

Пришла в себя на больничной койке. Узнала от нянечки, что упала неподалеку от больницы, прямо на глазах врача, вышедшего на улицу покурить.

– Он, сердешный, теперь много курит. Как с женой нелады пошли, так и шмалит папиросу за папиросой. За мальчонку своего переживает – мал тот еще.

Потом спохватившись, что сболтнула лишнего, вернулась к тому, с чего начала:

– Так что считай, девка, тебе шибко подфартило, что аккурат Максим Олегович тебя тогда увидел. Чтобы с тобой было, уйди ты чуток подальше? В рубашке родилась, не иначе.

Предынсультное состояние требовало медицинского вмешательства. Максим Олегович стал ее лечащим врачом. А еще сам по ее телефону обзвонил всех знакомых. Пока по цепочке не нашел того, кто знал адрес, по которому жила Лена, и согласился известить о случившемся мужа, так как телефонную трубку тот не брал.

Муж уже приходил проведать, но она спала, и его не пустили.

А потом зашел врач. Симпатичный и приветливый. Внимательно осмотрел, послушал, задал несколько вопросов и поздравил с тем, что его наихудшие опасения не сбылись.

– Вы быстро поправитесь. Дело молодое.

Его слова вызывают у Лены слабую усмешку.

– Спасибо, доктор.

– Да и не успели особо пострадать, так как вовремя попались мне на глаза, – он улыбается так, как будто этот факт доставил ему огромную радость.

– Да. Похоже, падать у меня получается правильно, – чуть повеселевшим голосом отвечает она.

– И память потихоньку вернется к вам в полном объеме.

– Да, вернется, – послушно соглашается Лена. Текст сообщений с телефона мужа уже стоит перед глазами. Вызывая теперь не боль, а чувство безысходной тоски.

Ближе к вечеру появляется муж. С порога, заметно бодрясь и оживляясь, посылает лучезарную улыбку.

– Ленчик, дорогая, как я рад, что у тебя все в порядке. Мне это только что сказала нянечка. А то меня успели прилично напугать. Я прям не спал всю ночь.

Андрей подходит к ее кровати, целует в щеку.

– Представь. Заваливается вчера Валерка. Сто лет не приходил, а тут – на тебе. Про жизнь, про дела расспрашивает. Думаю, с чего бы это ему интересно стало. А это, оказывается, он меня подготавливал.

Андрей внимательно смотрит на хмурую Лену и уже с меньшим энтузиазмом продолжает:

– А потом и говорит: «Что у тебя с телефоном? К тебе дозвониться не могли».

И, видя потемневшие глаза Лены, совсем медленно добавляет:

– А я уже с утра не мог телефон найти. Наверное, вечером где-то посеял.

Потом, совсем растерянно, с некоторой опаской глядя, как еще больше темнеют глаза хранящей молчание Лены, растерянно заканчивает:

– Пришлось сегодня новый купить. Взял более дорогой, но и более функциональный. Тебе нравится? – он протягивает Лене предпоследнюю версию айфона, пытаясь ее приобнять. – Номер удалось сохранить, так что переживать по поводу связи с заказчиками не придется.

– Да. Заказчикам крупно повезло, – тихим эхом отзывается Лена, немного отстраняясь.

Андрей удивленно смотрит на нее.

– Я смотрю – ты какая-то подавленная. Это потому что тебе все еще нездоровится?

Потом, понимая, что вопрос, скорее всего, останется без ответа, немного помолчав и вдруг вспомнив про неотложные дела, торопится уйти. Обещает заглянуть к ней завтра с утра и убегает.

У нее есть целая ночь на принятие решения. Сказать, что она все знает и разорвать отношения. Или делать вид, что ничего не происходит и жить в этой фальши, надеясь со временем вернуть его себе. Ведь она не раз читала, что в такой ситуации всегда виноваты оба. Значит, она что-то делала неправильно. Что?

Она удивляется себе – неужели она способна простить измену? И, не требуя прекращения отношений на стороне, каждый раз слушая проходные объяснения задержек мужа на работе, представлять постельные сцены его встреч с «подружкой». И терпеливо ждать, когда муж, увидев, что она избавилась от мешающих их счастливому союзу неправильных привычек, недостатков, неумений… и чего там еще, поймет, что только она – его судьба, порвет с любовницей и будет всецело принадлежать ей одной.

Но, во-первых, от одного этого можно сойти с ума. Во-вторых, она не знает за собой ничего из того, что могло бы повлечь такие последствия. В-третьих, элементарная физическая брезгливость не позволит ей допускать близость с мужем, имеющим отношения с кем-либо еще. А искать на нем волшебную кнопку, нажав на которую, можно было бы пребывать в полной уверенности, что рецидивов не будет, почему-то уже не хотелось. Как и держать проект «наша семья» в режиме искусственного дыхания.

Значит, надо сказать, что она все знает и поставить вопрос о разводе. Хотя она, кажется, все еще любит его.

«Знаю. Но откуда? Что я прочла переписку в телефоне? Признаться в этом – значит полностью растоптать свое самолюбие. Мы же не раз обсуждали подобный вопрос применительно к другим. И я всегда возмущалась поведением людей, допускающих чтение чужих писем. Потому-то он и был уверен, что я этого никогда не сделаю и не подстраховался», – Лена представила его злорадную реакцию на ее откровение.

«О, Господи, о чем я думаю? Сохранить образ благовоспитанного человека в такой ситуации? Нет. И все же я попытаюсь объяснить – почему так получилось, что я взяла его телефон. И как случайно увидела их переписку… Стоп. Получается, что это я буду оправдываться? Отлично».

Но вдруг ей пришла в голову мысль, что она не помнит, зачем брала его телефон. «Доктор сказал, что память полностью вернется через какое-то время. Какое? Так что – придется молча ждать?»

От этих размышлений она очень устала. Внезапно разболелась голова. Да так, что пришлось звать нянечку. Та всполошилась и побежала за доктором.

Потом слышно было, как она семенила, едва успевая, за Максимом Олеговичем, при этом негромко причитая.

– Все у голубушки было хорошо, опять же – муж вечером приходил…