Третий не лишний

– Заметано, – кивнул Виктор. – Можешь не торопиться. При любом раскладе мне все надо еще раз перепроверить. И пути отхода подготовить. Не люблю, когда все слишком просто. На подставу смахивает…

– Если б ты знал, кто их крышует, – хмыкнул Бурый, – удивлялся бы гораздо меньше. Зато начинал бы бояться.

* * *

Выражаясь научным языком, Леонид Андреевич Бурый стоял на стреме. Без пяти минут кандидат экономических наук делал это не первый раз в жизни, но если в юности Леня с приятелями обносил чужой сад или, по приколу, тырил бокалы из пивной, то теперь на кону стояли миллионы. Настоящих европейских дензнаков. Соответственно ничего странного не было в том, что Бурый волновался. Как бы принимая на себя еще эту часть нагрузки с непосредственного исполнителя и передавая товарищу взамен толику хладнокровия и уверенности.

Леонид обвел взглядом полупустынную улицу, увидел приближающегося Виктора и напрягся еще больше. Кстати, совершенно напрасно.

Молодой парень в кремовом костюме и такого же светлого оттенка шляпе, тащивший огромную охапку всевозможных цветов, вызывал у встречных мужчин снисходительную или сочувственную ухмылку.

Понятное дело, одно из двух: либо бедняга залетел по-крупному и теперь пытается загладить вину нехитрым и относительно дешевым способом, либо – влюблен по уши и потерял чувство меры вместе с головой.

Те из представителей сильного пола, кто хоть раз побывал в первой ситуации, умудренно кивали и грустнели от неприятных воспоминаний. Вторые – помоложе и еще не испытавшие ни радости счастья, ни горечи измены – гордо расправляли плечи, уверенные, что орлы в неволе не размножаются.

Стайка девушек, выбежавших из сквера напротив, проводила элегантного молодого мужчину, словно сошедшего с глянцевой обложки журнала о светской жизни, мечтательно-завистливыми взглядами и вздохами. Что тоже было вполне объяснимо. Какая красавица и даже умница не мечтает, чтобы к ее ногам бросили ковер из цветов? Особенно, если ими устилают дорогу к свадебному лимузину, а еще лучше – трапу самолета.

И только женщины, чинно беседующие у перехода, распознавали правду. Поскольку были наблюдательнее мужчин, а в отличие от девушек умели не отвлекаться на пышность картины и не упускали важные мелочи… Вроде продолговатой коробки, перевязанной розовой лентой, которую импозантный красавец каким-то образом ухитрялся нести вместе с букетом, прижимая к груди локтем левой руки и бережно поддерживая правой. В таких коробках, как правило, продавались большие и дорогущие куклы.

Так что, по вескому мнению дам, улицей шел новоиспеченный молодой папаша!.. Узнавший сногсшибательную новость буквально только что и еще не успевший насладиться вкусом известия. Чем и объяснялось обалделое выражение его лица, граничащее между тихим счастьем душевнобольного и ступором человека, сорвавшего годовой джек-пот в «Спортлото».

Одним словом, Виктор мог казаться смешным, забавным, достойным сочувствия сумасшедшим – в общем, кем угодно, только не вызывающим опасность.

Не возникло это ощущение и у пары инкассаторов, вышедших из двери неприметного здания без вывески и прочих атрибутов, обязательных для солидного офиса или конторы, претендующей на известность и презентабельность.

Первый из них – огромный, как борец сумо, закрывая спиною напарника, небрежно мазнул взглядом по улице, при этом ни на секунду дольше, чем на остальных объектах, не задержав его на мужчине с цветами.

– Чисто… – почти механически бросил в микрофон группе прикрытия в здании и второму инкассатору.

Охранники синхронно двинулись вперед, к открытой дверце огромного черного внедорожника, припаркованного задом к подъезду в десяти шагах от входа.

Этот дом строился еще при Сталине, и подъехать ближе не получалось из-за просторной клумбы, огражденной палисадником. Будь бизнес владельцев офиса хоть чуть-чуть легальным, они давно перепланировали бы все под бетон и асфальт, согласуясь со своим вкусом и требованиями безопасности, но в данном случае – самым надежным гарантом тишины и порядка казалась полная анонимность. Во всяком случае, за последние два года не произошло ничего такого, что заставило бы хозяев «прачечной» изменить устоявшееся мнение.

Здоровяк занял позицию со стороны водителя, давая время сесть в джип напарнику, несшему два обычных с виду кожаных «дипломата», и только после этого с трудом поместил за руль себя. Но дверцу закрыть не успел. Удивленно хмыкнул, глядя на букет невероятных размеров и… не издав ни звука, тихонько откинулся на спинку сиденья.

Второй инкассатор тоже успел рассмотреть цветы. Потом дернулся от чего-то, болезненно ужалившего в шею, и отключился. А улыбчивый прохожий, не делая ни одного лишнего движения, сменил кукольную коробку на ближайший «дипломат» и пошел дальше, почти незаметно ускоряя шаг.

Все ограбление заняло не больше пяти секунд. И если б инкассаторской машине после погрузки не полагалось немедленно отъехать, никто ничего не заподозрил бы, даже при самом пристальном наблюдении.

Но тут от Виктора Лысюка уже ничего не зависело. Впрочем, ни на моторике движений, ни на выражении лица молодого мужчины это знание никоим образом не отобразилось. И каждый, кто видел его минутой раньше, не заметил бы не то что десять – а даже одного отличия. Конечно, кроме женщин… Уж этих наверняка заинтересовало бы – куда подевалась коробка с куклой?

Завернув за угол, Лысюк взглянул на часы. Очень неловко, уронив на тротуар часть цветов… Но собирать их не стал, что тоже должно было подтвердить крайнюю степень взволнованности и озабоченности. Оглянулся.

Леонид Бурый, отвечающий за контроль ситуации, дал товарищу подтверждающий сигнал, что все в порядке, все идет по плану.

Лысюк тут же воскликнул что-то типа: «Ё-мое! Я же совершенно опаздываю!» – и уже открыто ускорил шаг, при этом озабоченно вертя головою, словно что-то или кого-то искал. Например – такси.

На самом деле Виктору нужна была только неприметная белая «Ауди», коих тысячи в городе и которая ждала его на условленном месте, буквально в пятидесяти шагах дальше по улице.

Третий соучастник ограбления – Евгений Карплюк – с самым беззаботным видом курил, опираясь на крышу немецкой легковушки. На этой мизансцене Виктор особенно настаивал. На случай провала. Чтоб у товарища был хоть какой-то шанс соскочить.

– Эй! Друг! До аэропорта не подбросишь?! Вопрос жизни! – заорал Лысюк, бросаясь к машине. – Плачу два счетчика!

– А ты ничего не попутал… друг? – с ленцой отозвался водитель. – Ты где-то видишь на моей ласточке нарисованные шашечки?

– Братуха, помоги. Век помнить буду!

– Встречаешь или провожаешь? – якобы сменил гнев на милость Карплюк.

– Теща прилетает!..

– Сурово, соболезную… – Водитель открыл заднюю дверцу. – Кидай сюда свою оранжерею. А то весь обзор перекроешь.

Виктор аккуратно положил на сиденье цветы, прикрыв ими дипломат.

– Вот спасибо… – он полез было в машину, но водитель придержал его за плечо:

– Спереди садись. Будешь анекдоты травить, чтоб я по дороге не заснул. Всю ночь бомбил. Как раз в койку собирался…

Виктор не стал спорить, тем более что товарищ уже садился за руль. Он быстро обошел машину сзади, взялся за ручку передней дверки… и едва не остался без пальцев, когда «Ауди» стремительно сорвалась с места.

Давний и верный друг уезжал, бросив его посреди улицы. Без денег и с вполне вероятной погоней за спиной.

Глава четвертая. И ночка темная была

Виктор вернулся за столик в тот момент, когда Леонид, довольно урча, словно огромный кот, одержал окончательную викторию над мясом и неодобрительно поглядывал, как Оля вяло колупается ножом в своей тарелке. Братьев-пивоваров с ними не было.

– Договорился, – объявил товарищам Лысюк. – Миха с Костяном куда свалили?

– Место под пиво освободить. Сейчас вернутся. А Ястреб где? – в свою очередь поинтересовался Леонид.

– Ушел. Дела, типа…

– И не вернется?

– А зачем? Мы все обсудили. И полный расчет произвели.

– Тогда я его порцию съем, – Леонид потянулся к лишней тарелке.

– Ну, ты силен жрать, – хмыкнул Виктор. – Впрочем, почему бы себя не побаловать, если ожирение при этом не грозит. Кстати, Оля, возьми на заметку. В реале, небось, не позволяешь себе даже лишнего пирожного. А здесь – можно есть сколько влезет, и без последствий для талии.

– Спасибо за тонкий намек, – девушка то ли презрительно, то ли возмущенно фыркнула. – Осталось пошутить по поводу безопасности виртуального секса, и все встанет на свои места.

– Ты чего? – даже растерялся Лысюк.

– Ничего… – девушка заметно покраснела.

– А зря? – утолившего голод Бурого потянуло на фривольную тему. С незатейливой прямотой мужского воображения. – Еще неизвестно, что там… за перевалом. А если доисторические времена, и мы – трое последних представителей рода человеческого! Мне такой расклад уже нравится.

– Фиговый, – не согласился Виктор. – Последних представителей, или – первых, как предлагает Библия, должно быть двое. Иначе очень скоро начнутся терки, и род людской прервется, так и не начавшись.

– С какой стати? – не врубился Бурый. – Что нам делить, если весь мир наш? – потом посмотрел на девушку и усмехнулся: – Дошло… Глупо. Мы же разумные существа, а не звери дикие. Можно график составить. Или жребий тянуть.

– А мое мнение никого не интересует? – возмутилась Оля.

– Еще как интересует, малая… – поддавшись веселью, Лёня попытался обнять девушку, но та отстранилась. – Видишь, ты не хочешь, и я не настаиваю. А жаль! Вот, помню… – тут он вовремя сообразил, что некоторыми воспоминаниями с девушками лучше не делиться.

– Да ну вас, – надула губки девушка. – С чего бы ни начали разговор, заканчиваете одним и тем же.

– Интересная трактовка, – продолжил балагурить Леонид. – Думаю, малая, если бы Ева придерживалась таких же взглядов, Земля доныне принадлежала бы динозаврам.

– Очень смешно, дедуля.

– Тсс, потом доспорим, – Виктор прекратил прения. – Пивовары возвращаются. Не будем шокировать вольнодумством их нежные души.

– Уф! Хорошо… – Старший брат тяжело упал на жалобно скрипнувший табурет. – Можно и повторить. Вам заказать?

– Нет, спасибо, – отказался Виктор. – Начинать новое дело с пьянки не лучший способ достичь успеха.

– Хорошо сказано, – уважительно заметил Михаил. – Отец, небось, научил?

– Отец, – не покривил душой Лысюк. – Еще одним советом не поможете?

Пивовары синхронно кивнули.

– Деньги мы у Ястреба взяли. А судя по вашим словам, он не из тех, чьи заказы можно не выполнять.

– Даже в мыслях не держите! – взволнованно подпрыгнул Константин. – Те, на кого Братство обиделось, нигде в безопасности не будут. И в аду найдут, если придется.

– Ну, я так примерно и думал. Поэтому и прошу у вас совета. Что нам дальше делать?

– В Академию идите, – пивовары ответили таким слаженным дуэтом, словно специально репетировали. – Там знания, оружие, амулеты… Проводники. Все, что только можно купить за деньги, собираясь в путешествие. Ну, а если в чем сомнения возникнут – знаете, где нас найти.

– Да, чуть не забыл… Подойдете к крепости, возьмитесь за руки. Как у Перепутья.

– Зачем?

– Секрет, – Михаил улыбнулся. – Останетесь довольны. И если еще заглянете в Гавань, то угостите нас пивом.

– Да мы и так… – начал было Леонид.

– Спорить не будем, – подмигнул Константин. – Если не все потратите – с вас полноценный обед. А теперь лучше поторопитесь. Ворота закрывают в полночь.

* * *

В крепости, похоже, укладывались спать вместе с петухами и прочими пеструшками. Гавань шумела и бурлила в праздничном котле, а на западной околице такая стояла тишина, словно за ее пределами отключили звук. Леониду на мгновение даже показалось, что он оглох. И судя по тому, как затряс головою Виктор, не только ему одному.

– Блин, предупреждать надо, – ругнулся Лысюк.

– Подумал, что глаза лопнули? – хохотнул Бурый.

– Глаза? Почему глаза? – не поняла Оля.

– Анекдот… старый, – ушел от ответа Виктор. – Но тишина и в самом деле поразительная. По идее, на одной локации звуковой фон должен быть общий.

– Нашел, чем грузиться, – легкомысленно отмахнулся Леонид. – Как по мне, так и хорошо. А то уже голова разболелась.

– Это не от него, – ввернула Оля. – Не надо было так на пиво налегать.

– Извини, мамочка, больше не буду. Если только на улице ночевать не придется. Тогда лучше обратно за стол…

Ворота, как и следовало ожидать, оказались закрытыми, и никто не торопился встречать гостей.

– Угу, – пробормотал Леонид, – картина Репина «Приходите завтра».

– Какое нафиг «завтра»? – возмутился Лысюк, развернулся и старательно заколотил пяткой в ворота. – Эй! Есть кто живой?! Отворяй!

– Чего ломитесь? – недовольно проворчали сверху. – Не видите, ночь на дворе! Нормальные люди давно спят.

– Так то нормальные, – ответил Виктор.

Наверху довольно заржали.

– Насмешил. Погоди, сейчас спущусь…

Тот стражник, что встречал их в обед, если и сменился, то передал пост своему брату-близнецу. Такой же крепкий, кряжистый. И доспех как у одного бронника «шитый». В одной руке факел, другая лежит на оголовье меча. Может, придерживает, чтоб не мешал при ходьбе, а может, и для другой надобности. Судя по некоторым индивидуумам, замеченным в Гавани, соседи у академиков вполне способны доставить беспокойство.

– Ну, и чего надо, неофиты?

– Угадай, – продолжил в прежнем духе Лысюк.

– Забавный малый, – то ли с одобрением, то ли с осуждением проворчал стражник. – Шутник… Обязан предупредить, что не зависимо от того, с какой целью вы пожаловали в крепость Академии…

– …вход платный, – закончил вместо него Леонид.

Стражник кивнул и протянул руку ладонью вверх.

– Сто пятьдесят монет.

Оля сняла с пояса кошель и принялась отсчитывать деньги.

– Сто пятьдесят, говоришь? – Леонид вспомнил совет Михаила. – А если так? – взял друзей за руки.

– Умный, значит, – поскучнел стражник. – И какого рожна тогда в Академию приперся?

– Ты не ответил, – не отступил Бурый.

– Тогда сотня. Для группы вход дешевле. Зато ночлег сами будете оплачивать, – прибавил с ноткой злорадства в голосе, принимая от Оли существенно урезанную пошлину.

– Подожди, – Виктор повернулся к девушке. – Дай еще десятку, – а потом протянул красноватый кругляш стражнику: – Дружище, сам понимаешь, мы здесь первый раз. Соответственно ничего не знаем. Не подскажешь, где тут у вас что? А то будем торкаться, как слепые кутята. Людей зря тревожить. Непорядок это, верно говорю?

– Верно… – Стражник сразу повеселел, принимая подношение. – Ночью положено соблюдать тишину. Поэтому сделаем так. Вы сейчас топаете в гостиницу тетушки Молли, а как проснетесь – возвращайтесь. Все расскажу. А если пару медяков добавите, то и покажу… С дозорной башни. Я здесь до обеда торчать буду, так что не проспите.

– А вдруг? – как всякий экономист, Леонид любил ясность и точность. – Кого тогда искать?

– Спрашивайте Третьяка. Это я.

* * *

Гостиница производила двойственное впечатление.

Добротная каменная постройка. Надежная, солидная. Такие возводили до революции, когда еще не было пятилетних планов, квартальной отчетности и месячников по улучшению жилищных условий. А с другой стороны, штукатурка, облупившаяся местами до «живого» камня; неокрашенные, потрескавшиеся рамы окон, потемневшие от влаги; крыша, поросшая мхом, как болотистая лужайка, – не просто говорили, кричали о казенности и бесхозяйственности. Люди в этом доме не жили. Им пользовались.

Внутри гостиница тоже не поражала роскошью. Вернее, тут даже слова такого не знали. Как и многих других из лексикона современного отельного бизнеса. Типа «сервис», «комфорт» или «клиент всегда прав».

– Ночлежка на втором этаже. Комната общая. На всех, – с ходу объявила встретившая их на пороге тусклая блондинка. Средних лет, зато выдающейся комплекции. Из той породы, что скромно позировали Рубенсу. – Если оплатите жратву, получите по одеялу. Отхожее место – во дворе. Вода – в колодце.

– Здравствуйте…

Женщина окатила девушку высокомерным взглядом и прокомментировала по-своему.

– Понятно, одеяла вам не нужны. Не замерзнете.

– А что у вас на ужин, тетушка Молли? – поторопился сменить тему Леонид, пока Оля не успела постичь ход мысли хозяйки гостиницы.

– То же, что и на завтрак, племянничек, – чуточку добрее ответила та, поняв, что денежки неофитов все-таки не проплывут мимо. – Увидите. Все в кухне. Ну, и обслужите себя тоже сами. Не баре. Прислуги не держу. За все про все – шесть монет. Деньги сразу.

– Добро, – Виктор начал отсчитывать деньги. Потом передумал и протянул хозяйке десятку.

– Сдачи нет, – отрезала та, хмурясь.

– И не надо. Со знакомством!

Женщина повертела в руке кругляш. Пожала плечами и сунула монету в декольте. Хорошая кладовая. Вместительная. Туда легко поместился бы средних размеров каравай, не то что денежка. Потом тетушка Молли, наверное, чтобы не оставаться в долгу, показала рукой правее:

– Занимайте места с этой стороны, ночью не так сыро… Нары утром чтоб раздвинули, нечего народ смущать, – и величественно уплыла, покачивая мощным крупом.

– А зачем их вообще… – недоуменно начала Оля.

– Ой, братья и сестры, – чуточку наигранно вскричал Леонид, перебивая ее, пока та не просекла намек. – Я вас умоляю, оставим разговоры на потом! Чес-слово, очень кушать хочется. И прежде чем лясы точить, давайте сперва приобщимся к местной кулинарии, а? Тем более уплачено! – и, схватив девушку за руку, потащил в сторону кухни.

Увы, приобщиться не получилось. Во всяком случае на Олю и Виктора, после изысканных разносолов «Веселого поросенка», гостиничные меню и обстановка произвели самое удручающее впечатление. Начиная с неопрятных табуретов и столов, которые если и вытирали время от времени, то только рукавами и штанами постояльцев.

Привкус хлеба отчетливо отдавал плесенью. Каша пригорела и горчила так, словно ее заправили переработанным моторным маслом. А сало… Каждый уважающий себя украинец немедленно сжег бы гостиницу вместе с ведьмой-хозяйкой за столь кощунственное надругательство над провизией. То, что здесь именовалось салом, годилось не в пищу, а на подметки, кои сто лет не знали бы сносу. Поскольку солью его, похоже, не пересыпали, а усердно втирали внутрь. Из расчета килограмм на килограмм.

Взглянув на россыпь хорошо проваренных червячков, плавающих на поверхности, от компота отказались все. Даже Леонид, который единственный из компании несмотря ни на что навернул миску каши вприкуску с добрым шматом подошвенного сала.

– М-дя! – в это глубокомысленное восклицание Виктор вложил все свежие эмоции. – Пошли, водицы, что ли, попьем? Надеюсь, колодец они чистят, хотя бы раз в год.

Одолеваемые сомнениями, вышли во двор. При таком отношении к делу и имуществу можно было ожидать чего угодно. Но колодец не подвел. И сруб оказался чистым, скобленым, и козырек имелся приличный, закрывающий от дождевой воды и лишнего мусора. Деревянное ведро тоже не валялось на боку, а аккуратно висело вверх дном рядом на колышке.

Вода была холодная, чистая, но имела немножко странный вкус. Словно в ней чего-то не хватало.

– Хлорки всыпать забыли, – видимо, Леонид подумал о том же, – а так ничего.

– Сойдет и без хлорки, – Виктор зевнул. – Ну, что, братья и сестры, уж полночь близится… Пошли спать. А с утречка начнем сеять разумное, вечное, а может, и доброе.

Возражений не последовало. Виртуальный мир вокруг или какой иной – глаза слипались по-настоящему.

* * *

Леонид проснулся от пронзительного: «Ку-ка-ре-ку!»

Снилось какое-то грандиозное пиршество. Вернее, в этом сновидении официанты как раз заканчивали накрывать столы и вскоре должны были пригласить гостей к трапезе. Вот только он сам был не среди их числа, в смысле гостей, а почему-то исполнял роль чучела огромного бурого медведя. Гризли, а может, и сибиряка^[2]. Чучело стояло на дыбах в прихожей, перед открытой дверью в трапезную, и держало в передних лапах серебряный поднос для визиток. При этом Леонид ощущал себя вполне живым и понимал, что это всего лишь капризы сновидения.

Естественно, что просыпаться на самом интересном месте Леонид не собирался. Он сунул голову под подушку, сверху натянул одеяло и приготовился к дальнейшему просмотру.

Ага, счас… Треклятый петух прокукарекал во второй раз. Еще громче. Словно в самое ухо горланил.

Чертыхаясь и поминая недобрым словом весь куриный род вообще, а также отдельных его представителей в частности, Леонид приподнялся на лежанке и сунулся в окно. Но за мутноватым и пыльным стеклом не было ничего, кроме ночной тьмы.

– Вот зараза… Чтоб тебе в суп попасть!

Леонид попытался улечься удобнее. Но несмотря на мягкость и неожиданное удобство соломенного тюфяка, сон пропал бесследно. А вместе с ним улетучилось и видение лакомства и яств странного торжества. Зато проснулся организм, за последние двое суток употребивший пищи в количестве, соизмеримом недельному рациону Бурого, так сказать, в обычном режиме.

Леонид еще немного поворочался, но понимая, что неизбежность все равно не отсрочить до утра, встал и вышел во двор.

Странно, но снаружи оказалось гораздо светлее, чем можно было подумать, глядя сквозь окно. Наверное, из-за пыли и мутного, «бутылочного» качества стекла. А еще – вполне тепло, поскольку разогретые за день скалы превратились в одну огромную печку. К счастью, не раскаленную, а лишь чуток протопленную.

Леонид огляделся по двору, высматривая сортир. Тот был неподалеку, но доверия не вызывал даже внешним видом.

– Ага, не хватало мне, для полноты ощущений, провалиться в выгребную яму, – пробормотал Леонид. – За такое вполне могут насчитать штрафные очки и заставят втридорога покупать душистое мыло с одеколоном. Нет, мы пойдем по непроторенным тропам…

Он заглянул за угол гостиницы, куда не падал лунный свет. Узрел чуть поодаль от стенки здоровенный валун и поспешил пристроиться рядом с ним на корточках.

– Не спится? – насмешливо произнес знакомый старческий голос прямо над головой.

Вскакивать в столь ответственный момент не рекомендуется ни физиологией, ни гигиеной. Чревато… Впрочем, испуг от неожиданности быстро прошел, поскольку Леонид вспомнил, где уже слышал этот голос.

– Ф-фу, ты, дьявол. Так и заикой стать можно. Не спится? Только я по нужде, а сам чего ночью бродишь?

– Ничего-ничего, – насмешливо ответил тот. – Испуг тоже можно с толком использовать… Если умеючи. Да ты сиди, сиди, ни мне говорить, ни тебе слушать это не мешает. Или ты стеснительный?

– Уже нет, – проворчал Леонид.

– Вообще-то я рассчитывал, что зов Хельга услышит… Но так даже лучше. С мужчинами легче. А рассусоливать времени нет.

– Хельга? В смысле Оля?

– Обойдемся без наводящих вопросов, отрок. Слушай меня. Пытать счастье не торопитесь. Когда на кону вся жизнь, два-три дня ничего не изменят. Используйте их с толком. Обучитесь у наставников всему, что они смогут предложить. А если вдруг чего объяснить не сумеют или не захотят, не берите в голову. Я сам потом вами займусь. Как только освобожусь чуток.

– С чего такая честь? – хмыкнул Леонид.

– Долго объяснять, да и ни к чему сейчас. Запомни одно: как окажетесь на распутье, выбирай правую тропинку. Она приведет вас в лесную избушку. Если все сложится удачно, я буду вас там ждать. Но даже если меня не будет, ничего не бойтесь. А главное, сами никуда не суйтесь. Побродите по округе, отдыхайте…

– Извини, уважаемый, – прервал его Бурый, – у нас другое за… – он едва не ляпнул об эксперименте, но вовремя опомнился и умолк на полуслове.

– Не перебивай, а то не успею сказать все необходимое, – недовольно повысил голос тот. – Если в хижину придут чужие, назоветесь моими учениками, и они вас не тронут.

– Назваться можно, – Леонид начал заводиться, – да только чьими? Старика, который людям ночью спокойно оправиться не дает?

– А ты молодец, отрок, – похвалил тот. – Не из пугливых. Ормульв Травник я, по прозвищу Жнец.

– Ну и какого ж дьявола вам от нас понадобилось, уважаемый?! – Бурый, несмотря на неудобство позы, тоже ухитрился повысить голос.

– Не успею объяснить… – вместо ответа расстроенно вздохнул тот. – Уж извини. Впрочем, не последний раз видимся. Вы только обязательно дождитесь меня.

Пока Леонид завершал утренний туалет и приводил в порядок одежду, то бишь натягивал штаны, странного старика и след простыл.

– Что за фигня? Почудилось, что ли?

Леонид провел ладонью по влажной от росы траве и освежился.

Помогло. Но не очень. Классический тест со щипанием показал, что нет – в отличие от чучела медведя, Ормульв Травник ему не приснился.

– Рано поднялся, – с ноткой одобрения заметила тетушка Молли, выходящая по каким-то хозяйским надобностям. – Деревенский, что ли? Или живот с непривычки прихватило?

– Петух разбудил, – проворчал Леонид, не желая открывать всю правду. – Уж больно голосистый, зараза. С таким будильником долго не поспишь. Хуже аварийной сирены.

– Петух? – недоуменно переспросила хозяйка. – Чей?

– Так ваш же…

– Шутник, – кивнула та с пониманием и подмигнула. – Ох, и хитер… Ладно. Если раскошелишься на пару монет, неофит, так и быть, пожарю вам на завтрак яичницу. Согласен?

– Да я готов ее вместе со сковородой проглотить, – заверил женщину Леонид. А живот немедленно, для пущей убедительности, громко и требовательно заурчал.

– Значит, договорились, – повела полным плечом тетушка Молли. – Только не объедайся… Вы же с утра к наставникам?

– К ним. А что? Сытое брюхо к ученью глухо?

– Нет. Просто их снадобья лучше на голодный желудок принимать. И если слаб животом… – хозяйка гостиницы многозначительно хмыкнула.

– А-а, – понял Леонид. – Спасибо, что предупредили, тетушка Молли. Обязательно друзьям скажу. Пусть поостерегутся. А лично я готов рискнуть. Жуть как есть охота.

Довольное урчание проголодавшейся утробы стало подтверждением правильности заключенной сделки.

* * *

Поскольку Леониду больше не спалось, а законы солидарности настоятельно требуют делиться всем, в том числе и переживаниями, с друзьями, он не церемонясь растолкал Виктора.

– Какого…

– Хорош дрыхнуть. Я тебе такое расскажу!

– А до утра никак нельзя…

– Так уже утро, – Леонид опять толкнул в бок попытавшегося отвернуться друга. И не очень громко, чтобы не потревожить Олю, скомандовал: – Рота, подъем!

– Эй, неофиты! – из дальнего угла кто-то недовольно прохрипел простуженным или прокуренным голосом. – Разговаривать идите на улицу. А то, если я встану, вам будет неприятно.

– Прощения просим, – извинился Леонид, только сейчас обнаружив, что они тут не единственные постояльцы. – Виктор, просыпайся. Я серьезно.

Потом громко втянул ноздрями воздух.

– О, чуешь аромат? Это наш завтрак поспевает.

– В гробу я его…

– Не-е… Хозяйка сегодня добрая и готовит нам яичницу.

– Яичницу? – оторвала от подушки голову Оля. – Что ж ты меня не разбудил? С ее кулинарными талантами… Точно пережарит. Пойду, присмотрю.

Девушка торопливо собралась и побежала на кухню.

– Хозяйственная, – одобрительно заметил Лысюк. – Ну, чего хотел, полуночник?

Леонид оглянулся.

– Выйдем. Забодало шептаться. Все равно не спишь.

Виктор еще проворчал что-то по поводу бессонницы и шила в одном месте у некоторых представителей рода человеческого, но с лежанки слез.

– Ты петуха слышал? – не утерпел Леонид.

– Нет. А что?

– В том и закавыка, братишка. Никто кроме меня не слышал. И по ходу его вообще нет. Если тетушка Молли не обманывает.

– Дался он тебе, – дернул плечом Виктор. – Нет так нет. Мне иной раз такая… приснится.

– Но ведь странно. Никто не слышал, а я… – Леонид упрямо сжал губы. – Четко, ясно.

– Принцу Датскому тоже всякое виделось. В том числе и призрак отца.

– Намекаешь на мою неадекватность? – они уже были на улице, и Леонид заговорил в полный голос. – Так вот, я только что разговаривал с тем чудным стариком, что стольник нам подарил и чего-то о крови бубнил.

– А вот с этого места подробнее, – с интересом посмотрел на товарища Виктор. – Что, где, когда?

– Ребята! – показалась на пороге гостиницы Оля. – Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – с улыбкой процитировала она Василия Алибабаевича из бессмертных «Джентльменов удачи».

– Сейчас, только руки вымою, – в тон ответил Виктор. – Кстати, ты вовремя. Присоединяйся, послушаешь. Наш Леонид кое-что новое разузнать успел.

– Крохи, если объективно, но содержательные, – поправил его Бурый. – Он торопился…

– Кто? – с ходу не сообразила девушка.

– Старик с набережной и рынка. Представился Ормульвом Травником. Погоняло – Жнец.

– А это точно? Может, приснилось?

– Да ну вас к черту! Не верите, ну и не надо, – Леонид обиженно махнул рукой, отодвинул Олю и вошел в гостиницу.

Девушка озадаченно переглянулась с Виктором и пошла следом за Бурым.

Леонид зашел в трапезную, сел за стол, пододвинул к себе миску с поджаренной на сале огромной болтанкой, не меньше как из дюжины яиц, поднос с ломтями хлеба и принялся за завтрак. В задумчивости он даже не сообразил, что это общая порция, а Оля говорить не стала. Присела напротив и затихла.

Ждала, пока Леонид сам успокоится.

– Ну, что ж, – Виктор появился пару минут спустя и первым делом отобрал у Леонида миску с жалкими остатками завтрака. – Лопнешь.

– Чего?

– Ничего. В общем, так… Высокий суд Великого Турина постановил Флориндо оправдать!

– Ты что-то узнал?

– Да. Оля, ты не жди. Перекуси. Я потом доем. Леонид, не сияй как надраенный самовар… Я не слышал кукареканья и не встретил Жнеца. Зато я сходил за угол и посмотрел следы. Там земля сырая, все отчетливо видно. Твои следы и кого-то еще. Судя по размеру лаптей – рослого, но не тяжелого.

– Ты прям Дерсу Узала.

– Жизнь и не тому научит… Спасибо, – Виктор принял от Оли миску и хлеб. – В общем, теперь я готов тебя выслушать. Со всем вниманием. Выкладывай. В подробностях.

– Проснулся я от крика петуха…

Учитывая присутствие девушки, Леонид пересказал предрассветную встречу с Травником, не вдаваясь в детали. Но и не упуская ничего важного.

– Он назвал меня Хельгой? – уточнила Оля.

– Не знаю. Я переспросил, но он не ответил, – Леонид мимикой изобразил недовольство. – Друзья, сделайте поправку на то, что я спал одним глазом. Да и быстро все произошло. Минуты две, не больше… Бла-бла-бла, потом он вякнул, что больше нет времени, и пропал.

– Это хуже, – Оля демонстративно трижды поплевала через левое плечо. – Впрочем, он же к нам первый раз днем приходил. Хоть и в тени стоял, но при солнечном свете. Значит, не вампир.

– Голливудской фигни насмотрелась? – Виктор поднялся. – Это все?

Леонид кивнул.

– Ну, и добре. По ходу событий разберемся. А теперь пошли к нашему вчерашнему знакомцу Третьяку. Может, он прольет немножко света. Но в целом ситуация, мягко говоря, странноватая…

– В смысле?

– Ну, сами посудите. Мы же не сами по себе странствуем, а играем. И обычные человеческие взаимоотношения тут не катят. Только игровые.