Пропавшая экспедиция

«К чему она приведёт, тайна? К открытиям? Или, наоборот, к неприятностям? Как быть тогда? Отказаться от предоставления помощи этому любопытному мужичку, с дремучей фамилией „Дмитриев“? И как ты себя потом будешь чувствовать? Проваляешься отпуск на кушетке, на одном из китайских курортов, а потом снова начнётся рутина, потому как сам спрыгнешь с фрегата. Так что, не будем спрыгивать?.. А может, это детство в одном месте играет и не покидает тебя? Ты ведь читал сегодня не Верна, Платова и Насибова, а протокол уголовного дела. А если все это попахивает не романтикой, а элементарной уголовщиной? Убийство за золото – далеко не редкий случай…».

Александр Васильевич долго смотрел на горячий нетронутый напиток, после чего со стуком вернул чашку на стол.

«А было ли происшедшее простым, банальным убийством? – Мысль неожиданно изменила направление. – Почему не покидает ощущение, будто некто очень хочет, чтобы мы в этом сомневались? Будь то простое уголовное преступление, то неизвестный, у кого проснулась совесть сорок лет спустя, дал бы знать о себе иным, более примитивным, способом. Написать письмо. Позвонить. Просто встретиться и рассказать о том, что произошло летом шестьдесят девятого. Однако незнакомец поступил иначе, но, судя по всему, он очень хотел подтолкнуть Дмитриева и Вику к самостоятельным действиям в поисках истины. И я помог ему. Этот человек знал: один из них обязательно придёт ко мне. Он сам спланировал их встречу…».

Урманский присел на стул, на котором час назад сидел неожиданный гость. Александру Васильевичу даже показалось, будто сиденье хранит тепло тела нового знакомого. Что привело и к новой мысли: «А если незнакомец запланировал и наш визит на геофак? Да нет, – профессор отогнал сомнения в сторону, – не семи же он пядей во лбу… Однако не даёт покоя мысль о том, будто убийца так поступать не может. Слишком интеллигентно? Красиво? … – Александр Васильевич замер. – Стоп! А что, если взять более банальную причину: незнакомцу физически не давали возможности войти в контакт с Дмитриевым? Потому и был сделан своеобразный финт. Головоломка. Но в таком случае вывод один: свидетель исчезновения экспедиции – не одиночка. И второй вывод: за ним следят. А сие означает что? Верно. Организация! А кто мог в шестидесятых годах диктовать условия? Какая организация? То-то!»

* * *

– Докладываю. Оба объекта покинули машину по адресу: Моховая падь, 24, возле седьмого подъезда. К кому и на какой этаж поднялись, выяснить не удалось. Запись беседы во время поездки высылаю. Жду дальнейших указаний.

* * *

– Знакомьтесь, – Михаил пропустил Вику вперёд, едва дверь незнакомой квартиры на пятом этаже распахнулась по воле хозяина дома: – Сергей. Санатов. Думаю, обойдёмся без отчества. Мой друг, товарищ и брат. Брат – в переносном смысле.

Из дверного проёма на девушку смотрело круглое лицо смущённо улыбающегося мужчины лет пятидесяти. Невысокого роста, плотного телосложения. С седовато-рыжей, короткой, непричёсанной шевелюрой на голове, которая с трудом пыталась скрыть глубокие залысины, тянущиеся ото лба к затылку. С такими же рыжими усами и щетиной на лице. С носом-картошкой поверх усов и узкими щёлочками глаз, которые внимательно и оценивающе смотрели на незнакомку.

Санатов протянул руку. Девушка в ответ раскрыла свою. Широкая, сильная ладонь хозяина квартиры оказалась шершавой, мозолистой.

– Ты не сказал, что будешь со спутницей, – мужчина не смог скрыть удивления.

– Это что-то меняет?

– Нет.

– Вот и замечательно. – Дмитриев лёгким движением руки, подтолкнул Вику внутрь помещения. – Серёга – художник. В душе. У них это семейное.

– Балабол! – отмахнулся Санатов – Следуйте за мной. На кухню. – Сергей толкнул нужную дверь. – Внучка спит… Сейчас будем пить чай.

Кухня представляла собой довольно необыкновенное помещение. Точнее, помещение то было обыкновенным, вот только использовали его явно не только в прямых целях. На кухонном столе лежали кипы листов ватмана, разрисованные эскизами различного рода мебели. А на верхнем ватмане даже была изображена гнутая, витая деревянная лестница. Структура дерева, которую постарался изобразить художник, дышала теплом и солнцем.

– Новый заказ. Кедр, – раздался из-за спины чуть хрипловатый голос Санатова. – Самое жизнерадостное дерево.

– И не жалко спиливать такую радость? – Вика пропустила хозяина к столу, чтобы тот смог убрать рисунки.

– Конечно, жалко. Только мы ведь не просто спиливаем. На месте каждого спиленного сажаем два новых. Такова политика компании. Деревья, как и люди, рано или поздно умирают. А так они ещё долгое время смогут послужить. Как насчёт тортика? Домашнего!

– Сто лет не ела сладостей домашнего приготовления!

Санатов тихонько, стараясь не издавать шума, прошёл в коридор и вскоре вернулся с женой:

– Знакомьтесь, Светлана.

Вика привстала:

– А я вас знаю. Ваша коллекция мод демонстрировалась в апреле, в «Бастилии»^[3]? Светлана Санатова. Мусорный бал! Из всякого рода подручных средств – шедевры.

Женщина расцвела. Светлана понравилась Виктории. Имя соответствовало хозяйке дома: светлая, добрая, открытая, она моментально покорила гостью.

Дмитриев кивнул Сергею, чтобы тот прикрыл дверь, после чего принялся рассказывать о том, что им удалось узнать. Чем дольше длился рассказ, тем всё более и более хозяева квартиры поражались услышанному.

– Невероятно! – выдохнул Серёга. О чае он вовсе забыл. – Получается, убийство из-за золота?

Мишка повёл плечами:

– Это наиболее правдоподобная версия. Хотя… – Дмитриев принялся ковыряться чайной ложечкой в куске торта, положенном перед ним на тарелке. – Вот сейчас, пока говорил, мне вдруг показалось, что… будто всё за уши притянуто. Прокрутил новости в голове, – Михаил кивнул в сторону девушки, – и ещё большее количество вопросов появилось. К примеру, как подельники проводника смогли ликвидировать экспедицию, в полном составе?

– Ночью, – сделал предположение Санатов, – полсела вырезать можно.

– И никто не оказал сопротивления? – скептически заметил Михаил. – Бред! Особенно, если вспомнить, что над душой отца стояли в тот момент, когда он передавал последнее сообщение. Он просто обязан был быть «на стрёме». Какой сон, о чём ты говоришь… И потом: зачем убийцы вообще позволили отцу общаться по радио? Где логика?

– Не успели отреагировать. – Санатов уверенно воткнул свою ложку в торт. – Пошёл вызов, отец взял трубку, вот и…

– Какую трубку, Серый? – Михаил с шумом, прихлебнул из чашки горячий чай. – Чтобы в те времена принять сигнал, требовалось сделать массу манипуляций: открыть коробку, подключить питание, настроиться на волну. И связывались тогда в строго определённое, заранее оговоренное время. Слабо верится, будто отец смог всё это провернуть тайком, а после – бац, и застукали.

– Думаешь, специально предоставили такую возможность?

– Другие варианты не лезут в голову.

– А, что? Очень даже может быть. К примеру, убийцы хотели выиграть время… Пока то да сё… Следующий сеанс через неделю – вагон времени. Чтобы тщательнее замести следы. За неделю выбрать место и утопить всё в болоте – никаких проблем. И с самородками по хатам.

– Да вроде у проводника-то ничего не нашли…

– А это ничего и не значит, – отмахнулся Санатов. – Припрятал. А когда всё утихло, воспользовался. И потом: когда ничего не нашли? В конце шестидесятых. Ждал – выжидал, а при Горбачёве на то золото кооператив открыл. Ведь проводником после, ни в семидесятых, ни в восьмидесятых, никто не интересовался.

– А что? Мысль! – встрепенулся Михаил. – СЧХ ещё в столицу не свалил?

– Зачем? Ему и у нас хорошо. До пенсии два года. – Ложка с тортом устремилась к санатовскому рту. – Ну, ты, Михайло, даёшь… Вы же корефанили!

– Да мы и остались друзьями, – соврал Дмитриев.

– Да, да. Рассказывай! Живёте в одном городе, а встретиться никак не можете. Кстати, он мог бы спокойно снова достать из архива дело и пересмотреть его. Вместе с тобой. Как тогда, в восьмидесятых. Будь я на твоём месте, уже давно бы так поступил.

Теперь отмахнулся Мишка.

– Ни черта в деле нет. Я его почти наизусть помню.

– Но ведь протокола допроса связистов там не было? А может, уже и ещё чего-нибудь не хватает.

Михаил поскрёб на подбородке щетину.

– Да звонил я ему. Пару раз. Он не захотел общаться.

– Да, некогда ему было! А в третий раз гордость не позволила набрать номер? – Сергей потянулся за чашкой. – А почему ты не захотел взять трубку, когда он тебе наяривал?

– Не помню.

– Не помнит он… – тихо вскипел Серёга. – Столько лет дружить, и кинуть всё псу под хвост… К тому же, прекрасно знаешь, ты не прав! И СЧХ сделал всё что мог!

– Ладно, – огрызнулся Дмитриев, – проехали!

– Вот-вот. У тебя так постоянно. Чуть что: проехали… Не хочешь с ним говорить, давай я наберу.

– И позвони!

– Вот и позвоню! Прямо сейчас!

Санатов схватил чашку, поднёс к губам и специально с шумом прихлебнул горячий чай.

– Не обожгись! – Светлана повернулась к девушке. – Вика, а вы на них внимания не обращайте. У них по жизни: цапаются, потом мирятся. Потом снова грызня. И так сорок лет.

Серёга прислушался: не разбудили ли ребёнка? Но из комнаты, где спала внучка, ничего не было слышно. После чего достал мобильный телефон и нажал на кнопку ускоренного набора.

– Не берёт. Ничего, сам перезвонит. Слушай, Мишка, – в голосе мужчины не было слышно и остатков нервозности, – а если проводник Богу душу отдал? Что тогда? – Санатов потянулся за третьим куском торта, но тут же получил по рукам от супруги.

– В таком случае посмотрим, как повели себя ближайшие родственники. Или сообщники. – Михаил с силой провёл ладонями рук по лицу, словно стирая накопившуюся усталость. – Дружков нужно проверить в первую очередь. Только понимаешь, Серый, – он наклонился к другу, – не верится мне в версию с золотом.

– Почему? – с трудом произнёс Санатов, всё-таки обжегшись кипятком. – Золото – оно и в Африке золото. За него во все времена глотки резали.

– С этим-то я согласен. Но есть нюансы. Во-первых, сколько было того золота? Два самородка? За такое целую экспедицию убивать не станут. Это ж какие должны были быть самородки, чтобы себя под вышку поставить?.. Дальше. Хорошо. Предположим, убили. И что делать с самородками при Советском-то Союзе? Где реализовать? У стоматолога?

– А если у проводника были знакомства среди зеков? Со связями в ихнем мире? – высказался Санатов.

– Тем более. Люди опытные, знающие закон. За два самородка – пять трупов? Вышка?! Нет, украсть – без проблем. Но не убивать же целую группу.

– Золото следователи нашли? Нет, – парировал Сергей. – На том расчёт и строился.

– Спрятали до лучших времён, – неожиданно предположила Вика.

– До каких времён?

– Как «до каких»? До падения СССР!

Дмитриев поморщился:

– В таком случае это был не проводник, с неполным средним образованием, а провидец, эдакий новоявленный Нострадамус, который смог в шестьдесят девятом увидеть развал Союза и решил заранее к нему приготовиться. Бред!

Вика обиженно поджала губы.

– Кстати, каковы твои мысли по поводу того человека, который прислал стихотворение? – Санатов налил себе вторую чашку чая. – Ты его собираешься искать?

– И тут загвоздка. – Михаил кивнул на свой прибор: попросил долить в чашку кипятку. – Наиболее логичное предположение – написал один из оставшихся в живых членов экспедиции.

– Который молчал сорок лет? – произнесла Светлана.

– Угу, – согласился Михаил. – И скрывался под чужим именем. В Советском Союзе. Где вся и всё находилось под контролем. Где, прояви он малейшее, неправильное телодвижение, его могли тут же вычислить.

Санатов покачал головой:

– Ещё более глупая версия, чем с золотом.

– Не настолько… – отозвался Мишка. – Если принять факт, что ему могли помочь с документами. Либо те же самые уголовники. Либо…

– Думаешь, ему помогли скрыться органы? – Санатов прищурился.

Дмитриев выдохнул сокрушённо:

– Опять же вопрос, – к привязке органов: а не проще ли было в таком случае избавиться от свидетеля? Вместе со всеми?.. Только по какой-то неизвестной причине не избавились.

– Сообщник?

– Сначала я тоже так думал. Ещё когда был у Урманского. Но не сходится, – развёл руками Михаил. – Получается, преступники должны были заранее приготовиться. Просчитать все ходы. Подобрать проводника, подсунуть его отцу в нужный момент. То есть они должны были знать о выходе экспедиции как минимум за несколько недель. А исходя из рассказа следователя, проводника подрядили на работу в тот момент, когда группа уже находились на месте, в районе Новокиевского Увала.

– По данному поводу проводник мог и сбрехать, – заметил хозяин квартиры.

– Мог. Но есть второе обстоятельство. От Норы группа повернула к Гилюю. Самостоятельно. И никто, даже начальство, не смогло на отца повлиять в праве выбора. Откуда проводник мог знать точный маршрут? Как преступники заранее смогли просчитать, куда направится группа?… Наконец, третье. Помнится, следователь сообщил, будто никто, кроме отца и начальника управления, об истинной цели экспедиции не имел ни малейшего понятия до их выхода. Официальная версия разведки: уголь. А из-за угля криминал не стал бы идти на убийство. Так что вариант предварительной подготовки к убийству полностью отпадает.

– А если преступник – из руководства геологоразведки? – не сдавался Санатов.

– А уход на Гилюй? – Мишка скептически покачал головой. – И потом… Рисковать тёплым, прибыльным, насиженным местом, поставив под угрозу настоящее, ради эфемерного будущего? Крайне сомнительно. Отец мог и не найти золота.

– Слушай, – Санатов приподнял чашку с чаем, но пить не стал, – а почему мы решили, будто тот человек, который прислал стихотворение, живёт под чужим именем?

– То есть как?

– Очень просто. Сам только что говорил: в СССР всё было под контролем. Твой отец находит золото. Докладывает наверх. Там не дураки, сразу сообразили, что можно с этого поиметь. Схема проста для тех времён. Место в столице. Орден на грудь. Тёплое кресло в главке. И не нужно искать стоматологов. Всё само к тебе стечёт. И власть, и деньги. А твой батя сопротивлялся. И в результате…

– Но жилы-то оказались слабые, – заметил Дмитриев.

– А когда про это узнали? Спустя десять лет? То-то. Нет, это ещё одна версия происшедших событий…

– Какой смысл убивать людей? Достаточно было отправить отца в Азию, в Сибирь, куда угодно, на поиски новых руд. Отчёт положить в стол. А через несколько лет вытянуть и подать, как ты выразился, наверх под своим именем. Просто и надёжно.

– Но ведь кто-то, чёрт возьми, вам прислал послание из прошлого! – вспылил Санатов. – Кто-то захотел, чтобы вы встретились, собирал о вас информацию. И этот кто-то знает очень многое о тех событиях.

– Это мог быть и не член экспедиции, – спокойно парировала на этот раз Виктория. – Это мог быть человек из главка. Который, предположим, курировал группу, что-то знал, но в тот момент не помог. Испугался. Струсил. А теперь совесть замучила. По всем меркам, он уже старик. А старики – сентиментальные.

– Ладно, – устало отмахнулся Дмитриев, тем самым как бы прекращая спор. – Я что приехал. Как думаешь: пройтись от водохранилища вверх по Гилюю есть смысл?

– По Гилюю… – Санатов задумался. – Хочешь найти останки экспедиции? Гиблое дело. Особенно после того как в море запустили щуку. Охотники, рыбаки…

– Это я и сам знаю. Но вдруг… Чем чёрт не шутит.

– Чёрт шутит, и очень даже часто. А прогуляться? Отчего бы нет? Я и сам думал съездить на рыбалку. Только у меня отпуск заканчивается. Всего десять дней осталось. Так что выехать нужно максимум дня через два. – Хитрый взгляд Санатова стрельнул в супругу. – Заодно и родственников в Зее навестим.

– Вот шалапут! – Светлана с трудом сдержала улыбку. – Как хитро подъехал. Прогуляться… Мишка, да как только ты обо всём рассказал, у него уже эта мысль в голове прокрутилась. – Мягкая рука женщины приложилась к седеющему рыжему ёжику на голове супруга.

– А собраться успеем? – скептически заметил Дмитриев.

– Без проблем! – Серёга легко поцеловал жену в локоток. – Созвонюсь с Галкиным зятем. Он новый движок на свою плоскодонку купил, «Ямаха» – зверь! На Гилюе за два часа будем. Вика, а вы с нами?

Санатов произнёс вопрос как бы между прочим, вскользь. Но с хитринкой во взгляде. Чем и привёл девушку в смущение.

– Не знаю. Я как-то не думала… – Час назад она была полна решимости рвануть в поисках папы хоть на край света. Но сейчас, когда перспектива поездки стала реальной, вся уверенность будто испарилась.

– А что тут думать? – Серёга пригладил рыжие усы. – Когда ещё выпадет случай побродить по тем местам, где ходил ваш отец. Да и кислорода надышаться всласть…

Хозяйка дома повернулась к гостье:

– А вы поезжайте с ними. Они хоть и балаболы, но мужики нормальные. Только, Серёжка, смотри, – маленький женский кулачок свернулся перед носом мужа, – узнаю про спиртной балласт – ты меня знаешь!

– Светочка, – руки мужа вновь обвили стан супруги, – да мы же… по делу. Но не без греха. Опять же воздух…

– Я тебе такой воздух устрою – не надышишься.

– Вот так всегда… На самом интересном месте! Ну, что, Мишань, ещё раз звоним СЧХ?

* * *

Благовещенской ветке. Исходя из записанного разговора в такси, можно сделать вывод: в Благовещенске «работает» человек Савицкого. Приказ: предпринять все меры для изоляции вышеуказанного субъекта.

* * *

Подполковник Щетинин Сергей Викторович, или, как его после одной смешной истории называли в ближайшем окружении, СЧХ, с последней встречи с Дмитриевым практически не изменился. Разве что седых волос прибавилось в густой, на зависть Михаилу, шевелюре. Да под глазами появились мешки то ли от недосыпания, то ли от излишних возлияний. Но в целом СЧХ оставался таким, каким Дмитриев его помнил последние лет двадцать. Худой, жилистый живчик, с энергией, бьющей из хитроватых, прищуренных глаз. Жёсткая щетина усов всё так же горделиво топорщилась над верхней губой. А пальцы правой руки, большой и указательный, всё так же, в силу привычки, разглаживали их во время разговора. И вкусы остались прежние. На столе перед Щетининым лежала раскрытая пачка сигарет, поверх которой хозяин кабинета положил зажигалку.

Пока Щетинин рылся в столе, Дмитриев осмотрелся. На личные апартаменты старого друга, человека неспокойного и подвижного, данная обстановка никак не походила. Слишком уж она была «правильной». И кресла мягкие. И портретики президента на стене и на столе: чин чинарём. Как положено. И три телефона. И пепельница хрустальная. К СЧХ, который двадцать с лишним лет пробегал опером, сей стиль шёл как корове седло.

Подполковник наконец закончил рыться в ящике стола, разгладил усы, от чего те не стали меньше топорщиться, и положил на стол толстую папку, перевязанную серыми тесёмками.

– Покопался я в твоём деле. Кофе будешь?

– Нет. Что нашёл?

СЧХ встал, вышел из-за стола, присел рядом с Михаилом. Развязал на папке тесёмки:

– Начнём с первого, и главного, вопроса, который ты мне задал. Проводник, который сопровождал экспедицию твоего отца, умер. Давно. В девяносто шестом. Остался сын. Учитель в местной школе. Проживает по тому же адресу. Никаким особенным бизнесом ни покойный, ни сын не занимались. Ни во времена «перестройки», ни в последнее время.

– Друзья покойного?

– Все уже того… На небесах облака топчут.

– Их киндеры?

– Я проверил. Ни то ни сё.

– Выходит, ни папаша, ни сынок золотишком не воспользовались?

– Скажем иначе: судя по всему, у них никогда того золота и не было, – уточнил Щетинин, откинувшись на спинку стула. – Самое идеальное время в нашей истории для реализации «горячего рыжья» – девяностые годы. Тогда, как помнишь, можно было творить чёрт-те что. И не только с золотом. Однако ни старик, ни его друзья моментом не воспользовались. Значит, не врал, что не брал.

– Я могу увидеться с сыном?

– Естественно. Мало того, предлагаю поехать вместе.

– Всё-таки имеются подозрения? – выдохнул Дмитриев.

– В отношении проводника – нет. Меня тут другой вопрос заинтересовал. Очень любопытный. Надеюсь, сын эвенка даст на него ответ. Или подскажет, где его найти. – СЧХ быстро извлёк из папки лист бумаги, который оказался оригиналом, серым от времени и на вид трухлявым, уже знакомой по беседе с Ельцовым карты местности. – Видел такую картинку?

– Да. И что?

– А то. Я, конечно, не геолог. И в этих делах почти ничего не понимаю. Но на охоту и на рыбалку временами, как ты помнишь, похаживаю. Да и киношку всякую люблю про природу посмотреть.

– К чему клонишь? – не сдержался Михаил. – Не тяни.

– Когда по твоей просьбе я взял из архива дело и перечитал его на досуге вечерком, у меня тут же появилось два вопроса, которые по непонятной причине в ходе следствия не были никому заданы. И начну со второго: как так получилось, что этого обстоятельства не заметили в главке геологоразведывательного управления?

– В главке много каких моментов не заметили! – не смог сдержаться Дмитриев. – И не только в главке.

– Ты о протоколе? – СЧХ почесал кончик носа. – Прокололись. Согласен. Так мне продолжать или будем моему ведомству косточки промывать?

– Продолжай.

– Тогда поехали. – Пальцы следователя прошлись по усам, после чего извлекли сигарету из пачки. – Я, может, чего-то «не догоняю». Потому и хочу услышать вразумительное пояснение от сына проводника. – Фильтр сигареты ткнул в карту. – Пять… Всего пять человек уходят в геологоразведку. Смотри. – Фильтр, зажатый промеж пальцев следователя, пошёл гулять по карте. – Из Новокиевского Увала группа идет вверх по течению Селемджи, к истокам Норы. В поисках золота. Правильно?

– Ну…

– Не нукай. Не запряг. Это километров двести, не по асфальту. По тайге. Буреломы. Болота. Мелкие речушки. То есть медленно идут. Во время марша находят самородки. Вот здесь, – на этот раз фильтр заменил указательный палец, который прижался к бумаге, – место стоянки на Норе, как показал следователю проводник. Двое суток отдыха. После чего группа резко, почти на девяносто градусов, сворачивает в сторону Гилюя. И марш-броском направляется к Зее, к хребту Тукурингра. А это ещё порядка восьмидесяти кэмэ. И вот теперь я задаю тот самый первый вопрос, на который не отреагировали ни в главке, ни в «конторе», ни у нас: почему экспедиция почти триста километров отмахала за каких-то полтора месяца? Почему так быстро передвигалась? Не экспедиция, а кросс по пересечённой местности. Какие при таком передвижении могут быть изыскания? И что они в таком случае искали? По какой причине группа резко сменила маршрут?.. Ну, и возвращаемся к уже знакомому вопросу: почему в главке не было реакции на все вышеперечисленное, или им закрыли рот?

– Думаешь, сын проводника знает ответы?

– На все – нет. Но надеюсь, хоть как-то сможет прояснить ситуацию. Если, конечно, у него были доверительные отношения с отцом. Ну, а если нет… По крайней мере, прогуляюсь. А то засиделся в кабинете.

Михаил встал, сунул руки в карманы. По-мальчишески, глубоко, всем кулаком.

– Вообще-то, сменить маршрут на Норе была инициатива отца.

– Ты в этом уверен? – вопросы из СЧХ посыпались, как из рога изобилия. – В таком случае почему твой отец не пошёл выше по карте, к Арге, где, к слову сказать, тоже было найдено золото в конце семидесятых? И значительно больше. Следующее. Обрати внимание, как твой отец пошёл к Гилюю. Стремительно! Будто за ними гнался кто-то. – Щетинин перевёл дыхание. – У меня даже мелькнула мысль, будто их действительно преследовали. Но в таком случае зачем было отказываться от отдыха в Зее? Почему, зная, что за тобой следят, тем не менее оставаться «в поле»? Нелогично. – Подполковник прикурил, с наслаждением затянулся дымом на всю глубину лёгких. – Я просмотрел все записи радиосообщений. И ничего в них не нашёл. Даже намёка на тревогу. Экспедиция в составе всего из пяти человек с сумасшедшей скоростью покрывает дальние расстояния в поисках золота, практически не производя разведки? – Щетинин покачал головой. – Я так думаю, те самородки вообще были случайно найдены твоим отцом. Так, валялись по дороге, вот он их и подобрал. Для отчётности.

По спине Дмитриева пробежал холодок.

– И к какому выводу ты пришёл?

Глаза-щёлочки СЧХ сверлили друга.

– Думаешь, искали что-то другое? – Михаил не знал, как продолжить мысль.

– Именно! – СЧХ понизил тон. – Иная цель стояла перед твоим батюшкой. Не «рыжьё». Золото, как и уголь, версия официальная. А вот что на самом деле должна была найти экспедиция – вопрос. Потому и закрыли рот управлению геологоразведки. Я не очень надеюсь на то, что проводник мог что-то узнать, но охотники – мужики наблюдательные. Авось эвенк что-то да заприметил. И, опять же, авось что-то рассказал сыну. Потому и хочу с тобой поехать.

Дмитриев облизнул губы.

– А если отец работал не на главк, а, предположим, на Министерство обороны? Потому управление и не отреагировало?

– И такая мысль приходила мне в голову. – СЧХ принялся разминать в пальцах сигаретную пачку – первый признак задумчивости. – Если так, ответа никогда не получим. Как и подтверждения. Только, опять же, вопрос: что им могли поручить найти? Урановую руду?

– Несмешно.

– Согласен. – СЧХ, не выпуская пачки из рук, тяжело опустился на стул.

– А если пообщаться с теми, кто тогда работал в главке геологоуправления? – нашёлся Дмитриев. – Вдруг что вспомнят?

– Вряд ли, – рука Щетинина хлопнула по старой серой папке. – Из тех, кого допрашивали в шестьдесят девятом, в живых осталось двое. Были мелкими сошками. – Мишка вскинул голову, но СЧХ отмахнулся. – Один уехал в Израиль. Второй парализован.

* * *

Загадочная история произошла не так давно в Гизе неподалеку от Каира. Несколько итальянских археологов обнаружили там захоронение египетского фараона и его жены. Расшифровав надпись на надгробии, они узнали, что «великая богиня Исида трижды покарает всякого, кто посмеет осквернить эту могилу». Ученые не восприняли угрозу всерьез и расковыряли всю пирамиду, прихватив с собой не только все вещи фараона, но и мумии сановной четы. Возмездие не заставило себя ждать. Накануне отъезда в Италию отличавшийся крепким здоровьем руководитель экспедиции внезапно скончался от сердечного приступа. Через два дня его ближайший помощник умер от укуса змеи, выползшей из-под развалин старого дома. Поезд, в котором другие члены экспедиции везли находки, сошел с рельсов. Выжить в катастрофе никому не удалось, а мумии и сокровища из пирамиды бесследно исчезли.

Исследователи и авантюристы в течение долгих лет, невзирая на предостережения, вскрывали гробницы и растаскивали найденные реликвии по разным уголкам земного шара. Недавно газеты оповестили…

«Интересная газета» № 2(89), 2001

* * *

– Докладываю. По адресу: Моховая падь, 24, квартира 95 на данный момент проживает семья Санатовых. Три человека.

Из наших объектов с ними знаком «первый»: вместе с главой семьи, Сергеем Санатовым, трудились одно время на фирме «Амурполиграф». С 1987 по 1999 год. На данный момент Санатов работает в частном предприятии по изготовлению мебели (к нашему делу данное предприятие никакого отношения не имеет). Увлекается охотой и рыбной ловлей. Есть родственники в Зее: родная тётя Светланы Санатовой по материнской линии с дочерью и зятем. Судя по всему, «первый» объект собирается взять Санатова в качестве сопровождения в Зейский район: Санатов ранее неоднократно посещал интересующий нас квадрат в заданном районе реки Гилюй.

Жена Санатова, Светлана, преподаватель Амурского государственного университета. Организатор и директор Всероссийского конкурса молодых дизайнеров одежды. В связи с производственной необходимостью и занимаемой должностью Санатова часто выезжает в командировки как по России, так и за рубеж. Дочь Санатова, Наталья, визажист. Принимает участие в различных конкурсах всероссийского уровня. Постоянное место проживания – Петербург. К родителям приехала в отпуск.

По причине многоконтактности как жены Санатова, так и дочери появляется возможность прямой, неконтролируемой утечки информации как внутрь России, так и за рубеж.

* * *

Пока Дмитриев, спрессовав ладони рук коленями, таращился на сына проводника-учителя, тот достал из морозилки холодильника оленину, настрогал её тонкими ломтиками. На столе к тому часу уже возвышалась бутылка водки, вкруг которой стояли стопки, старые, гранёные, а в глубоких тарелках разместилась разная снедь в виде варёной картошечки, копчёной колбаски, свежесорванных с огорода овощей.

– Как говорят в таких случаях, что Бог послал. – Учитель обвёл стол глазами. – Гости у меня бывают редко. А потому любая встреча – праздник. Особенно с такими людьми. Не побрезгуйте.

Щетинин почесал себя за ухом, тяжело перевёл дух, после чего извлёк из нагрудного кармана рубашки распакованную пластинку «фестала»:

– Эх, мать моя, родина… Дожили, такую закусь химией заедать! А иначе никак…

Хозяин дома разлил водку по стопкам:

– Давайте, – умный, пронзительный взгляд эвенка устремился к Михаилу. – За встречу.

Дмитриев всё пить не стал, чуть пригубил: организм не желал принимать спиртное. И снова бросил косой взгляд в сторону обрусевшего сына охотника.

СЧХ, заметив пристальный взгляд Дмитриева, понял: застолье застольем, но разговор начинать пора.

– Иван Иванович, отцу имя «Иван» дали в детском доме? – для порядка поинтересовался следователь.

– Там, – утвердительно кивнул головой сын проводника. – Он родителей не помнил и говорил плохо, даже имени произнести не мог. Вот в шутку не помнящего родства кто-то Иваном и назвал.

Учитель рассмеялся. Михаил увидел редкие, жёлтые, прокуренные, но достаточно крепкие зубы.

– Ну, ладно. – Рука СЧХ потянулась за рыбой. – Не за тем приехали. Отец вам рассказывал о том, как он проводил экспедицию в конце шестидесятых?

Хозяин дома вгрызся локтями в стол.

– О пропавших-то? Конечно, рассказывал. – Учитель, после секундной паузы потянулся к бутылке со спиртным.

Мишка отметил, как отозвался эвенк: не «убитые», а «пропавшие».

– И о чём поведал?

– Немного. – Эвенк разлил водку по стопкам. – И то в общих чертах. – И первым, ни с кем не чокаясь, осушил сосуд. – Его тогда следователи так прессанули, всю оставшуюся жизнь оглядывался, – взгляд хозяина перекинулся на Щетинина. – Ведь его ваши чуть было не посадили. Даже дело возбудили…

– Знаю. – СЧХ поднял стопку. – Как открыли, так и закрыли. – Водка перетекла в глотку следователя. – Может, после второй перейдём на «ты»? Мы приехали не на допрос.

– Валяй, – согласился учитель.

– Молодец! По-нашему, без выкрутасов. – СЧХ заел спиртное огурцом. – О чём конкретно отец вспоминал? К примеру, рассказывал, почему группа решила идти к Гилюю?