Тайны хазар и русичей. Сенсации, факты, открытия

8. Дулу и нушиби

Западные тюркюты выбрали каганом малолетнего Чуло-Тамана (604–612) – сына Нили-хана. Это произошло вопреки закону, так как был жив его дядя Шегуй, правивший в Ташкенте. Но с этого времени в западном каганате борются между собой две племенные группировки: дулу и нушиби.

Чуло-хана возвели дулусцы, оказавшиеся на время сильнее. Ташкентского Шегуя, напротив, поддерживали нушибийцы.

Дулу ограничили власть кагана, создав институт Кучук-ханов – «малых ханов». Таман даже лишился звания верховного жреца, которым ранее обладали каганы. Теперь жертвы Вечному Синему Небу приносил крупный вельможа. Именно в это смутное время дулусцы поставили правителем утургуров своего соплеменника Кубрата с титулом «малый хан».

Все эти новшества и преобразования привели к нарастанию анархии. Авторитет центральной власти пал низко, держава разваливалась, дела решались по родству и знакомству. Правительство даже не сумело наладить безопасную торговлю на караванных путях. Поэтому согдийские князьки Бухары, Самарканда, Маймурга и прочих земель выразили покорность Китаю.

Наконец и ташкентский Шегуй направил посольство к императору Суй, прося в жены принцессу.

Китайцы не стали заключать брак, а поступили мудрее: отправили посла, который вез стрелу с белым оперением и указ суйского императора о признании Шегуя великим ханом. Посла по пути схватили дулусцы и отобрали стрелу, но хитрому китайцу удалось бежать и добраться до ставки Шегуя. Тот поднял своих сторонников – нушибийцев, выступил против Тамана и разгромил его. Хан-ребенок бежал в Китай. Он жил там шесть лет, но восточные тюркюты однажды потребовали выдачи своего недруга. Китайцы напоили Тамана до беспамятства, после чего впустили к нему восточнотюркютского посла, который зарезал юношу.

…Нушибийцы навели порядок в Западном каганате и восстановили караванную торговлю. Один из торговых путей шел через земли Хазарии. Кубрата они не тронули, и «малый хан» продолжал править утургурами. Он, конечно, поспешил покориться победителям и выразил полную лояльность.

Тем временем Шегуй подчинил Согдиану и даже вторгся в Тохаристан, который был покорен.

Затем Шегуй умер, и ему наследовал младший брат Тун-джабгу (619–630), при котором сохранилась гегемония нушиби. Государство расширялось: хан Гэлэн выразил покорность и отказался от титула. Следовательно, власть нушиби и вправду была привлекательна. Не нравилась она только дулусцам, которые ждали своего часа, чтобы взять реванш.

Управление западными землями каган поручил своему брату, имя которого не сохранилось. Армянский историк Мовсес (армянская форма имени Моисей, Мозес, Мойша) Каланкатуаци в своей «Истории страны Алуанк» зовет этого брата Джабгу-хаган, обнаружив полное непонимание тюркских титулов.

Джабгу, как мы говорили, – это заместитель хана. Сам Тун-джабгу тоже был заместителем Шегуя одно время, потому и носил этот титул. Взойдя на престол, он сменил имя. Принимать тронные имена повелось еще с Бумына. Просто мы зовем тюркских каганов первыми именами, чтобы не увеличивать путаницу. Да и неизвестно нам «царское» имя Тун-джабгу.

Центр владений «Джабгу-кагана» располагался в Хазарии, на Волге. Новосельцев сделал из этого далекоидущий вывод, что хазары будто бы обрели с этого времени независимость. Неверно. Исследователя ввел в заблуждение титул «каган», обозначавший независимость. Но ведь Истеми тоже звали каганом, чего на самом деле не было. Перед нами – именно заблуждение армянского историка.

Власть «Джабгу» была велика, но он – именно заместитель кагана и не больше того. Он наделен широкими полномочиями и среди прочего следит за Кубратом. Хазары окончательно становятся искренними и прочными друзьями тюркютов. В их земле находится ставка заместителя кагана. Фактически – западная столица державы.

У «Джабгу-кагана» имелось трое сыновей с титулом шад (царевич, правитель удела). Нишу-шад правил в Бухаре, Тонг-шад – неподалеку от Карашара, Бури-шад – где-то рядом с отцом: либо в Предкавказье, либо на Средней Волге, где нужно было держать в покорности угров. Сибирской степью владел малый хан Багатур – дядя Тун-джабгу, ненавидевший племянника. Он ориентировался на дулусцев.

Одним из самых ярких моментов правления кагана стала война с персами.

9. Ираклий

Унаследовав задачи первых правителей западного удела – Истеми и Кара-Чурина, – Тун-джабгу как государственник и геополитик должен был пробить дорогу в Византию и установить с ней удобные торговые отношения на безопасном и комфортном персидском караванном пути. Значит – война с Ираном.

Но дело не только в этом. Иранцы как раз обрели силу и пытались сокрушить Византию, где отгремела революция Фоки и цирковых партий, приведшая к полной дезинтеграции государственной власти. Опытный и вдумчивый правитель, Тун-джабгу не мог позволить, чтобы Византия погибла.

И еще. Л.Н. Гумилев ставит все эти события в связь с мировой историей. Этот ученый вообще обладал геополитическим мышлением, которое и сегодня для многих его и наших коллег является непозволительной роскошью. Так вот, Гумилев предположил, что война Ирана и Византии – лишь часть мирового конфликта, который охватил Евразию от Желтого моря до Атлантики. Видимо, так и есть, а Тун-джабгу попал в одну из громадных коалиций, на которые разделились государства Евразии.

С одной стороны сражались лангобарды, руги, авары и иранцы. С другой – франки, славяне Само, волыняне, белые хорваты, византийцы, западные тюркюты. На другом конце континента происходила война китайцев и восточных тюркютов. Тут и замыкается круг. Тун-джабгу выступает против восточных тюркютов на стороне Китая. События происходят практически одновременно, и трудно не поставить их в связь. Хотя, конечно, тезис о том, что восточные тюркюты были союзниками иранцев, аваров и лангобардов, звучит непривычно. Лангобарды и восточные тюркюты могли не знать о существовании друг друга. Но авары – дело уже другое, о них тюркюты знали, как и о персах, агенты которых наверняка пробрались в Монгольскую степь.

Так или иначе, вспыхнула мировая война.

Борьба восточных тюркютов и Китая выходит за рамки нашей темы. Скажем лишь, что в самом Китае в 618 году случился переворот: последнего императора-самодура из династии Суй свергли как неспособного, и к власти пришла династия Тан. Ее представители – потомки табгачей. Они создали разноплеменную армию, в которой служило много тюрок, и отошли от принципов китайского национализма, что привлекало «варваров». Первый император Тан даже любил жить в юрте словно кочевник. Китайцам это не нравилось, но они оказались в подчиненном положении и были покорены чужаками в собственной стране. Всё это плохо кончится, но пока новая династия с ее позитивной программой шла от победы к победе.

Таны выиграли кровавую гражданскую войну, вспыхнувшую после падения Суй, и разгромили Восточный каганат (630). Танские войска вышли к Селенге и Байкалу.

Теперь обратимся на запад и посмотрим, как войска кагана Тун-джабгу сражаются с персами.

Описание этих войн есть в сочинениях двух армянских авторов. Первый – Себеос – написал «Историю императора Иракла»; он излагает события схематически. Второй – Мовсес Калакатуаци – выпустил «Историю страны Алуанк», где рассказал о ряде событий более подробно. Алуанк – это Кавказская Албания, страна, которая сегодня называется Республикой Азербайджан. Албанцы – ветвь армян.

В 610 году к власти в Византии пришел император Ираклий (610–640). Он припыл с войском из принадлежавшего тогда византийцам Карфагена в Константинополь, после чего сверг и убил Фоку. Но это ничуть не улучшило положения Ромейской империи, где царил полный разлад. Армянин Ираклий был православным халкедонитом, но большинство армян, а также сирийцы и египтяне исповедовали монофизитство. И они сдавались иранцам. Лучше персы, чем халкедонитский еретик на престоле! Иранцы захватили Сирию и Армению, вошли в Иерусалим и похитили Святой Крест. Персидский царь «взял и предал огню святой город Иерусалим и увез в плен древо жизни – Крест освещающий [всю] вселенную и одолевший ад. Разграбил и увез также из святых мест [всю] богатую утварь из золота, серебра и драгоценных каменьев весьма дорогие пурпуровые мантии, расшитые жемчугами, даже домашний скарб [из жилищ] дивных, великолепных городов, колонны и капители мраморные, угнал также четвероногих и пернатых большущих, названий которых [мы] даже не слыхали в Восточном крае» (Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Кн. 2. Гл. 10). Следом пал Египет. Балканы терроризировали авары, пускавшие впереди себя подвластных славян. Наконец, персы вошли даже в Малую Азию и захватили центральные области. Казалось, для ромеев всё кончено. Но до конца еще очень далеко. Византия переживет и Иран, и аваров, и лангобардов – да всех своих врагов этого периода.

Ираклий сумел подкупить кутургуров, и осторожные авары тотчас отошли за Дунай. Византийский император собрал войска в Трапезунде и начал поход через горы в тыл персам. В 623 году он разорил Двин, Нахичевань, вошел в истинный (иранский) Азербайджан и уничтожил город Гандзак, разорив святилище огня, что потрясло персов. Обе стороны не стеснялись в средствах, а ожесточение нарастало. Император набрал огромное число пленников.

Однако враг собрался с силами и атаковал византийцев. Ираклий оторвался от противника, бросив полонян. Отступив, он предложил, чтобы христиане – армяне, грузины, албанцы – помогли свергнуть иго огнепоклонников-персов, но не был услышан. Местные владетели руководствовались своими эгоистическими интересами. Одним из таких эгоистов был Стефан, царь Картли, Правда, многие простолюдины всё же записались в императорское войско, о чем пишет Феофан Исповедник. Сильные ополчения предоставили лазы и абхазы.

Три армии персов обложили царя, но Ираклий нанес им несколько поражений и отступил в области «гуннов», направляясь «в страны их непроходимые, по дорогам шероховатым и трудным», как пишет тот же Феофан под 615 годом (хронология у него смещена на несколько лет, как мы говорили не раз; на самом деле события происходят весной 624 года). Ромеи вышли на равнину возле Нахичевани. Здесь лазы и абхазы покинули Ираклия, страшась трудностей войны. Иранцы собрались с силами и опять наседали. Император обратился к воинам с речью:

Император Ираклий I. Изображение на монете

– Многочисленность да не смущает вас, братие. Если Бог похощет, то один прогонит тысячи. Итак, пожертвуем Богу собою за спасение наших братий; примем мученические венцы, чтобы и потомство нас похвалило и Бог воздал бы нам мзду.

После этого отступавшие ромеи нанесли иранцам еще одно поражение и бросились на запад – в Киликию.

Ираклий обратился за поддержкой к «Джабгу-кагану» – брату великого кагана западных тюркютов. И вот «подстрекательством Ираклия хазиры бесчисленной толпой вторглись в нашу страну и стали опустошать ее» (Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Кн. 2. Гл. 10). Гумилев полагает, что в это время утургуры хана Кубрата сторожили донскую границу, поэтому не участвовали в войне с Ираном. Воевали главным образом хазары, что и отразилось в сообщении Мовсеса. При этом утургуры затаили недовольство, ведь их фактически отрешили от возможности пограбить закавказские области и получить добычу.

Война достигла кульминации. В 626 году персы вступили в Малую Азию и прошли ее насквозь до самого Константинополя, который имел предместье на азиатском берегу. Одновременно авары с подвластными славянами совершили марш-бросок и атаковали главную, европейскую часть Царьграда. Штурм завершился, однако, крупной неудачей, авары в ярости перебили множество «провинившихся» славян, но тут восстал князь Само и очистил от аваров западную часть каганата. Тогда же от аваров отложились волыняне и белые хорваты. Кагану стало не до византийцев.

Зато на стороне аваров, лангобардов и иранцев выступили вестготы. Они захватили Бетику – Южную Испанию, принадлежавшую византийцам (626). Имперские владения сокращались.

10. Нашествие хазар

После неудачи аваров под Константинополем иранцы, оставшись без союзника, отошли в Сирию. У Ираклия высвободились руки, и он атаковал персов в союзе с тюркютами. Последние прорвались в Закавказье и стали его опустошать. «Как орлы, пролетели они вдоль большой реки Куры, не щадя никого из тех, кто попадался им, они держали путь через страну иверов и егеров и, переплыв великое море, прибыли ко двору императора. Явившись к великому императору Ираклию, они вновь подтвердили клятву, данную друг другу – каждый в соответствии со своими обычаями», – повествует Мовсес.

Правитель Ирана Хосров II Парвиз (591–628) направил в адрес «Джабгу-кагана» и его хазар письмо. В нем говорилось: «Чьим приказанием вторглись вы в мою страну? Не того ли, который скрывался от меня на островах западного моря? Если уж вам так нужны были его золото и серебро, драгоценные каменья или одеяния, расшитые золотом и жемчугами – беhез и пурпуровые мантии, то я мог бы угодить тебе, [подарив] вдвое больше, нежели он. Потому и я говорю тебе: не возобновляй больше [набегов] на мою страну по глупой просьбе его, иначе пеняй на себя. Но вот тебе заранее скажу, что я собираюсь сделать в ближайшее время:…я призову из его страны великого полководца моего, победоносного Шаh-Вараза вместе с другими двумя храбрыми военачальниками моими, Шаhеном и Кртикарином и войска мои, насчитывающие тысячи и десятки тысяч отлично вооруженных воинов, которых я снарядил для войн с Западом, чтобы погубить и стереть его [Ираклия] с лица моей земли. Итак, я поверну бразды их к Востоку и всей своей мощью двинусь на тебя и не пощажу тебя, и не дам ни покоя, ни отдыха, пока не загоню тебя на край вселенной. Тогда ты узнаешь и поймешь, как безрассудны и прискорбны твои поступки. Ибо, куда же я поведу, где я размещу несметное множество [моих войск], когда приведу их оттуда, и где та страна, которая вместила бы их, или я не сделаю так, как говорю?»

По мнению Мовсеса, хазар устрашило письмо, они отступили и ушли к Джабгу, который не принимал участия в набеге. «Но когда владетель их князь увидел ту огромную добычу, золотые изделия и сосуды, пышные одеяния и множество угнанных [в плен] людей и скота, захваченных во время набегов, про себя решил [на следующий год] самому перейти на эту сторону. И вот он распорядился, чтобы все, кто находился под его властью, все племена и роды, проживающие в горах или долинах, на суше или на островах, оседлые или кочующие, бреющие головы или носящие косы, чтобы все они были готовы [явиться] по первому же зову его» (Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Кн. 2. Гл. 11). И за набегом последовало нашествие, о котором просил Ираклий.

– Я отомщу врагу [за императора], – сказал Джабгу, – я сам лично выступлю и поспешно приду ему на помощь со своим храбрым войском и сумею угодить ему ратными делами, мечом своим и луком, как он сам того желает.

«И вот… пришел тот самый Джебу хакан, о котором речь шла выше, вместе со своим сыном».

Тюркюты вместе с хазарами напали на Дербент и взяли его. «Когда [сторожившие город воины] увидели страшное множество людей безобразных и широкоскулых, без ресниц, которые с длинными распущенными, как у женщин, волосами, мчались верхом на конях, страх великий объял их, тем более когда увидели они, какие те искусные стрелки, как из тугих луков они обрушивали на их головы настоящий град стрел, как, подобно кровожадным волкам, свирепо набрасывались на них, безжалостно истребляя всех на улицах и в переулках города. Они не различали ни красивых и цветущих юных девиц и отроков, ни больных, ни немощных. Не щадили они ни калек, ни старцев. И не трогало нисколько их сердца усердие прильнувших к грудям убитых матерей младенцев, которые вместо молока сосали кровь [из ран] грудей. Напротив, как пламя, охватившее тростниковые заросли, они врывались в одну дверь и вылетали в другую, оставляя хищным зверям земным и птицам небесным довершать там злодеяние», – пишет Мовсес. Это описание позволяет восстановить внешний облик тюркютов и тюркохазар, а также понять их тактические приемы.

Албанию оборонял армянин Гайк-шах – наместник иранского царя царей. Он сосредоточил свои силы в городе Партав (Бердаа) – столице Албании. Гайку захотелось поговорить с народом, чтобы произнести ободряющую речь. Но от страха шах не мог произнести ни слова. «И так сильно трясло его, что колена его бились одно о другое».

Собравшиеся армяне разгневались:

– Зачем же ты нас держал здесь до сих пор? [Разве для того], чтобы затем всех нас, вместе с женами и детьми нашими, предать в руки кровожадных зверей? Как можем теперь мы такой огромной и беспорядочной толпой выйти из [окружения] и бежать на глазах лютого врага, когда он вот уже всего в трех милях от нас?

Но о сопротивлении никто даже не думал. Говорили другое.

– Зачем мы медлим? Чтобы найти в этом городе себе могилу? Давайте бросим имущество и скарб и убежим. Авось, да сумеем спастись.

«И все устремились к четырем воротам города, спеша [выйти] и укрыться в горах гавара Арцах». Понятие гавар обычно переводят как «провинция», но это скорее муниципальный район. В советское время этот гавар называли «Нагорный Карабах» и присоединили к тюрокязычной республике, носившей условное название «Азербайджанская ССР». Собственно, название «Азербайджан» приняли еще мусаватисты, а большевики просто оставили его, дополнив советской символикой. Сейчас населенный армянами Арцах вернул историческое наименование и отторгнут от «Азербайджана».

Вернемся к тюркютскому нашествию.

Конники Джабгу «пустились в погоню за беглецами и некоторых из них догнали у подножия горы, находящейся против большого села Каланкатуйк, расположенного в том же гаваре Ути». Однако сгустившаяся тьма помешала преследованию, и армяне/албанцы благополучно укрылись в горах Арцаха. Что касается трусливого Гайк-шаха, то он со своими домочадцами удрал сразу в Иран и уж больше не возвращался на родину.

Тюркюты продолжали наступление и атаковали Тбилиси: «этот бурный поток двинулся, как взбушевавшаяся река, по направлению к Иверии и окружил, осадил знаменитый изнеженный и богатый город Тбилиси. Узнав об этом, великий император Ираклий тоже собрал все свое войско и поспешил на помощь союзнику. Они были очень рады встрече и обменялись царскими подарками и приношениями».

Встречу провели в соответствии с требованиями этикета. Джабгу, подъехав к императору, поцеловал его в плечо и отвесил поклон. Ираклий назвал правителя хазар своим сыном и возложил на его голову собственную корону. Затем ромеи задали пир, во время которого император раздаривал одежды и серьги. Джабгу пообещал в жены свою дочь Евдокию. В стане союзников воцарилась идиллия.

Между тем Хосров Парвиз направил в Тбилиси тысячу отборных воинов. «[Горожане], увидев присланную [Хосровом] помощь – рослых и искусных воинов, сами весьма ободрились и стали насмехаться над обоими царями, хотя и видели несметное множество войск севера и запада, окруживших подобно горному кряжу, город», – повествует Мовсес.

Осада Тбилиси продолжалась два месяца. «[Видели], как земля дрожала и стонала под ногами множества врагов, видели также различные орудия четырехколесные и всевозможные приспособления, изготовленные ромейскими мастерами, с помощью которых они огромными камнями метко обстреливали городские стены, чтобы сокрушить их. [Осажденные видели], как, наполнив песком и гравием огромные бурдюки, преградили они путь великой реке Куре, омывшей часть города, и обратили ее вспять, к стенам крепости, но они, нисколько не страшась ничего, подбадривали друг друга и вновь заделывали и восстанавливали разрушенные [неприятелем] стены». Царь Картли Стефан постоянно делал вылазки, чтобы разрушить осадные орудия врага. Во время одной из них он погиб, но сопротивление продолжалось.

«Джабгу-кагану» всё это надоело, и он уехал на север, обещая вернуться будущей осенью. По словам Мовсеса, инициатива расставания исходила от Ираклия. «Великий и мстительный» император сказал своему тюркютскому союзнику:

– Возвращайся ты пока к себе с миром, со всем своим войском. Видим мы, что, привычные к прохладе, вы не переносите этот летний зной и не сумеете достигнуть жаркой страны Сирийской, где у великой реки Тигра находится престольный град персидский. И когда, по истечении жарких месяцев, наступит следующий год, немедленно поспеши сюда, чтобы исполнить нашу волю. Я же между тем не перестану сражаться с персидским царем, буду теснить его слуг и грозить его стране. И до тех пор буду я применять хитрость и сообразительность, пока его же люди покончат с ним.

Уходя, Джабгу оставил 40 тысяч воинов во главе со своим сыном Бури-шадом.

Видя, что часть союзников отступает, тбилисцы развеселились: «принесли они огромную тыкву… нарисовали на ней лицо царя гуннов: вместо ресниц провели линии, которые нельзя было заметить, место, где должна быть борода, оставили отвратительно голым, ноздри сделали шириной в пядь, усы – редкие, так что нетрудно было его узнать». Тыкву поместили на стену. Темпераментные горцы кричали:

– Вот он здесь, ваш государь-царь, придите поклонитесь ему. Это Джебу-хакан!

«И, взяв копья в руки, на их же глазах стали колоть тыкву, изображающую хакана. Издевались и насмехались также и над другим царем [Ираклием], поносили его, называя гнусным мужеложником». Таков перевод сочинения Мовсеса, сделанный в 1983 году. В нем Ираклия обвиняют в гомосексуализме. Но в этом месте переводчик не совсем точен. Известный армянский ориенталист Патканов, выполнивший перевод Мовсеса в XIX веке и допустивший ряд ошибок, именно здесь точнее, чем его более поздний коллега. В переводе Патканова тбилисцы обзывают Ираклия козлом. Это – намек на кровосмесительный брак царя с собственной племянницей Мартиной.

А тбилисцы, забавляясь, кололи тыкву копьем. Они оказались расистами и демонстрировали презрение к монголоидным чертам лица тюркютского джабгу. «Увидев и услышав все это, разгневались цари, надулись и, накапливая месть в сердце своем, стали качать головой и клясться великими клятвами, мол, если даже не останется в живых никого из подданных в их царстве, они все равно должны отомстить им за эти оскорбления. И, повернувшись, они удалились с этими угрозами».

Хазары и другие племена, составлявшие армию Бури-шада, между тем не выдержали тягот осады и массово дезертировали; шад вынужден был уйти на север.

Осенью 627 года Ираклий, отчаявшись победить тбилисцев, изменил стратегический план: снял осаду и нанес удар по тылам персов. Он вторгся в Албанию, пересек Аракс в районе Двина, явился в истинный Азербайджан, вышел к Тигру у развалин Ниневии и разгромил персов, находившихся под началом полководца Рахзада. «Иракл, заманив их до полей ниневийских, со стремительной силой обратился против них, – пишет Себеос. – На поле был мрак… греки поразили и умертвили их всех до одного и убили их полководца в сражении» (История императора Иракла. С. 102). Это случилось в декабре. А в январе 628 года ромеи подступили к персидской столице Ктесифону (неподалеку от современного Багдада) и принялись жечь шахские дворцы.

Впечатление на врага было произведено громадное. В феврале иранцы совершили государственный переворот. Шаханшах Хосров «победоносный» был убит, а новым правителем сделался его сын Кобад II Шируй (628), которому исполнилось 38 лет. Его прозвище означает «львенок».

Измученные войной и смутами персы предложили Ираклию сепаратный мир в обмен на Сирию, Армению и Египет. Император согласился без колебаний, так как Византия была тоже истощена длительной войной. Далее у Мовсеса – странный повтор. Он опять рассказывает про вторжение тюркютов в союзе с византийцами и об осаде Тбилиси. И лишь потом излагает последующие события. В чем секрет этого повтора, сказать трудно. Либо перед нами разные редакции текста, бездумно скомпилированные переписчиком, либо Мовсес страдал слабоумием и не всегда мог запомнить то, о чем писал.