Kitobni o'qish: «Под крылом дракона», sahifa 4

– А что предпринял Повелитель после сегодняшнего нападения? – спросила Сенери.

– Он отдал это на рассмотрение трем ясновидящим из совета. Но императору и императрице решил не говорить, пока не узнает, кто это подстроил. И их, наверное, в самом ближайшем будущем перевезут в столицу.

– В самом ближайшем? – растерянно прошептала девушка.

– А что? – быстро подловила её подруга. – Хотела бы бегать ночью на свидания к принцу?

Сенеренталь не обратила внимания на этот выпад, недоумевая по поводу странных передвижений императорской семьи:

– Но почему сразу нельзя было отвезти их в Фиалик?

– Мы встретили их посреди ночи. До столицы от Гиджиля два дня пути верхом на лошадях, ведь волшебники не могут путешествовать на единорогах. А до Фиела-тоны всего шесть часов, – принялась объяснять Эвелис. – Тем более никто из совета тогда не мог отлучиться, чтобы привезти их. Но как только появится возможность, из Фиалика должен прибыть хорошо закрытый экипаж с несколькими сопровождающими для охраны. Не могут же они теперь ехать всем на обозрение…

– Да путешествовали же они как-то до встречи с вами! – перебила её подруга.

– Вот именно, что как-то! – нахмурилась Эвелис. – Тарья полагает, что тот, кто устроил сегодня нападение на принца, именно тогда и смог их заметить и выследить, хотя император клялся и божился, что они передвигались самыми безлюдными тропами и никто им не встретился.

– Так значит, Олоримэ сейчас в Фиела-тоне, неподалеку? – вдруг не к месту спросила Сенеренталь.

– Да, – опешив от неожиданного вопроса, ответила Эвелис.

– Попроси у неё, пусть расскажет, как будет там, на свадьбе? – мечтательно улыбнувшись, попросила эльфийка.

Эвелис посмотрела на подругу и мысленно позвала Олоримэ.

***

Ночью в доме невесты почти никто не спал. До рассвета оставалось полтора часа, когда Олоримэ приземлилась около дома своего дяди и присела на скамейку. Скрипнула дверь, и на крыльцо вышла девушка в темно-красном платье. Её лицо темнила заметная усталость, но глаза выражали такую радость и блаженство, что Олоримэ подивилась: разве можно быть такой счастливой?

– Торирэль! Как ты себя чувствуешь? – окликнула она вышедшую девушку.

Эльфийка улыбнулась вопросу двоюродной сестры и задумчиво посмотрела на луну.

– Это невозможно объяснить, – мягко сказала она. Торирэль была старше Олоримэ в шесть раз и поэтому говорила с ней в слегка покровительственной манере. – Это можно только почувствовать самому. Я так счастлива, что даже не хочу говорить. Я просто не вижу смысла в словах. Он понимает меня без слов. А в таком случае, зачем они нужны?

– А можно взглянуть до церемонии на твоё свадебное платье? – попросила тогда Олоримэ.

– Я бы с удовольствием тебе показала, да только я сама его ещё не видела! – пожала плечами Торирэль.

Олоримэ подняла глаза, быстротой этого движения выражая свое недоумение, и уставилась на сестру, ожидая объяснений.

– Ах, ты же, наверное, ещё не знаешь! Ведь это – первая свадьба, на которой ты присутствуешь, – рассмеялась та и поднялась со скамьи. – Пойдем-ка. Пора уже и немного отдохнуть. На празднике потребуются силы. А по пути я расскажу, в каком состоянии готовности пребывает моё платье!

Девушки прошли в дом, где ещё никто не ложился. В гостиной за столом мать невесты готовила завтрашний ритуал выкупа.

– Будешь спать в моей комнате, мест у нас мало… – тем временем сообщила Торирэль. Олоримэ кивнула, проходя вслед за ней комнату насквозь. – Итак, платье, – сказала эльфийка, зажигая свечу у начала лестницы. – Свадьба – это не только соединение двух любящих сердец, но и соединение магий. С завтрашнего дня мои волшебные силы и силы моего кхэлина будут расти вместе. И неудачи, и успехи каждого будут ложиться на нас обоих в равной мере. Это напрямую связано с магией, поэтому стихия, благословившая меня на Лиоле, чувствует особенность события. Первый и единственный раз она совершает действие по собственной воле, никем не управляемая. Стихия делает подарок – создает платье на своей основе.

Олоримэ неопределенно улыбнулась и больше никак не выразила своих эмоций. Торирэль, привыкшая к сдержанности сестры, спокойно продолжала объяснять:

– Моя родная стихия – Вода. Предполагаю, что платье она сделает голубого или синего цвета из ткани, которая при движении будет напоминать накатывающие друг на друга волны. Такой ткани в природе не существует – это и есть сама стихия, принявшая необычный вид. Платье всегда делается в самый день свадьбы. Но не беспокойся! Оно не опоздает.

– А потом оно останется у тебя? – наконец позволила себе спросить Олоримэ.

– Да, – улыбнулась Торирэль, открывая дверь в комнату, бо́льшую часть которой занимала широкая кровать с балдахином. – У нас есть несколько часов, чтобы отдохнуть. Советую начать как можно скорее!

***

– Счастья новому дому! – в который раз за сегодня прозвучали эти слова.

Олоримэ сделала маленький глоток медового напитка и отставила бокал. Торирэль не ошиблась, предсказывая своему платью цвет воды. Оно действительно было насыщенно-голубым внизу, а поднимаясь всё выше, светлело и светлело. Это напоминало картину океана в разрезе – от дна до поверхности. Чем больше глубина, тем темнее. Платье не блистало яркими украшениями и вышивками, но было очень изысканным в своей простоте. На голове невесты красовалась диадема, из-под которой водопадом спускались распущенные темно-каштановые волосы под почти прозрачной голубоватой фатой, напоминающей пену у прибоя.

Взгляд Олоримэ периодически мутнел, и она едва заметно недовольно передергивала плечами, но отказать Эвелис в удовольствии посмотреть на торжество не могла…

– …Как же это прекрасно! – широко раскрыв глаза от восхищения, произнесла Сенеренталь, глядя на рисунок Эвелис. Эльфийка быстрыми штрихами передавала на бумаге образ невесты, на которую смотрела только что глазами Олоримэ. – Подумать только, платье, созданное самой магией! Это что-то невероятное!

Эвелис откинулась на спинку стула и пододвинула изображение ближе к подруге. Она любила рисовать, и всегда её картинки выходили живыми и одухотворенными, даже если это были такие быстрые наброски. Сенеренталь взяла картинку в руки.

– Даже представить себе не могу, когда у меня будет такое счастье… – вдруг тихо прошептала она. – Только начинаю представлять, и словно сердце останавливается, таким это кажется невероятным и… – девушка не договорила и, глубоко вздохнув, быстро положила рисунок на стол и отвела взгляд в окно.

Эвелис внимательно смотрела на подругу.

– Такое ощущение, что я не доживу до этого! – вдруг сказала Сенеренталь. Эвелис вздрогнула, услышав эти слова. – О Создатель, как же хочется любить кого-то! Эвель, расскажи, как это?..

…«Тарья, а может эльфийка полюбить волшебника?» – спросила мысленно Олоримэ, наблюдая из-за стола за играми подруг невесты.

«Может, – откликнулась ясновидящая, немало не удивившись вопросу. – Может и лебедича полюбить. И сильфа. У каждого свой путь и свой выбор. Только тогда будет сложнее. Все живущие на Тоукси имеют в себе дыхание магии, но у всех она имеет разный выход. Эльфы раскрывают свою магию с помощью стихии-покровителя, отправляясь на Лиол. Волшебники в назначенное время получают особый артефакт, который изготавливается под каждого специально и дает выход заложенной в них магии. Но это отличается от того, что делаем мы с помощью стихий. Поэтому, чтобы соединиться на магическом уровне, двум любящим из разных рас потребуется больше усилий, чем в том случае, когда оба из одного народа. Но это не плохо. Наоборот, чем труднее тебе достигать чего-то, тем бо́льшую награду ты получишь. Ты про Сенеренталь спрашиваешь?»

«Да, – подтвердила Олоримэ. – Она уже совсем готова для встречи, как я погляжу. Она всё делает для того, чтобы быть прекрасной спутницей! Она только и ждет, чтобы поделиться с кем-то своим светом… Почему же так долго ей не дается?»

«Тебе тоже не дается, а ты старше на четыре года!» – усмехнулась Тарья.

«А я ещё не чувствую в себе готовности!» – не замедлила с ответом Олоримэ.

«У каждого свой путь…» – снова задумчиво проговорила ясновидящая.

ГЛАВА 4
Под покровом осени

Сенеренталь подошла к фонтану у входа в сад Дорела и прокрутила камень на кольце. Он засиял, как и говорил волшебник. Девушка села у ствола сосны и уставилась на каменный бортик фонтана. Фениксов сегодня не было.

Через некоторое время перстень начал светиться ярче. Сенеренталь удивленно огляделась. Минуту спустя она уловила неподалеку чье-то быстрое движение сквозь кусты и ветви. Она поднялась, поправляя платье, и в это же мгновение к ограде подбежал принц, протягивая вперед руку.

– Кольцо! – не отдышавшись, тут же начал он.

– Что? – не поняла эльфийка, но подошла ближе.

– Нужно погасить сигнал, – пояснил волшебник, дотронувшись своим камнем до камня на руке Сенеренталь. Сияние прекратилось. – Их нужно соединять. Если этого не сделать, свет и энергия от них будут очень заметны в округе. Ты обратила внимание на то, что сияние увеличивалось?

– Да. Это оттого, что второе кольцо приближалось? – улыбнулась Сенеренталь. Эарлан кивнул. – Что ж, всё равно я больше этим не воспользуюсь, – девушка сняла с пальца кольцо и протянула его принцу. – Я не могу себе позволить принимать такие ценные артефакты. Это ваше высочество могут обслуживать подобные вещи. Мне же по статусу не положено. Я нашла вариант поскромнее.

Волшебник нахмурился, но кольцо принял.

– Моя стихия – Земля, как я уже говорила, – начала Сенеренталь. – И я могу вступать в контакт со всеми природными атрибутами. Я могу говорить с деревьями, растениями, травой. В конце концов, сама Земля может подсказать мне. А она знает многое – ведь она присутствует почти везде. Я буду передавать вам сигнал через Землю. В той комнате, где вы сейчас поселились, есть цветы?

– Цветы? – переспросил принц. – Но зачем такие трудности? Ведь есть простой способ. И я его вам подарил, потому что я так хочу и могу распоряжаться собственными вещами.

Сенеренталь подняла руку, призывая собеседника к молчанию.

– Это средство ещё может пригодиться вам, а вы не можете так рисковать, ваше высочество. Если когда-нибудь будет ситуация, где вам понадобится оставаться на связи, а этого кольца не будет в наличии… Так же ли вы будете радоваться, что отдали его в свое время мне? Тем более у меня его могут увидеть. А вам же ни к чему ненужные вопросы?

– Хорошо, – беспомощно развел руками принц. – Уговорила! Расскажи тогда, что ты придумала вместо этого? Как пользоваться твоей почтой?

Сенеренталь бросила на Эарлана удивленный взгляд. Он не заметил, как перешел с ней на ты. Эльфийка улыбнулась и начала объяснять.

…Сколько прошло времени с начала их «свидания», Сенери не считала. Девушка перебирала пальцами по кованой решетке забора, возле которой с одной стороны сидела она, а с другой Эарлан, и улыбалась, слушая рассказ принца.

– И все-таки, как же ты выбрался отсюда незамеченным? – вдруг вспомнила она так и не выясненную деталь.

– Здесь есть тайный ход. На территории Дорела.

Сенеренталь удивленно замерла, схватив всей рукой витиеватый прут решетки, и недоверчиво посмотрела на принца.

– И как ты нашел его? – наличие тайного хода из школы не так удивило эльфийку, как тот факт, что принцу посчастливилось на него наткнуться.

– Случайно, – улыбнулся принц. – Совершенно случайно. Буквально стукнул по камню рукой и попал именно в этот ход – маскировка распалась от моего несильного удара. Я так понимаю, об этом ходе никто в стенах школы не знает?

Сенеренталь смотрела в одну точку, машинально перебирая ткань своего платья.

– А как тебе взбрело в голову выйти наружу? Неужели ты совсем ничего не понимаешь? – вдруг воскликнула девушка. – Как можно быть таким безрассудным?

Принц посерьезнел.

– На самом деле, сейчас, когда прошло время, я сам не могу понять, что на меня нашло, – тихо произнес он. – Как будто внутри меня сидело какое-то существо, которое подзуживало меня.

Сенеренталь быстро взглянула на Эарлана.

– И ты по-прежнему не хочешь сказать об этом? – спросила она. – Неужели ты не видишь, что всё это в высшей степени странно! А если на тебя воздействовали магией, выманивая за ограду школы? Это значит, что твой враг очень силен… И кому же ты так насолил? И главное – как он узнал о твоём местонахождении?

– Ведь о существовании Фиела-тоны никто за границей не знает? – полувопросительно сказал волшебник.

Сенеренталь, нахмурившись, смотрела прямо перед собой, снова о чем-то задумавшись.

– Как это возможно? Узнать о местонахождении школы, да ещё и суметь воздействовать на расстоянии, заставив тебя выйти… Что же это такое?

– По-моему, из этого следует один утешительный вывод, – умиротворяюще произнес Эарлан. Эльфийка вопросительно взглянула на принца. – Раз этому некто понадобилось меня выманивать, значит, в школе добраться до меня у него не было возможности.

– Знаешь ли! – возмущенно воскликнула Сенеренталь. – Ты уже совсем принимаешь нас за дилетантов в магии!

– Нет, нисколько, – рассмеялся волшебник.

– Что ж, воля твоя, Эарлан, – озабоченно покачала головой эльфийка, – а я бы на твоём месте все-таки сказала Дорелу. Мало ли, что придет в голову этому недоброжелателю – может быть, он захочет воздействовать и выманить тебя ещё раз, а раз ты допустил это в первый раз, то не можешь от этого защищаться…

– Я не смог только потому, что не ожидал. Второй раз этого не произойдет, – уверенно ответил принц. – Я уже позаботился и наложил достаточно заклинаний.

Сенеренталь снова мысленно поразилась легкомыслию принца и возблагодарила Создателя, что при их встрече с принцем и волтерой был ещё один свидетель, который не давал Эарлану обет хранить молчание. «Все-таки это нельзя было бы так оставить!» – подумала она.

– Мне пора уходить, Эарлан, – произнесла девушка, глядя, как небо на востоке уже окрасилось в темно-синий свет. Последние лучи из-за леса золотили быстро проплывающие облака.

– Я был очень рад, что ты пришла, – со всей искренностью улыбнулся волшебник. Эльфийка улыбнулась в ответ. – А ведь ты так и не спросила меня, что я здесь делаю!

Сенеренталь прислонилась к каменной ограде и вздохнула.

– Если ты не говоришь сам, значит, об этом тебе говорить нельзя. Я не лезу в чужие тайны.

Эарлан внимательно посмотрел на эльфийку и покачал головой.

– Мне удивительно повезло, что кому-то понадобилось меня убить и выманить за территорию школы! Благодаря этому я познакомился с такой чудесной девушкой!

– Все волшебники так легкомысленны? – рассмеялась Сенеренталь.

– Что ты называешь легкомыслием? – хмыкнул Эарлан. – Благодарность судьбе за ниспосланную встречу?

– Удивительно получается, чем короче жизнь, тем менее дорожат ею, – произнесла Сенеренталь, не заметив вопроса принца. Потом быстро поднялась и отряхнула платье. – Но мне действительно пора, Эарлан.

– Мы увидимся завтра? – не скрывая энтузиазма в голосе, произнес принц. Сенеренталь улыбнулась и согласно кивнула головой.

***

Повелитель сидел на своем стуле с высокой резной спинкой во главе круглого стола и напряженно смотрел на ясновидящих, которые, казалось, сговорились сегодня принести ему самые нерадостные новости. Вот ещё один эльф с виноватым взглядом опустился на свое место, отлично понимая, что своим докладом ещё больше усугубил ситуацию. Лаким повернулся к последним, сидящим слева от него, замыкающим круг совета, и выжидающе посмотрел на ясновидящих, которые по его приказу занялись поиском пропавшей принцессы Феррии.

Рассказ Стефана и Виорены поразил Повелителя. Он не мог себе представить, что они пережили, в одночасье узнав, что двадцать пять лет воспитывали чужого ребенка, считая его своим. И не просто чужого ребенка – ребенка врага, девочку из рода горных ведьм! И как дико и странно вскрылась правда – на уроке в школе магии, когда Стефан и Виорена пришли проверить успехи своих детей. Во время показательной тренировки Эарлан случайно направил на лжесестру заклинание, возвращающее первоначальный облик, и перед императорской семьей и учителем на месте симпатичной волшебницы предстала горная ведьма. Правда, вместо десяти щупальцев, как это всегда бывает у горных ведьм, у подменыша было только два. Повелителя передёрнуло, когда он вспомнил об этом – вероятно, лишние восемь щупальцев были отрезаны несчастному младенцу перед отправкой в Феррию в качестве «лжепринцессы», ведь скрыть их было бы очень сложно, тогда как два щупальца просто превратились в ноги…

Внезапное разоблачение стало потрясением и для самой девушки, которая ничего не знала о своем настоящем происхождении. Император и императрица успели поговорить с ней и выяснить это прежде, чем попытались незаметно покинуть школу. Но на выходе их встретила толпа восставших, для которых появление горной ведьмы в семье императора стало последней каплей. «Измена! Император скрывал врага! Долой династию!» – всё это так живо вставало перед глазами Лакима, когда он снова и снова прокручивал эту ситуацию. Стефан с Виореной и Эарланом были взяты под стражу, а несчастная ведьма-подменыш была убита озверевшей толпой на глазах у императорской семьи…

Лаким прикрыл глаза, отгоняя ужасные видения.

– Что удалось узнать по поводу настоящей принцессы Феррии? – спросил он.

– К сожалению, Повелитель, пока ничего конкретного, – начал ответ один из эльфов, встав со своего места. – Вы ведь понимаете, что мы очень осторожничаем, проникая в мысли горных ведьм. У них тоже есть свои ясновидящие, и, если они почувствуют, что на кого-то из приближенных к королеве Агвирон было совершено ментальное нападение, ничем хорошим это не закончится. Трудно искать вслепую, когда не знаешь точно, какой именно эпизод времени нужен! Ведь двадцать пять лет – огромный период! Если сейчас на поверхности сознания нет мыслей о похищенной принцессе, то это ни о чем не говорит. Её судьбу могли решить сразу, как только похитили, и забыть об этом.

– Ты думаешь, её сразу убили? Зачем тогда было посылать подмену? – задумчиво произнес Лаким. – А ещё меня удивляет другое: как столько лет никто не подозревал о том, что это подменыш! Я бы ещё понял, если бы её подменили на девочку из рода волшебников… Но горная ведьма! Представительница народа, который столько тысяч лет использует темные стихии и враждует со светлыми! Как мы все принимали её за свою? Ведь и я видел лжепринцессу, думая, что она – истинная дочь Стефана и Виорены…

– А вот этому объяснение есть, – улыбнулся сидевший рядом ясновидящий. – И объяснение очень обнадёживающее. Не для данной ситуации с похищением, а в целом для положения дел в мире… Девочку подменили в младенчестве. И новорожденная горная ведьма сразу попала в семью волшебников, в общество, где используются высшие, светлые стихии. И она приняла это как единственно возможный способ взаимодействия с миром. Поэтому, когда в двенадцать лет она получила изготовленный специально для неё родовой артефакт, который должен был раскрыть её магию, этот светлый артефакт принял её. Она не родилась волшебницей, но стала волшебницей по собственному выбору… Вы понимаете, что это значит, Повелитель? Это значит, что все живущие рождаются с искрой Создателя, с врожденной магией, и у всех, абсолютно у всех есть возможность выбора: раскрыть ли её с помощью светлой стихии или темной! Ведь и сами горные ведьмы многие тысячи лет назад были волшебниками и раскрывали свою магию с помощью светлых артефактов, но в какой-то момент некоторые захотели обратиться к темным стихиям, и она изменила их, даровав новую жуткую внешность. Они отделились, ушли в горы и образовали свое государство…

– И уже несколько тысячелетий не дают спокойно жить всем светлым народам, постоянно пытаясь отвоевать себе новые территории! – со вздохом закончил Лаким. – Спасибо за вашу работу. Продолжайте выяснять. Надо разобраться с их мотивами похищения.

Ясновидящий поклонился и сел. Повелитель повернулся к другому эльфу:

– Что ты скажешь, Азарил? Вы с Тарьей смогли прояснить ситуацию с нападением на принца?

– Повелитель, нам тоже нечем порадовать, – глубоко вздохнув, поднялся названный эльф. – У нас только прибавляются вопросы, чем больше мы узнаем. На его высочество было оказано гипнотическое воздействие, заставившее его покинуть пределы школы. Однако возле Фиела-тоны никаких следов несостоявшегося убийцы нет. Это совершенно точно – он не присутствовал при исполнении своего замысла. Он руководил всем на расстоянии из своего логова… Это значит, что и гипнотические чары проникли в школу и добрались до принца также с большого расстояния… Мне известен лишь один способ, который может позволить заклинанию проходить сквозь пространство и иметь результат в месте, весьма далеком от местонахождения того, кто сотворил это заклинание. Это артефакт, который со времен деления рас на Тоукси принадлежал волшебникам и находился в Феррии в одном из хранилищ.

– Но он был похищен и с тех пор так и не находился, – произнес Повелитель.

– Именно, – кивнул Азарил. – И это покушение на принца могло быть сделано только с помощью Зеркала-глаза.

– Могло быть или было? – уточнил Лаким.

– Было, – заверил ясновидящий. – Я вижу и могу говорить вам с твердой уверенностью. Э́то, по крайней мере, у меня сомнений не вызывает.

– А что вызывает?

– Его местонахождение – Зеркало в горах, оно уже давно не принадлежит тому магу, который сбежал с ним.

– Значит, оно у горных ведьм? – нахмурилась Дорелея, сидевшая здесь же. Кхэль Повелителя всегда присутствовала на собраниях совета, но очень редко говорила, в основном слушала и свои мысли высказывала только своему кхэлину, оставаясь с ним наедине. Однако это заявление не могло оставить её равнодушной.

– Я не могу понять. Вот здесь и кроются сомнения. Совершенно точно, что Агвирон и её окружение не знают о Зеркале и не используют его. Иначе нам всем бы давно не поздоровилось. Однако тот, кто использует Зеркало, действует в интересах горных ведьм. Получается, что у империи Докем есть тайный сторонник, о котором не знает сама Агвирон.

– Вы можете вычислить местонахождение этого тайного соратника по местонахождению Зеркала? – спросил Лаким.

– Нет. Такой могущественный артефакт не даст себя вычислить. Единственное, что мы можем сейчас сделать и уже делаем, это создать противодействующее ему заклинание.

– А сколько времени этот некто пользуется Зеркалом и смотрит за происходящим в нашей стране?

– Около года, Повелитель.

– И вы не могли это почувствовать? – снова не стала молчать Дорелея.

– Прошу прощения, Повелитель, – поднял руку Элиор. – Можно мне сказать?

Лаким хмуро взглянул на ясновидящего и кивнул. Элиор, нисколько не обеспокоенный ни настроением Повелителя, ни сложившейся ситуацией в целом, спокойно поднялся и произнес:

– То, что мы – все двенадцать сильнейших ясновидящих – ничего не чувствовали, может значить только одно. Так было необходимо и задумано Создателем. То есть последствия неведения не могли вылиться для нас в большие неприятности.

– То есть покушение на принца – это, по-твоему, не неприятность? – прищурившись, спросил Лаким.

– Покушение, Повелитель, а не убийство, – выдержал его взгляд Элиор. – А это большая разница! Не надо пытаться обмануть Создателя – Он знает, что делает. Если Ему угодно было открыть нам только сейчас тот факт, что за дворцом следил враг, значит, так было нужно.

Лаким ничего не сказал. Только кивнул, принимая объяснение главы совета, и тот сел на свое место. Ясновидящий, представлявший отчет о покушении, тоже опустился на стул рядом с ним.

Повелитель иногда начинал уставать от неизменного оптимизма Элиора – что ни спроси, на всё выходила воля Создателя. Так и собственные ошибки можно оправдать волей Создателя! На самую большую глупость, приведшую к печальным результатам, можно сказать, что это было задумано на небе, и продолжать творить подобные глупости!

– Повелитель, возможно, здесь сейчас Элиор действительно прав, – тихо сказал сидевший рядом Ирелант. Лаким украдкой взглянул на эльфа. «А ты что скажешь про нашего Стража?» – отчетливо подумал он, позволяя ясновидящему прочитать свой мысленный вопрос. «Можно я пока воздержусь от отчета, – грустно покачал головой Ирелант. – Все равно пока сказать нечего. Амаир проходит испытания, но сила Лотоса в нем ещё не проявилась…» Лаким вздохнул и обратился к следующему эльфу, держащему ответ.

За окном пели птицы, ещё не замолчавшие с приходом осени, пели так, как пели всегда, словно в последнее время не происходило ничего из ряда вон выходящего. Дорелея, опиравшаяся на подоконник, отвернулась от круглого стола, одним своим видом нагонявшего на неё сегодня уныние, и подставила лицо свежему ветру. Как бы ей хотелось, чтобы так оно и было…

***

Сенеренталь положила на столик свой дневник, чтобы дать чернилам высохнуть, и подошла к окну. С каждым днем осень захватывала Танмере всё больше и больше. Эльфы становились спокойнее, ходили и летали медленнее, не в силах оторваться от созерцания чарующих золотистых лесов. Всё словно замирало, прекращало движение, останавливалось, как будто специально для того, чтобы полюбоваться кружащимися листьями. Теперь не танцевали быстрых танцев, и музыка, звучавшая в это время, была умиротворенна и до бесконечности однообразна.

– Нравится тебе это время? – спросила у подруги Эвелис, которая сидела на небольшой тахте в углу их комнаты.

– Да, – кивнула Сенеренталь, отходя от окна. – Пока нравится.

– А когда перестанет?

– Когда? Когда осень закончится, – пожала плечами эльфийка. – Ты же знаешь. Я люблю то время, в котором живу сейчас. И я уже не могу представить, что эти леса покрываются новой зеленью, а ручьи начинают бежать быстрее, повсюду щебечут птицы, и пахнет… по-другому… Я теперь даже не помню как! – Сенеренталь тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и снова улыбнулась, лаская взглядом усыпанную листьями улицу. – Для меня теперь есть только осень.

– Да, – согласилась Эвелис. – Мне сейчас тоже не хочется ничего другого.

Так, ровно и спокойно, шло время. Эвелис готовила к экзамену своё новое заклинание, которое ей всё же удалось создать. Сенеренталь тоже готовилась, но меньше, чем подруга, с одной стороны, потому, что ничего нового она изобретать не собиралась, с другой стороны – все недавние переживания не оставляли ей места для того, чтобы всерьез беспокоиться об экзамене. Столкнувшись впервые в жизни с настоящей опасностью, Сенеренталь уже не думала, что может не справиться с экзаменом.

Уже третий день она встречалась с принцем. Её система сообщения работала хорошо. Стихия Земли не выдавала свою подопечную даже тем, кто также был благословлен этой силой, поэтому встречи с Эарланом оставались тайной для всех, кроме Эвелис. Но и она не спрашивала ни о чем – Сенери и волшебник не говорили больше об обстоятельствах нападения на него, а их частные беседы Эвелис не интересовали. Или она была слишком тактична для того, чтобы проявлять интерес.

Разговоры с Эарланом немного отвлекали Сенеренталь от тревожных мыслей об Амаире. Утром девятого числа второго декадона осени отец прислал ответ на её весть, где сообщал, что пока юноша с успехом проходит все испытания его магии, и ему всё больше и больше увеличивают степень сложности, чтобы понять границы его сил…

– Сенери, ты пойдешь слушать Дирэль? – окликнула подругу Эвелис. Девушка отвернулась от окна, отгоняя тревожные мысли о друге, и кивнула.

На последнем году обучения обязательных для посещения бесед уже не было. Некоторые дисциплины продолжались до самого конца, но ученики приходили на них по собственному желанию, так как всё время отдавалось практической подготовке к экзамену. Разрешалось даже покидать школу на несколько дней, если того требовало создание нового заклинания – впрочем, это случалось редко, так как создать своё собственное колдовство решались немногие.

Однако всегда есть вещи, которые остаются неизменными – к магистру Дирэль по-прежнему приходили все. За девять лет она успела так привязать к себе своих учеников, что они добровольно предпочитали отдыху или подготовке к экзамену её увлекательные рассказы.

Сенеренталь и Эвелис зашли в большую комнату с длинными узкими окнами до самого пола и расположились на длинном диване у западной стены. Дирэль стояла внутри незамкнутого круглого стола, но за ним мест сегодня уже не было.

– Итак, о чем мы будем говорить сегодня? – эльфийка обвела своих учеников долгим взглядом. Эвелис довольно улыбнулась и украдкой посмотрела на Сенеренталь, чтобы убедиться, что та отвлеклась от неприятных раздумий, занимавших её всё сегодняшнее утро. И точно, это было так. Что бы ни выбрала сегодня для обсуждения Дирэль, всё принималось молодыми эльфами с огромным интересом.

Через два часа, когда беседа с магистром закончилась и все потянулись к выходу, Сенеренталь вдруг остановилась и махнула рукой Эвелис:

– Я скоро приду!

Девушка кивнула и вышла вместе со всеми. Сенеренталь подошла к эльфийке, которая смотрела на оставшуюся так, как будто заранее знала, что та хотела спросить. Этот взгляд с самой первой встречи поразил Сенеренталь и накрепко привязал к его обладательнице. Дирэль она доверяла больше всех остальных магистров и всегда, если ей нужна была помощь старшего, приходила именно к ней.

Тема для разговора была довольно странная. Сенеренталь хотела спросить магистра о низших стихиях. Она, как и все эльфы, знала историю падения светлых стихий, возгордившихся и не пожелавших подчиниться своему Создателю.

Ещё до того, как были созданы народы, среди высших стихий возникла распря и произошла великая битва. Восставшие были изгнаны, став низшими, или тёмными, стихиями, и появилось вечное противостояние добра и зла. Потом Создатель вызвал из небытия предков нынешних эльфов и поселил их в месте, которое сейчас называется Иарэ́д⁸. Он назвал их «эльфиолами», что означало «первосозданные». Они могли творить магию без посредников, потому что вся атмосфера Иарэда была пропитана ею. У первосозданных рождались дети, но все были не похожи на своих родителей и друг на друга, потому что Создатель задумал населить мир разными народами. Первыми детьми были младенцы с крыльями. И эльфиолы нарекли их эльфами, что означало «перворожденный». Дальше родились сильфы, волшебники, феи и остальные.

Но низшим стихиям не нравилась счастливая жизнь первых живущих. Им удалось убедить эльфиолов в том, что Тоукси, куда они были изгнаны, лучше Иарэда потому, что там можно жить в полной свободе, творить всё, что захочется, а не следовать воле Создателя. Первосозданные и их дети обманулись и спустились на Тоукси, но обнаружили, что обещанная «свобода» – не что иное, как рабство у собственных желаний и потребностей. А возможность творить всё, что захочется, способна погрузить мир в хаос.