Я стираю свою тень. Книга 6

Глава 4

Михаил подвигал ногой, морщась от боли.

– Ушиб? – с надеждой спросил я, понимая, какую неприятность может иметь повреждение коленной чашечки.

– Чепуха. Жить буду. – Михаил посмотрел вверх. – Надо дать им знать, что мы удачно добрались.

– Как?

– Дёрни за верёвочку, дитя моё, только один раз, как условились, иначе наш друг вытянет стремянку наружу, – предупредил Михаил.

Стремянка стояла криво, а верёвка, которой она была привязана, валялась на земле с запасом. Я поставил лестницу к каменной стенке, чтобы она стояла надёжно. Забрался по ней и дёрнул за верёвку один раз.

– Слезай, – попросил Михаил.

– У меня есть лазер. Я нашёл его в гараже Троя. Думаю, луч пробьёт толщу воды. Апанасий знает, что он у меня есть, значит, будет уверен, что это мы его подаём, а не рыба какая-нибудь, задевшая верёвку.

– Ну, давай свети, – согласился Михаил.

Я расстегнул костюм и вынул фонарь, прижатый к телу. Нашёл режим лазера и направил луч вверх. Зелёная точка заискрилась отражением от границы соприкосновения сред. Поводил её по всему зеркалу с минуту, надеясь, что Апансий или Киана смотрят вниз. Переговорного устройства очень не хватало.

– Да-а-а, чудеса случаются. – Михаил осмотрел невозможную аномалию.

Я переключил фонарь на обычный свет и посветил им по стенкам. Место, в котором мы очутились, не было изолированным. В стене темнел проход чуть ниже моего роста. На самом деле меня сейчас удивлял не он, а то, как получилось, что воздух не поднимается вверх. Не могла земная физика такого сделать. Тут явно имелся какой-то механизм, обеспечивающий разделение воды и воздуха.

– Никакого искривления жерла, а воздух не выходит, – обратил я внимание Михаила.

– Вижу. Чертовщина.

Вдруг сверху из воды вылетел камешек и упал нам под ноги. Наверное, Апанасий дал знать, что получил наш сигнал. Я снова посветил ему лазером, чтобы он понял, что его сигнал тоже дошёл. Примитивный обмен информацией добавил спокойствия и подарил надежду, что пропавшие люди не погибли. У них была только одна возможность – идти в единственный тоннель, выводящий отсюда.

Я выключил налобный фонарь и перевёл ручной в режим слабого света для экономии заряда.

– Я пойду первым, – предупредил Михаила и направился в тоннель.

– Как скажешь. – Он не стал настаивать, зная, что в случае чего мои рефлексы и сила превосходят его.

В тоннеле было тихо, как в пещерах той жуткой планеты Эль-Два-Шестнадцать, от воспоминаний о которой до сих пор становилось не по себе. Она прекрасна, разнообразна, но меня передёргивало, как только живо представлялись её ночные монстры. Но тут была моя планета, и потому тишина пещер воспринималась, как что-то родное и правильное.

В свете фонаря я определил, что стены пещеры не просто обточены водой, когда-то создавшей этот проход, а обработаны механическим устройством, оставившим на них следы своей работы. Я провёл рукой по концентрическим кругам. Либо мы столкнулись с чем-то неведомым, поселившимся на дне океана, либо люди настолько продвинулись в технологиях, что сумели построить подводную базу, используя технологии, не известные широкой публике.

– Гордей, если это шпионская база, то нас отсюда не выпустят живыми, – произнёс мне в спину Михаил.

– Я начну говорить на французском, а вы молчите, если что, – предупредил я его. – Пока они будут соображать, я расправлюсь с ними.

– Это если мы не попадём в какую-нибудь ловушку типа секретной комнаты, наполняемой ядовитым газом или ещё чего похуже.

– Пока что это наши предположения. Вы же следователь, Михаил, вы привыкли замечать мелкие детали. Надеюсь, вам удастся вовремя заметить опасность.

– Ага, в такой тьме я замечаю, только куда поставить ногу, чтобы не споткнуться.

– Как колено?

– Болит. Надо было брать с собой капсулу.

– Что, тоже привыкли дело не в дело забираться в неё?

– Не то слово. Чуть в жопу кольнёт, сразу туда. Меня жена графом Дракулой называет, а капсулу гробом. Аналогия, скажу тебе, прямая.

– У меня так же. Когда мы на планете, о которой я вам рассказывал, остались без капсул, вот это был дискомфорт. Я там несколько раз чуть кони не двинул, общаясь с местными достопримечательностями. К хорошему быстро привыкаешь, за что приходится расплачиваться страхом не получить вовремя лечение и превратиться в простого смертного.

– Так и есть. Придётся хромать, а ведь мог через пятнадцать минут прыгать как новенький, – покряхтел Михаил. – И куда же ведёт этот туннель?

– Хорошо, что он не расходится, иначе пришлось бы придумывать, как пометить ответвления, в которых мы уже были. То, что в нём нет воды, вижу, вас уже совсем не интересует?

– Гордей, давай на ты. Внешне мы почти ровесники.

– Давай. Так как насчёт воды?

– Хрен его знает. Чутьё подсказывает, что дело нечисто. Одной физикой тут ничего не объяснишь. Следствие пока не располагает достаточными данными, чтобы сформулировать свою позицию в этом вопросе.

– Будет смешно, если мы пересечём что-то типа портала и выйдем за тысячи километров от Владивостока или вообще на другой планете, – решил я подразнить Михаила.

– А такое возможно? – спросил он с тревогой.

– Вне Земли – запросто. Но тут я с таким ещё не встречался. Правда, не встречался и с тем, чтобы воздух находился ниже уровня воды. Так что может быть всё что угодно.

– А как мы поймём, что перенеслись за тысячи километров?

– Находясь в таких тоннелях – никак. Сколько я пользовался порталами, понять момент перемещения органами чувств не представляется возможным.

– Ну, ты молодец, умеешь приободрить. Знал бы – взял с собой телефон, чтобы позвонить, сообщить, где находимся.

– Никто не знал. Я тоже считал, что нас не ждёт ничего экстраординарного.

Тоннель пошёл на спуск. Мне стало не по себе от мысли, что вода во время регулярного подъёма движется по нему и нас вынесет обратно. Я присматривался и прислушивался к звукам спереди, чтобы вовремя заметить опасность и успеть надеть маску. Мы прошли под две сотни метров. На задержке дыхания даже с моими данными такой путь не осилить.

– А над нами столб воды под сотню метров, – произнёс Михаил.

– Над нами ещё метров тридцать породы, которая её держит, – успокоил я его. – Раз землетрясения за столько времени не разрушили и…

Моя правая нога, на которую я опёрся, скользнула вперёд. Я почти сел на шпагат. Попытался ухватиться за стены, но не смог. Он скользили под рукой, будто покрытые маслом. Я покатился вниз, как с ледяной горки.

– Михаил, стой! – выкрикнул я напарнику.

Было уже поздно. Его фонарик метнулся по стенам и понёсся за мной. Я набирал скорость. Внезапное приключение показалось мне чьей-то спланированной ловушкой. Ровная поверхность пола блестела подо мной, как лёд, при этом оставаясь относительно тёплой. Меня несколько раз бросило в поворотах на стены, а потом выбросило на земляной пол. Через несколько секунд в меня врезался Михаил.

– Прости, я тебя не зашиб? – испугался он.

– Меня так просто не зашибёшь. Всё нормально. Как ты?

– Дух захватывает, как на американских горках. Где мы? – Михаил посветил нашлемным фонарём. Его свет потонул во тьме, словно не доставал до стен. – Интересно, на сколько метров мы ещё спустились? – спросил он озабоченно.

– Без привязки к каким-нибудь координатам можно только гадать. Мои модификации молчат.

– Нас намеренно сюда заманили? – спросил Михаил. – Нельзя же предположить, что камень стал настолько скользким от каких-то регулярных шлифующих процессов?

– Да, эта горка очень подозрительная. Теперь мне ясно, почему никто не смог вернуться. Взобраться по ней нереально.

– В этом есть некоторый плюс. Значит, люди ещё живы, просто ищут отсюда выход, – с деланым оптимизмом произнёс Михаил. – Как зовут твоего друга?

– Трой.

– Тро-о-ой! – крикнул следователь во всё горло.

Искажённый голос эхом отразился несколько раз. Звучал он как издевательская насмешка над нами. Меня передёрнуло от суеверного страха. Никак не получалось у меня закалиться в приключениях и начать воспринимать любую действительность хладнокровно. Впрочем, если я стану так её воспринимать, то это уже будут не приключения.

Никто не откликнулся.

– Значит, ушёл ещё дальше, – решил следователь.

– А куда отсюда можно пойти?

Я пошарил фонарём. Свет не достал ни до одного ориентира. Мне вдруг пришла идея посветить лазером. Я переключил на него и поводил по сторонам. Зелёная точка оказалась намного практичнее. Она точно показала нам размеры подземного помещения, в котором мы оказались. Под потолком собрался туман, съедавший обычный свет. Лазер частично отразился от него, а частично достал до твёрдой поверхности. Я водил зелёной точкой по всем стенам, пока она не скрылась из виду.

– Там проход, – предположил я.

– Надеюсь, не такой скользкий.

Я шёл первым. Михаил прихрамывал позади меня. Пол в этой пещере, если её можно так назвать, выглядел ровным, словно его срезали. Никаких уступов, камней, сталагмитов, здесь был хозяин, регулярно наводящий здесь порядок.

– Мне это место напоминает шахту. Тут будто выбирали породу, – произнёс Михаил.

– Кто? Что-то подозрительная шахта какая-то. Одна скользкая горка чего стоит, и воздух, не подчиняющийся законам физики.

– Тут ты прав, горка и воздух выбиваются из общей картины, но место всё равно похоже на шахту. Порода явно выбрана механически. Никакого намёка на природное происхождение. Следы будто свежие, никаких натёков, хотя с потолка капает. – Он осветил пространство под ногами. – А это что такое? – Михаил присел на колени, наклонился к полу и понюхал. – Моча, – сообщил он спокойным голосом. – Мы на правильном пути.

– Ну, ты следопыт, – удивился я. – Как можно было догадаться, что это именно моча, а не просто вода с потолка?

– Опыт, сын ошибок трудных. Поработай с моё, и не такое отличишь.

– Профессионально, и собака не нужна.

– На моей работе собака нужна только для того, чтобы было кому выговориться, и чтоб не настучала начальству. Эффективные методы расследования, они, знаешь ли, не всегда законные. Это расширяет инструментарий следователя, позволяет не закоснеть в инструкциях. Когда ты не ограничен ими, расширяются границы восприятия окружающего. Вот прям как с этой мочой.

– Здорово, Михаил. Лужа не сказала вам, кто её оставил?

– Не перегибай. Да и какое это имеет значение? Я думаю, все, кто нырял в озеро, шли по одному и тому же пути.

Я был согласен с Михаилом. Пока что никаких альтернативных маршрутов нам не попадалось. Зелёная точка металась по стене, изредка пропадая из виду. Через сотню шагов мы подошли вплотную к стене с тёмным углублением. На ней были точно такие же следы, оставленные режущим оборудованием, что и на полу, и в тоннеле. Полукруглый проход тоже выглядел как искусственный.

– Идём? – спросил я у Михаила.

– А куда деваться? Пошли.

Я сделал шаг вперёд, успев на короткое мгновение увидеть аномальное поведение лазера. Мне показалось, что луч преломился, а моя тень в свете фонаря идущего сзади Михаила как-то подозрительно метнулась. А потом свет пропал на несколько секунд, пока следователь внезапно не появился. Мне это сразу напомнило работу порталов древних. Пока человек не пересекал их невидимый барьер, свет не проникал с другой стороны.

– Запахло чем-то, – произнёс Михаил. Он, видимо, заметил изменения только на нюх.

– Постой. – Я переключил фонарь на обычный свет и направил его луч за спину Михаилу.

Он обернулся и с удивлением уставился на стену, в которой не было ни намёка на проход.

– Это ж как же так же? – Он потрогал руками холодный камень, чтобы убедиться в этом.

– Односторонний проход. Весь маршрут напоминает мне специально устроенную ловушку-приманку. Нас куда-то ведут, и вернуться обратно у нас нет никакого шанса. Одно радует: иностранные шпионы на такое неспособны.

– А чьи способны?

Я показал рукой в потолок.

– На Земле таких технологий нет, и ещё не скоро появятся.

– Ты хочешь сказать, что это дело рук пришельцев? – В голосе Михаила прозвучало недоверие.

– Может, и не пришельцев, а тех, кто жил до нас. А может, и живёт параллельно с нами до сих пор. Или же это построили земляне, живущие в космосе, чтобы незаметно присматривать за людьми. Я имею в виду таких, как моя Айрис.

– Главное, чтобы они не были каннибалами.

– За это не переживай. Мне кажется, что это заброшенное место. Очень напоминает базы древних на Луне, только без барельефов на стенах. И форма порталов тоже другая. Может быть, это построили ещё более древние?

– Ага, ты мне сейчас всю древнюю историю перебрешешь. Когда же, по-твоему, люди бегали с копьями за мамонтами? Или они сперва научились порталы строить?

– Это другие древние, не имеющие к нашим предкам никакого отношения. Я же тебе рассказывал, что они исчезли, оставив человеческую цивилизацию развиваться без их участия.

– Обычно такие вещи у меня надолго не откладываются. Вот улики долго помню, ценники в магазине запоминаю, а абстрактные вещи как-то не задерживаются.

– Они абстрактные потому, что ты в них не веришь. Для меня сейчас ценники в магазине вдруг стали абстрактным понятием, как только подумаю, что мы тут можем застрять надолго.

Я поводил лучом по стенам. В этой пещере всё было то же самое, что и в предыдущем искусственном гроте. Высокие потолки, скрытые туманной дымкой, словно там происходила конденсация влаги, изредка капающей крупными каплями. Стены на изрядном удалении друг от друга. Я примерно оценил площадь грота в размер футбольного поля, измерив его лазером. Точнее не мог, потому что не знал настоящей площади футбольных полей. Спорт меня никогда не интересовал.

– Не сходится, – произнёс Михаил.

– Что не сходится?

– Про древних.

– Почему? – удивился я.

– Раз они были такими умными, развитыми, зачем понастроили примитивных ловушек? Выглядит так, будто некая подземная цивилизация, которая боится, что её обнаружат люди, живущие снаружи, незаметно заманивает их. Это очень подозрительно. Раз ставят ловушки, хорошего не жди.

– Это для нас ловушки, а для них были транспортные механизмы. Та же горка, чтобы не топать ногами, а сел и покатился.

– Ага, все бы люди из развитых цивилизаций на жопе катались. Это для нас её сделали такой, чтобы мы, как колорадские жуки в банке, не смогли из неё выбраться. Я уже в предвкушении увидеть тех, кто нас ждёт. Но хочу сказать, что верю, будто всему найдётся логическое объяснение земного происхождения этого места.

– А портал?

– Аномалия. Люди внезапно пропадали и раньше.

– Ладно. Тогда нам в следующий портал.

При помощи зелёной точки я определил пустоту в стене и направился к ней. Спустя несколько минут мы снова незаметно миновали её и оказались в небольшой галерее. Выглядела она иначе. Стены выедены углублениями диаметром около метра, без всякой системы и на разную глубину. Я посветил в некоторые из них, предполагая, что это ходы. Но свет каждый раз упирался в тупик.

– Такое ощущение, что тут забавлялись гигантской дрелью, – предположил я.

– Я чуть было не решил, что это морг, а в нишах будут лежать трупы, – произнёс Михаил.

– Профессия наложила на твои размышления определённый отпечаток. – Мне стало смешно от его предположений.

– Не исключено, – согласился Михаил. – Как говорил один мой коллега, у человека два агрегатных состояния: жив и мёртв. В одном он опасен, а в другом безопасен, но почему-то именно безопасное агрегатное состояние человека меня пугает больше. Наверное, это подсознательное неприятие.

– Мёртвого?

– Ну да.

– Я думал, что люди из органов совершенно невосприимчивы к трупам.

– Видимо, я не из тех органов.

В этом гроте лазерное пятно не давало такой объективной информации, постоянно теряясь в нишах. Понять, где отсюда выход, удалось не сразу, пока мы не обошли вдоль стены половину галереи. Выход, кажущийся вблизи тоннелем, сделанным вручную, тоже оказался порталом. Я даже боялся представить, где мы находимся. Мы могли быть в любой точке земного шара, даже подо льдами Антарктиды или ниже дна Марианской впадины, при условии, что тут искусственно поддерживается нормальное атмосферное давление.

Я первым вошёл в него и вышел в светлое помещение. Михаил появился меньше чем через секунду.

– Твою мать, как страшно оказаться одному в таком месте, – искренне произнёс он, оттоптав мне пятки. – Ого, мы что, вышли наружу?

Он тоже увидел свет. Жёлтый, почти оранжевый, похожий на заходящее солнце, он светился далеко впереди, давая надежду, что мы каким-то чудом выбрались на поверхность. Правда, в этом случае я был прав, это не могли быть окрестности Владивостока. Там сейчас день ещё в самом разгаре. Вечерело сейчас где-то в районе западного побережья северной Америки. Не хватало нам ещё выбраться где-нибудь в районе Сиэтла и долго думать, как вернуться домой.

– Хотелось бы верить, что так и есть. Только тусклый свет слегка меня напрягает. Во Владивостоке сейчас день, – произнёс я.

– Мне плевать, где мы окажемся, лишь бы скорее выбраться на свежий воздух. Никогда не думал, что пещеры так угнетающе действуют. Спелеолога из меня точно не получилось бы. Я предпочитаю лазить по горам снаружи.

Мы направились в сторону источника света. Эта пещера была многократно больше всех предыдущих, даже вместе взятых. Я ощущал её габариты подсознательно и видел своими глазами, наблюдая, как за сотни метров от нас упиралось в стену зелёное пятно лазера. Причём лазер упирался только в боковые стороны, впереди он просто терялся.

Пол под ногами становился скользким. Это была грязь. Михаил поскрёб её пальцами и проверил на язык.

– Земля, – произнёс он тоном специалиста по уликам.

– А ведь могло быть что-нибудь другое.

– Гуано летучих мышей?

– И не только. Могли и французы оставить своё гуано.

– Был бы только рад напасть на след людей, – усмехнулся Михаил. – Интересно, куда мы выберемся?

– Только бы это была Земля. – Я сложил ладони вместе, мысленно обращаясь к богу. – У меня развилась временная аллергия на другие планеты.

– Бьюсь об заклад, что мы до сих пор на Земле, на нашем родном Дальнем Востоке, – предложил пари Михаил.

– Откуда такая уверенность?

– Жизненный опыт. Из всех версий самая верная та, в которой мотивы проще других. То есть более приземлённая. Я исхожу из этого.

– Да уж, опыт у нас был разным, я бы сказал, прямо противоположным.

– Будем посмотреть, чей опыт лучше, – посмеялся Михаил. – Готов поспорить на бутылку французского коньяка.

– Я не против, если его купят французы. Они нам будут должны в любом случае, где бы мы их ни нашли.

– Только живыми.

– Да, только живыми.

Грязь под ногами становилась всё глубже, чавкала и липла к босым ногам. Несколько раз я чуть не растянулся, когда ноги внезапно заскользили в разные стороны. В то же время источник света приближался, наполняя пещеру рыжими оттенками света. Лазер перестал помогать, и я выключил его. Фонарик убрал под костюм за ненадобностью. С каждым шагом становилось всё светлее, скоро нам должна была открыться тайна подводных пещер.

– Смотри, здесь растёт трава. – Михаил посветил фонариком в сторону. В его свете стали видны чахлые кустики какой-то растительности. Они были почти белыми и похожими на картофельные ростки, выросшие в темноте погреба.

– Хоть что-то живое, – обрадовался я.

Мы прибавили шагу. Слой земли становился толще, она уже не напоминала глину и всё больше походила на нормальную почву. Ноги не скользили на ней, хотя она всё так же была напитана влагой. Трава становилась гуще с каждым метром, по мере того как своды пещеры наполнялись светом. Я ждал, что вот-вот откроется небесный свод, но он не открывался. Трава стала сплошной, зелёной, даже с цветами. В пещере изменился запах, напоминая влажный лес.

– Интрига накаляется, – пошутил Михаил, так же, как и я, ожидая скорой разгадки.

Однако пещера не спешила открывать нам свои секреты. Мы так увлеклись быстрой ходьбой, что перестали смотреть под ноги. Я споткнулся и упал в ручей. Михаил едва не свалился следом. Протянул руку и помог мне выбраться.

– Откуда тут ручей? – удивился я. Вынул фонарь и осветил им края. Под слоем почвы примерно в тридцать сантиметров темнела обработанная горная порода. Я поводил по её шероховатой поверхности ладонью, чтобы убедиться в том, что глаза меня не обманывают. Это был искусственно прорытый в породе канал.

– Ручей тоже вырыт машинами, – пояснил я Михаилу.

Он осмотрел стены канала и хмыкнул.

– Точно. Гномы?

– Не верю в гномов, орков, эльфов, домовых. Всё больше склоняюсь к иноземному варианту появления этого заповедника. Не могу только сказать уверенно, действующий он или заброшенный.

– На вид заброшка. Я бы на их месте занялся окультуриванием имеющихся площадей, не разводил бы дикие заросли травы, если только они не любители бегать по лугам, заливаясь смехом.

– Я бы сильно испугался, если кто-нибудь начал тут бегать и смеяться, кроме тебя, разумеется.

Мы перепрыгнули ручей и продолжили путь вдоль него, предполагая, что в его русле есть какой-то смысл, который приведёт нас к его рукотворному источнику. Ручей непрерывно петлял, изгибался дугой, иногда был ровным на протяжении сотни шагов. У меня появилось ощущение, что его проектировали по детскому рисунку «калямаля».

Мой внутренний ходометр насчитал от входа, что по этой пещере мы прошли уже не меньше четырёх километров. Свет становился всё ярче, трава гуще, но тайна источника света никак не хотела открываться.

– Можно подумать, что мы ходим по заколдованному кругу, – произнёс Михаил. – Вроде вот-вот, уже подходим, но ничего не меняется. Так бывает у твоих пришельцев?

– Я не встречался с таким. У них всё практично, вряд ли им нужны всякие шутки мистического оттенка.

– Если только они не хотят, чтобы мы увидели то, чего нельзя видеть, – высказал своё предположение Михаил.

– Проще было нас убить и переработать на удобрения.

– Ты прав, мы же не дискутируем с мухами, которые залетели в дом. Бац, и готово.

Мы прошли ещё с полкилометра. Стало ещё светлее, а травы больше. Я решил, что можно пробежаться, чтобы скорее узнать, откуда в эту пещеру попадает свет.

– Я пробегу, – предупредил я Михаила.

– Я не смогу, колено, – ответил он.

– Буду ждать через триста метров.

– Будь осторожнее.

– Буду.

Я побежал. Приятно было чувствовать, как модификации помогают телу. Бежалось легко. Я мог бы, оттолкнувшись, легко подпрыгнуть на пятиметровую высоту, что и сделал. Ах, это чувство полёта. Достигнув апогея прыжка, я с ужасом понял, что был неосмотрителен. Он мог завершиться за обрывом, который я не заметил. Как кошка, извиваясь телом, я помог себе упасть чуть раньше. Свалился прямо в траву, поднялся и подошёл к краю.

Передо мною открылся вид на огромное ступенчатое углубление, похожее на пирамиду майя, вывернутую наизнанку. На самом дне стоял двухсотметровый аппарат, на крыше которого светился подвижный, басовито гудящий шарообразный сгусток плазмы, излучающий свет и тепло.

– Это не гномы, – удивлённо произнёс Михаил, доковыляв до меня.