Kitobni o'qish: «Миры за углом», sahifa 3

Глава 8, в которой Марк суётся, куда не надо

– А кого больше среди Творцов? – вдруг спросил Колян, бросив в воду остатки булки.

Они с Марком прохаживались по берегу пруда и наблюдали за утками, с кряканьем носящимися по водной глади. Погода стояла прекрасная. Кормильцев на берег высыпало, точно пузырьков у болеющего ветрянкой. Или что там у него высыпает? Короче, утки были довольны, кормильцы веселы, а два молодых человека, примкнувших к этому сообществу, расслабленны и рассеянны.

– В каком смысле? – не понял вопроса Марк. – Баб или мужиков?

– Да не, – помотал головой Колян. – Это, конечно, тоже интересно. Но меня больше интересует область деятельности. Ну, там, музыкантов, писателей, или вообще менеджеров.

– Ну ты загнул, – хохотнул собеседник. – Менеджеры слишком занятые люди. Им не до фантазий. Надо баблоиды заколачивать. Впрочем, знавал я одного музыканта, которому повезло зарабатывать большие деньги. Вот только его Мир от этого сильно пострадал. Я заглядывал туда пару раз после того, как он стал для одного всем известного попика писать. Неприятное зрелище.

– Попика? – удивился Колян. – Что, за церковные песнопения так много платят?

– Я имел в виду поп исполнителя, – ухмыльнулся Марк. – Не буду называть имени, но ты его тоже знаешь. Всё-таки не на острове живёшь.

– Так что же случилось с его Миром?

Марк слегка задумался, а потом ответил:

– Никаких разрушений. Никаких революций. Только вот сущности стали какими-то… механическими, что ли. Как будто из них души повынимали. Впрочем, музыкант этого не заметил. Сотворить Мир он смог, но ходить туда ему было не дано.

– Может, это и к лучшему. Меньше забот, – Колян задумчиво пошуршал пустым пакетом из-под булок.

Невдалеке справа раздался какой-то шум. Молодые люди повернули головы в ту сторону и увидели, как безумного вида мужчина со всклокоченной бородкой, в старомодном тёплом пальто и с каким-то громоздким прямоугольником под мышкой разгоняет прохожих от одного из подходов к пруду. Делал он это шумно и воинственно, жестикулируя обеими руками и изредка с грохотом роняя свою ношу.

– Пойдём отсюда, – поморщился Колян.

– Кто это? – Марк с ухмылочкой смотрел на дебошира.

– Василёк. Не поверишь, но мы вместе учились.

– Как? Он выглядит лет на сорок! На второй год часто оставался?

– С учёбой у него всё было нормально. Выше среднего. Почти отличник, – Николай вздохнул. – Только вот ближе к выпускному у Василька начались проблемы с психикой.

Тем временем дебошир освободил себе местечко и принялся устанавливать предмет, который принёс с собой. Это оказался складной мольберт. Изрядно провозившись с конструкцией, он скинул с себя пальто, оставшись в растянутой майке-алкоголичке и трениках с разбухшими коленками. Пальто было просто напичкано инструментарием художника.

– Необычная манера рисования, – хмыкнул Марк, увидев, как странный живописец берёт тюбик с краской и разбрызгивает её по полотну, точно майонез по пельменям. – А это ещё что?

Вокруг мольберта бензиновой радужной плёнкой засияла аура иного Мира.

– Не советую туда ходить, – предупредил Колян. – Очень, очень своеобразное место.

– Не разжигай моё любопытство, иначе я взорвусь!

Марк уверенным шагом направился к живописцу. Его спутник лишь скептически вздохнул и остался на прежнем месте. Обойдя Василька слева, белоголовый скользнул внутрь чужого Мира.

Художник, казалось, не заметил этого, продолжая размазывать краску. Однако примерно через полминуты он бросил кисть прямо на пальто, погрозил кому-то кулаком и шагнул следом. Поверхность ауры покрылась кислотными кляксами и стала медузой расползаться в разные стороны.

Колян сел прямо на траву и, сдерживая хохот, наблюдал, как две смазанные, появившиеся из ниоткуда фигуры с плеском влетели в пруд. Побарахтавшись вдоволь, они наконец расцепились. Марк, отчаянно перебирая ногами, поспешил к берегу. Его оппонент остался на месте и, выкрикивая лихо закрученные, но от того не менее матерные выражения, грозил кулаками вслед.

– Вот ненормальный! – белоголовый под смешки собравшихся зевак прохлюпал мокрыми ботинками к улыбающемуся Коляну.

– А я предупреждал! – Музыкант наклонил голову и иронично поглядел на приятеля. – Ну, что скажешь? Стоило оно того?

– С точки зрения познавательного процесса – вполне, – чуть задумавшись, ответил Марк. – Такого Мира я здесь ещё не видел. Люди-цветы ещё ничего. Они хотя бы не норовят прыгнуть на голову, как те зелёные летающие черепахи.

– Это ты ещё надувных кошек не видел, – со знанием дела заявил Колян. – Я как-то ввалился туда. Хотел попытаться через его Мир разобраться в механизме психических отклонений, – музыкант усмехнулся. – Тоже мне, великий психолог выискался.

– И что? – Марк сел рядом и, обнажив лодыжки, вылил воду из обуви.

– Еле выбрался. После этого я с Васильком стараюсь не пересекаться.

– Слушай, а ведь это мысль, – белоголовый с интересом посмотрел на приятеля. – Может, с кем и пройдёт. Я бы попробовал.

– Ты о чём?

– Воздействовать через Мир на его Творца.

– Знаешь, порой мне кажется, что ты чокнутый, – Колян поднялся с травы. – Пойдём, пока не простыл, с мокрыми-то ногами.

– Кто бы говорил! – Марк вновь натянул свою обувь. – Это ж не я придумал лезть в Мир больного с целью его вылечить.

– Да ты вообще туда сунулся из простого любопытства! – Колян сверкнул слегка раздражённым взглядом и зашагал в сторону выхода из парка.

Глава 9, в которой пьют кефир

Под кефиром подразумевался вовсе не кефир. Цвет, правда, был близок к данному кисломолочному продукту. Не вполне белый. Однако, алкогольного напитка подобной окраски Марк ещё не встречал. Вот чёрная водка попадалась, разные зелёные и красные напитки тоже. А белый цвет словно всегда избегал любителей крепкого. Разве что вспоминался кумыс, но его крепость никогда не была сравнима с пиратским ромом, и «йо-хо-хо» под него не пелось.

– Мой личный рецепт! – похвастался Зеленуха, разливая пойло из старой бутылки толстого стекла с широким горлышком по классическим гранёным стаканам. – Таське не наливаю. Откачивать нечем.

Белоголовый с сомнением поднёс ёмкость к лицу. Принюхался. Вроде, неплохо. Лёгкий оттенок мёда и ещё немного чего-то похожего на запах моря. Пригубил. И тут же закашлялся.

– Крепковато? – участливо глянул на него художник. Марк заставил себя кивнуть. – Ты дыши, дыши. Сейчас полегчает.

– Что там? – наконец смог выговорить белоголовый.

– Ничего особенного. Слёзы единорога, пот южносахалинской гадюки и кровь майского жука, выжатая в ночь солнцестояния, – Зеленуха выдержал театральную паузу, а потом похлопал удивлённого Марка по плечу: – Да не напрягайся, шучу. Мёд есть, а остальное не скажу. Секрет фирмы. И, пожалуй, лучше тебе этого не знать. Да ты не стесняйся, пей.

Марк отхлебнул ещё немного. Второй глоток уже не так обжигал. Более того, провалившись в желудок, он будто бы охладил внутренности. Не заморозил, а именно охладил, точно прохладный бриз с реки во время знойного дня.

– Хм… неплохая штука, – констатировал Марк.

– Фирма веников не вяжет, – ухмыльнулся художник.

– Продолжения не надо, – остановил его белоголовый.

– Так что же происходит в нашем горячо любимом городе? – Зеленуха осушил свой стакан и, не дожидаясь собеседника, плеснул себе ещё.

– Что-то страшное! – подала голос из-под кровати Тая.

– Ты что там делаешь? – обратился к ней художник.

Раскрасневшаяся девушка появилась над ложем со счастливой улыбкой и зажатой в руке бумажкой.

– Вот, нашла, – она продемонстрировала картинку с изображением своего магазинчика. – И когда это ты успел побывать там?

Зеленуха пожал плечами. Он вообще не помнил, чтобы рисовал что-то подобное. Впрочем, и во всём остальном он не всегда был уверен. Кроме того, что он и завтра продолжит рисовать и готовить свой чудо-кефир.

Марк тем временем расправился с первым стаканом и, немного посмаковав, уставившись в грязный потолок, потянулся к бутыли.

– Уверен? – с сомнением глянул на него художник. – Сможешь потом поделиться секретом фокуса с кроватью? Язык не завяжется?

– Наливай давай, – буркнул белоголовый.

Зеленуха вновь пожал плечами и наполнил ёмкость. Поболтав чуть вязкую жидкость, Марк в три глотка осушил стакан и пристально посмотрел собутыльнику в глаза.

– Не хотел я с вами делиться подобным, но уж больно твоё пойло способствует откровениям.

– Есть такое дело, – улыбка у художника получилась не менее забавной, чем игры бровями.

– Можете считать меня психом, но вот что я вам скажу. Весь ваш город и его окрестности – плод одного моего друга.

– Плод воображения? – ухмыльнулся Зеленуха.

– Отчасти, – Марк кивнул, – но не только одного воображения. Мы не знаем механизма создания Миров. Мало того, что лишь немногие могут их создавать. Заходить в них умеют вообще лишь единицы.

– А мы здесь, значит, всего лишь призраки? – художник рассмеялся. – Ну хоть кефир мой реален?

– Всё не так просто. Вы вполне реальны. Вы даже можете навредить своему Творцу, или любому другому пришедшему к вам, если он это по какой-то причине допустит. А уж кефир твой, Зеленуха, и вовсе выше всяких похвал.

Хозяин довольно осклабился, а Тая тихонько спросила:

– А что же всё-таки происходит в городе?

– Да погоди ты! – перебил её художник. – Тут откровения прут, а ты со своими революциями! Так ты, Марк, значит, тоже из этих самых Творцов?

– Да хреновый из меня Творец, – вздохнул белоголовый. – Вот ваш Колян был молодец.

– Творец-молодец! – хохотнул Зеленуха. – А почему был?

– Погиб. Глупый несчастный случай.

– Не поняла, – нахмурила бровки Тая. – Что, боги смертны?

– Да какие они, нафиг, боги! – воскликнул художник.

– Наш любитель кефира прав, – повернулся к девушке Марк, – мы вовсе не боги. Мы просто люди. И умение творить не делает нас бессмертными.

– Допустим, всё так, как ты говоришь, – Зеленуха отставил стакан на заляпанный стол. – И чем нам это грозит? Ну, случилась эта нелепость с нашим… хм… создателем. Ну и что?

– Я бывал лишь в одном Мире, создатель которого умер. И еле успел унести оттуда ноги. Он разрушился буквально за каких-нибудь полчаса. Мгновенный апокалипсис.

– Окопались? – не понял художник. – Кто?

– Апокалипсис – конец мира, – пояснила Тая.

– А-а… Ну, тогда нам не о чем волноваться, – махнул рукой Зеленуха.

– Как так? – удивилась девушка.

– Вы ко мне приехали почти час назад. И ещё до этого сколько-то колесили по городу. Так что ваш акопали… конец мира как минимум откладывается, – художник торжествующе поглядел на присутствующих. – Авось, до пятницы протянет, а там выходные.

– Оригинальная жизненная позиция, – усмехнулся Марк. – Видимо, ваш Мир достаточно стабилен. Однако, все эти бесчинства на улицах и в домах – именно следствие смерти Коляна.

Художник вновь разлил кефир по стаканам, сделал глоток и с яростной искринкой во взгляде гаркнул в лицо собеседника:

– А ты что ж к нам припёрся? Знал ведь, что всё теперь будет плохо, так зачем влез? Ведь не просто так?

– Я бы и сам хотел это знать, – Марк откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

Глава 10, в которой Марк отправляется в чужой Мир

День выдался мрачный, мокрый. Словом, отвратительный. Низкие свинцовые тучи норовили расплющить ползущих по земле людишек. Размазать по грязному асфальту, а потом смешать останки с мутной водой, моросящей из этих зловещих туч, и смыть в канализацию.

Марк шёл мимо рядов старых пятиэтажек в скверном настроении. Вчера они в хлам разругались с Коляном. Причина была всё та же – отношение к Мирам.

Марк, загоревшийся идеей воздействовать на Творца через его Мир, на два месяца уезжал в клинику для душевнобольных под Калугой. Там уже шесть лет проходил лечение безумный поэт Синекуров, признанный недееспособным после судебного процесса.

Чтобы не было проблем с охраной, путешественник предпочёл действовать ночью. Проведя дневную разведку, он заметил подходящее место, где можно незаметно перебираться через забор, и где было недалеко до края ауры исследуемого Мира. Аура была мощная и выдавалась далеко за пределы здания клиники. Только цвет её был слишком тёмным. Но Марк не обратил на это особого внимания и счёл подготовку завершённой.

Первое же посещение Мира Синекурова чуть не стало последним. Марк ворвался туда с обычной своей бесшабашностью. А за тёмной границей его ждали сумрак вечной ночи, город с невысокими двух- и трёхэтажными домами, освещённый лишь неверным светом газовых фонарей, старинное здание ратуши, украшенное фигурами горгулий, и что-то ещё, норовящее выскочить из-за угла и впиться зубами в тёплую плоть.

Не успел турист пройти и пяти домов по мощёной чёрным гладким булыжником улице, как из дворов по обе стороны выскочили десятки четвероногих теней и с рыком бросились на него. Это было настолько стремительно, что Марк не придумал ничего лучшего, кроме поспешного бегства в реальный мир, создав прямо перед собой выход. Самым неожиданным оказалось то, что двое зверей непонятным образом вырвались следом и, прежде чем раствориться в воздухе, успели погонять беглеца по ночному скверу около клиники.

Единственным положительным моментом было то, что в свете электрических фонарей Марк смог их рассмотреть. Собаки. Не то, чтобы это сразу принесло облегчение. Псы были огромные, зубастые и красноглазые. И, кажется, слюнявые. Но хотя бы вполне понятные.

Был, впрочем, и второй положительный момент. Спал Марк, вернувшись с непредвиденной вечерней пробежки, сном праведника. Что было странно после столь угрожающего и внезапного нападения. Не побеспокоили даже местные алкаши, оравшие под окнами гостиницы до самого утра.

К следующим посещениям готического городка Марк подошёл более серьёзно. Даже творчески. Накупил дешёвого и аппетитно воняющего собачьего корма, каких-то пищащих игрушек, а ещё по какому-то внутреннему порыву два баллончика с краской – зелёной и жёлтой.

Но целая неделя попыток хоть как-то повлиять на город не увенчалась успехом. Две-три собаки отделялись от основной стаи и сжирали всё угощение, в то время, как остальные продолжали преследование. Игрушки были подозрительно быстро растерзаны. Разрисованные стены на следующий день оказывались такими же мрачными, как и раньше.

В дальнейшем Марк предпочёл действовать скрытно, используя свои неординарные способности. При первых признаках опасности он либо переносил собак на несколько метров вбок, дезориентируя противника, либо сам переносился в спокойное место.

Самым логичным через некоторое время показалось путешествие по крышам. Тут, однако, оказалось, что собаки – не единственные охранники города. Из-за труб внезапно повылезали гигантские чёрные кошки. Они норовили вцепиться когтями в ноги, шипели и выгибали спины. Да ещё вороны, пикируя сверху, пытались сбросить туриста вниз. Марк выкладывался полностью, стараясь избежать падения.

Целый месяц упражнений в высотной акробатике дал о себе знать. Путешественник вплотную приблизился к площади перед зданием ратуши. Только вот стоило ему попытаться подобраться ближе к главному строению города, как снова возникли проблемы. Новые персонажи вышли на сцену и чуть было не отбили желание продолжать.

Это были горгульи, слетевшие с ратуши на перехват интервента. И самым опасным в них были вовсе не зубы и когти. Эти твари каким-то непонятным образом блокировали способности Марка к трансформации пространства. Когда он попытался переместиться с крыши крайнего дома к фонтану на площади, заметил парочку уродливых силуэтов, зависших в воздухе между ним и намеченной целью. И вместо того, чтобы оказаться там, где запланировал, путешественник камнем полетел вниз. Упал он, к счастью, не на мостовую, а прямо в бочку с водой, удачно стоявшую под водосточной трубой. Бочка зашаталась и, опрокинувшись на бок, покатилась по улице. Сначала медленно, а затем почему-то ускоряясь, хотя Марк в своих путешествиях не замечал какого-либо уклона улицы.

В космонавты турист никогда не готовился, на центрифугах не тренировался. Поэтому к концу неожиданной поездки его изрядно мутило. И когда бочка разлетелась в щепки, приложившись о стену дома, Марк в полубессознательном состоянии сотворил выход и выполз на клумбу рядом с клиникой.

Внезапно он услышал рядом с собой поскуливание. Собрав глаза в кучку, Марк обнаружил в паре шагов от себя чудовище из готического Мира. Пёс стоял, потряхивая головой и растерянно оглядываясь. Видимо, ему досталось от накатившей бочки. Белоголовый сначала хотел убежать, но что-то заставило его остаться. Может, жалость? Всё-таки это было вовсе не чудище, а обычная собака, которая могла вот-вот исчезнуть, растворившись в мире, где ей нельзя находиться. Смерть ли это была, или сущность вновь оказалась бы после этого в своём Мире, путешественник не имел ни малейшего понятия. Но просто бросить собаку он не смог.

– Вали домой, – Марк мановением руки вновь создал проход в негостеприимный город и, ошалев от собственной наглости, шлёпнул пса по толстому заду. Существо пару раз вильнуло хвостом и, радостно высунув язык, нырнуло в пузырь.

Несколько дней белоголовый залечивал ободранные о края бочки руки и ноги. А также анализировал случившееся. Риск повышался, но всё-таки отчаянный путешественник решил не сдаваться.

А в следующее посещение оказалось, что пёс не забыл своего неожиданного спасителя. И когда с десяток собак появились из подворотни, устремившись к туристу, они не напали. Лишь остановились недалеко от него, словно чего-то ожидая.

Марк хотел было по привычке перенести их куда-нибудь в сторону, от греха подальше. Но тут от стаи отделился один пёс и, вяло виляя хвостом, спокойно двинулся к нему.

– А вот вкусненького я сегодня не захватил, – как бы извиняясь, пробормотал путешественник.

Пёс, тем временем, подошёл почти вплотную и уставился Марку в глаза, высунув розовый язык.

– Ну, и что будем делать?

В ответ лишь заинтересованный наклон головы. Путешественник осторожно протянул руку. Пёс тихо зарычал. Краем глаза Марк заметил, что остальные собаки стали расходиться широким кольцом, окружая его.

– Жулики, – пробурчал белоголовый.

Пёс снова наклонил голову.

– Ну, так чего ж вы от меня хотите?

Испытав неожиданный азарт, путешественник опустился на четвереньки и звонко гавкнул. Пёс чуть отступил, а другие собаки всё-таки залаяли в ответ, но как-то неуверенно.

– Тузиком будешь? – спросил Марк, поймав взгляд опешившего зверя. – Ту-зик… Тузик, лежать!

Пёс тут же брыкнулся на спину и подставил брюхо. Ошалевший белоголовый принялся чесать мягкий животик грозного создания. Видимо, он увлёкся, потому как слишком поздно услышал хлопанье тяжёлых крыльев. А в следующий миг его вышвырнуло в реальный мир.

Марк хотел было тут же вернуться обратно. Но Мир, такой близкий, почему-то оказался наглухо запечатан. Несолоно хлебавши путешественник вернулся в гостиницу. Хорошенько выспался, два десятка пакетов собачьего корма.

Однако следующей ночью путь оказался снова закрыт. И в две последующие ночи тоже.

Марк пришёл к выводу, что Мир закрыли горгульи. Как им это удалось? Почему они просто не напали, а всего лишь выкинули его прочь? Но сдаваться исследователь не собирался. То, что удалось наладить контакт с собаками, окрыляло.

Поразмыслив, Марк решил рассказать о своих достижениях Коляну и, чем чёрт не шутит, попросить его о помощи. Может, вместе бы они и придумали, как пробиться в запертый Мир.

Белоголовый вернулся в свой город. Когда же он добрался до своего приятеля, Колян пребывал в отвратительном настроении. Музыкант не только не желал ничего слушать о путешествиях по чужим Мирам, но и обвинил Марка чуть ли не во всех смертных грехах. И, разумеется, Колян ни за что не хотел помогать вторгаться в чужое творение.

Сегодня Марк собирался ехать обратно. Но перед этим хотел ещё раз попытаться переубедить приятеля. Несмотря на собственное дурное настроение.

Однако Коляна дома не оказалось.

Глава 11, где появляется ля бемоль

Уже стемнело, когда Марк оставил находящуюся в прострации Таю и совершенно удовлетворённого тем, что конец света откладывается, Зеленуху.

Выйдя из жилища художника, путешественник вдохнул свежий вечерний воздух. Хотя нет, не вполне свежий. Со стороны города тянуло гарью. Не сильно. Запах лишь слегка щекотал ноздри и навевал мысли о палёной курице. В животе намекающе буркнуло. Тем более, что кроме своего пойла деятель местной культуры ничего гостям так и не предложил.

Неярко светила половинка растущей луны. Необычный кефир оставил в голове странное чувство смешения цветов и лёгкое жужжание в ушах. Или это сверчки стрекотали?

Марк потряс головой. Жужжание не исчезало. Точнее, оно на какое-то короткое время пропадало, но потом снова возобновлялось. Этот звук навевал какие-то смутные воспоминания из далёкого детства, связанные почему-то с чтением книг ночью под одеялом. Так что это были определённо не сверчки, не цикады и не кузнечики.

Приложив определённые усилия и сосредоточившись, белоголовый попытался понять, откуда исходит звук. Справа от входа в обитель художника, где-то в полусотне шагов, слегка колыхались на лёгком ветру заросли полевых трав. Это были настоящие джунгли. Высота стеблей кое-где превышала немаленький рост Марка. Жужжание доносилось именно оттуда.

Заинтригованный путешественник тихо двинулся к зарослям. Теперь в коротких перерывах между жужжанием слышались ещё какое-то невнятное бормотание. Когда до травяных джунглей оставалось пара метров, там, в глубине, что-то шлёпнулось.

– Денатурат мне в глаз! – уловил Марк. – Куда ж ты падаешь?! Взял, называется, фонарик! А фонарик чтобы искать фонарик не взял!

Улыбнувшись, путешественник стал двигаться на голос, который всё не унимался.

– Понавтыкивали тут… А если пожар? А если кто заблудится? Кому теперь жаловаться?

Углубившись в заросли ровно на тридцать шагов, Марк увидел стоящую на четвереньках фигуру в чёрном свитере, чёрных ботинках, чёрных брюках, чёрной вязаной шапочке.

– Добрый вечер! – радостно гаркнул белоголовый.

Фигура замерла. Повисла неловкая пауза. Впрочем, неловкой она была только для застигнутого врасплох человека, который оставался в той же позе, не шевелясь и, кажется, даже не дыша. Марк же решил обойти его слева, чтобы получше рассмотреть.

К глубочайшему удивлению путешественника, лицо и руки любителя ползать в траве оказались тоже чёрными. Лишь глаза сверкнули белками, когда он скосил их на обходившего его белоголового дылду.

– Бог в помощь! – так же радостно и громко продолжил Марк. – Может, надо чего? Всегда готов услужить африканскому гостю!

– Белый, – пробормотал чёрный человек и повернул-таки голову в сторону говорившего. – Ты здесь один?

– Это зависит от того, как широко понимать слово «здесь».

– Не мудри. Ещё кто-нибудь рядом есть?

– Некоторое время назад я был уверен, что никого.

Чёрный человек со вздохом поднялся. Он оказался на две головы ниже, да ещё настороженно вжимал голову в плечи.

– Фонарик потерял, – пожаловался негр. – А в эти тёмные времена тяжело без фонарика.

Марк повертел головой и, нагнувшись, поднял маленький чёрный динамо-фонарик.

– Так вот кто жужжал, – путешественник протянул находку хозяину.

Африканец недоверчиво и осторожно потянулся за осветительным прибором. Выхватил и тут же отскочил на пару шагов. Марк успел заметить, что на руках его были перчатки. Разумеется, чёрные. Зажужжало. Луч света ослепил путешественника, заставив заслониться рукой.

– Ты, белый, вроде нормальный мужик, – чуть помолчав, проговорил негр, опуская фонарь. – Тот, другой, совсем не такой.

– Какой другой?– удивился Марк.

– Тот, что пришёл перед тобой.

– Куда пришёл?

– Сюда. Снаружи, – негр чихнул и обтёр нос рукавом. Нос заметно посветлел. – Я вас сразу чую. Только мне никто не верит.

– А как выглядит тот, другой?

– Чёрный, – буркнул ложный африканец.

– Я думал, здесь ты чёрный, – хмыкнул Марк.

– Это маскировка. Дело серьёзное. Нельзя, чтобы меня видели. И ты забудь.

– Не вопрос, – путешественник примирительно развёл руками. Лженегр отшатнулся. – Но, может, нам было бы лучше работать вместе?

– Я подумаю.

– Подумай, подумай. С твоим Миром беда. Но, возможно, я смогу хоть как-то помочь.

– Не ходи за мной. Я сам тебя найду, – чёрный человек повернулся, чтобы уйти.

– Погоди, – Марк схватил его за рукав.

Лженегр зашипел, задёргался, освобождаясь. Путешественник отпустил его и отошёл, подняв руки. Снова зажужжал фонарик и свет ударил Марка по глазам.

– Больше так не делай! – прошипел чёрный человек. – Уважай моё личное пространство!

– Ладно, ладно! Убери фонарь! Пожалуйста.

Свет пропал. Лженегр, готовый сорваться с места, вопросительно глядел на Марка.

– Где тот, второй? – спросил белоголовый, опуская руки.

– Не знаю. Я один, а вас двое. Что мне, разорваться?

– Потому нам и надо работать сообща. Как тебя зовут? Я – Марк.

– Не тяни ко мне свои руки. Не люблю, – пробурчал чёрный человек, отшагнув в заросли травы. – Я пока ещё не решил, можно ли тебе верить. Марк.

С этими словами он исчез в травяных джунглях. Путешественник ещё какое-то время постоял. А потом развернулся и направился к жилищу художника.

– Ля бемоль. Надо же, – бормотал он на ходу и пожимал плечами. – Откуда здесь ля бемоль?