Kitobni o'qish: «Хранительница его сокровищ», sahifa 2

5. Лизавету просят о помощи

Следом за Аттилией Лизавета по мраморной лестнице спустилась на первый этаж здания. Там девочка открыла какую-то дверь, прокричала внутрь «госпожа пришла!», затем распахнула её широко и пригласила Лизавету войти.

Комната была похожа на кабинет. Вдоль стен – шкафы с книгами, свитками и какими-то приборами, кристаллами, фигурками. Чаши, кувшины. Что-то ещё, чему Лизавета – музейный работник! – и названия-то не знала.

У окна стол и два мягких кресла. Из одного навстречу ей поднялся, очевидно, хозяин кабинета.

– Приветствую вас, госпожа Элизабетта, – обладатель бархатного голоса из ночного кошмара, он забавно выговаривал это второе «э». – Меня зовут Астальдо.

Он был не слишком высок – Лизавета совсем немного подняла голову, чтобы рассмотреть его. Лет тридцати пяти, по привычным ей меркам. Изящен и рыжеволос. Тёмные глаза смотрели внимательно, и как-то неуютно стало Лизавете под этим взглядом.

– Просто Астальдо и всё? – нахмурилась она. – Это нормально и вежливо?

– Я маг Ордена Сияния, поэтому моё родовое имя не имеет никакого значения, – ответил он с улыбкой. – Вы можете обращаться ко мне – господин Астальдо, это будет вежливо. Располагайтесь, разделим трапезу, и я отвечу на ваши вопросы.

Он сел только после того, как она угнездилась на скользкой жаккардовой обивке кресла. Налил ей в стеклянный стакан прозрачной жидкости из кувшина. Она взяла и нерешительно понюхала. Запаха не было.

– Это просто вода, госпожа Элизабетта, – он налил себе в такой же стакан. – У нас здесь нет разносолов, но я не знаю, к какой пище вы привыкли, и осмелился предложить вам разное.

Было страшновато, но очень хотелось пить. Она выпила всю воду, и тут же он налил ей ещё. На вкус вода была много лучше той, которой здесь чистили зубы.

Видимо, он как-то подал какой-то знак. Дверь отворилась, двое в тех самых подпоясанных хламидах внесли подносы с тарелками и принялись их расставлять. Сыры – разные, какие-то копчёности – три или четыре вида, овощи варёные, овощи свежие, хлеб тонкими ломтиками – белый и чёрный. Им обоим поставили по стеклянной тарелке, каждому подали нож и забавную двузубую вилку с ажурным чеканным узором. Приборы были очень похожи на серебряные.

В одной мисочке лежали оливки, в другой – что-то, похожее на сливочное масло. В блюде побольше – нарезанный пирог с какой-то начинкой.

В желудке у Лизаветы громко заурчало. Маг Ордена Сияния Астальдо вежливо сделал вид, что не заметил ничего.

– Прошу вас, приступайте. Это обычная хорошая еда. Вы провели без сознания три дня, вам необходимо поесть, хотя бы немного.

– Три… дня? – так вот почему она так хорошо выспалась!

Это как её дома-то потеряли!

– Да, госпожа Элизабетта, три дня. Переход дался вам непросто. Давайте так – вы будете есть, я буду рассказывать, – он словно гипнотизировал взглядом, Лизавета послушно взялась за вилку и нож.

Кусочек мяса оказался как будто от варёного со специями языка, мягкий и нежный. Оливки с рыбной начинкой всё равно что сами просились в рот. Сыр поражал разнообразием вкусов, а пирог испекли с мясом, мягким творожным сыром и травами.

Тем временем Астальдо рассказывал, и Лизавете совсем не нравилось то, что она слышала.

– Вы находитесь на территории Великого Герцогства Фаро, которым правит герцог Гульэльмо Фаро, да продлит его дни Великое Солнце. Город тоже называется Фаро, это столица. Великому Герцогу подвластны все острова здешнего моря и большая территория на суше. Непосредственно же вашу особу имеет честь принимать Орден Сияния, один из трёх имеющихся в нашей Церкви орденов. Два других – Орден Луча и Орден Света – тоже имеют свои резиденции в Фаро.

Здесь распоряжается епископ Амброджо, он – один из высших чинов Ордена Сияния. Как и я, но я маг на службе Ордена, а маги не приносят церковных обетов.

Да, в нашей жизни очень большую роль играет магия, я так понимаю, что в вашем мире магии нет. Ничего страшного, госпожа Элизабетта, вы привыкнете.

– К чему именно я должна привыкнуть? – холодно поинтересовалась Лизавета.

– К магии в повседневности. Но об этом чуть после. Мы призвали вас сюда потому, что нам нужна ваша помощь.

Это было более чем странно.

– Как это – вам нужна моя помощь? Какое отношение я имею к вам и вашим… магам?

Читать про такое в книжках забавно, а вляпаться самой – как-то не очень. Но нужны детали, конечно же.

– Давным-давно, – торжественно начал Астальдо, – когда божественное Солнце навсегда поднималось в небеса и оставляло своих детей на Земле, был задуман и воплощён артефакт, сокрывший в себе великое могущество. Тот, кто владел этим артефактом, мог возглавить все расселившиеся по тверди земной народы и победоносно завершить великую битву с Первозданной Тьмой. Однако Великий Скипетр был разделён на три части, и все они оказались скрыты от людей, ибо не должна такая сила и мощь оказаться не в тех дурных руках.

Прошли века, и однажды благочестивой праведнице Марте было явлено видение, после которого она изрекла пророчество: собрать все три части Великого жезла сможет только тот, кто родился за пределами нашего мира. От другого сокровище скроется, и невозможно будет различить его среди пыли повседневности. И найдет чужестранец Великий Скипетр, и вручит его достойному, и будет после того на землях Герцогства Фаро мир и порядок.

Увы, несмотря на многие попытки, Великий Скипетр не найден до сих пор. Многие пытались найти его, но не зная о пророчестве, не преуспели. Дальше всего в поисках продвинулся именно Орден Сияния, который я сейчас представляю перед вами, госпожа Элизабетта. Дело в том, что праведница Марта уединённо жила в одной из обителей Ордена, и о её пророчестве неизвестно за орденскими стенами. Поэтому все ищут не там и не так, и конечно же, ничего не находят. Поиски Скипетра уже превратились в красивую легенду, или же присловье – о том, чего не достичь никогда. Когда говорят о чём-то невероятном, то нередко прибавляют – это случится, когда найдётся Великий Скипетр.

Служители же Ордена Сияния хранят Большую Книгу, в которой издавна описан ритуал поиска подходящих героев во внешних мирах. Давным-давно по всей обитаемой Вселенной были рассыпаны маяки, чувствительные к особенностям поиска. Они находят подходящих героев и приводят их к нам. Скажите, вы не встречали в своём мире никакого странного предмета?

Лизавета расхохоталась так, что схватилась за край стола, чтобы не свалиться.

– Знаете, сколько странных предметов меня обычно окружает?

Угу, напугал ежа голой задницей. То есть рассказал фондовику про странные предметы.

– Наш должен выглядеть странным даже в сравнении с другими.

Лизавета задумалась… а ведь и правда, она пыталась отчистить ту круглую хрень от грязи, а она нагрелась и зашевелилась.

– Такая маленькая и круглая металлическая штука?

– Наверное. Когда вы появились перед нами во время обряда, у вас было что-то в руках. Но потом эта вещь рассыпалась в прах. Так обычно и бывает. Задача маяка – привести кандидата к нам, и только. Он выбрал вас и привёл.

– Ну так он ошибся. Пусть уводит обратно. А если он рассыпался, то у вас же найдётся другой, правда? – нахмурилась Лизавета.

– Нет, госпожа Элизабетта. Маяки не ошибаются. Более того, вашу кровь проверили на пригодность, и она полностью подошла. Вы – тот человек, при помощи которого мы обретём могущество и славу.

– Да бред это всё, – продолжала упорствовать Лизавета. – Я – не герой, ясно вам? Я самая обыкновенная. Даже не ролевик ни разу, чтобы играть в эту вашу магию и прочие артефакты. И в квесты не хожу, и в компьютер не играю.

– А вот теперь я не понимаю, о чём вы, – улыбнулся Астальдо. – Я не знаю, что такое… эх, я даже слов этих уловить и произнести не могу. Вероятно, их просто нет в нашем языке.

– Кстати! Почему я понимаю вас и могу с вами объясниться? – ну да, так-то попаданкам положено сначала тупить, ничего не понимать и учить местный язык.

– Потому что во время обряда призыва кандидат проходит первичную подготовку. Вам предстоит странствовать по нашему миру, вы должны понимать, о чём говорят и что происходит вокруг.

– Кто же выдумал этот чудесный обряд? – иронически спросила Лизавета.

– Служители Великого Солнца и орденские маги. Это знание было по крупицам даровано нам в течение нескольких сотен лет, и наши предшественники тщательно записали всё в Большую Книгу.

– Нет, простите, я не могу поверить вам. Не обижайтесь, но вся ваша история выглядит каким-то неудачным розыгрышем.

– Дайте руку, – он с улыбкой протянул ей свою. – И думайте о хорошем.

Лизавета хмуро глянула на него и протянула ему правую ладонь, он накрыл её своей. Она только начала думать о Насте и их последнем разговоре по телефону, как на её ладони появился цветок. Это была фиалка, фиолетового цвета с белой каёмкой и жёлтой серединкой. Такая росла у неё и дома, и на работе.

– Что это? – не поняла Лизавета.

– Вы надумали, а я воплотил. У нас не растёт таких цветов.

Ну да, разговор был как раз о цветах, Лизавета рассказывала дочери, что у неё сейчас цветёт. Слёзы всё равно что сами покатились по щекам. Кто там цветы-то поливает?

– А что случилось со мной дома? Я умерла?

– Я не знаю об этом ничего, – пожал он плечами. – Вы – первый человек из другого мира, которого я вижу перед собой так близко, хоть и сам вас оттуда призвал. Великое Солнце привело вас к нам, значит – всё правильно.

– А вот скажите, как вам вообще пришла в голову мысль кого-то призывать? Неужели не хватает соображения понять, что у человека свои дела и заботы, никак с вашими не связанные? Можно было бы хотя бы разрешения спросить так-то? И вдруг нашелся бы кто-то, кто больше подходит для этого вашего поиска?

Астальдо смотрел на неё и молчал. Вот, то-то же!

– Понимаете, нам слишком нужна ваша помощь. Обряд поиска и призыва нельзя производить часто, и скорее всего, другой возможности мне в жизни просто уже не выпадет. А вы сделаете великое дело!

Лизавете не хотелось великих дел, ей хотелось домой.

– Ладно, вы призвали, вы и вернёте. Что там вам надо?

– Найти все три части Скипетра.

– Где искать, вы знаете?

– Приблизительно. Мы вместе с вами почитаем записи о прежнем поиске. И посмотрим карту.

– Из чего они и какого размера?

– Известен только общий вид собранного предмета.

То есть – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Быстро. Вчера. Как-то до смешного это всё напоминало родную музейную работу. Что уж, искать потерянные предметы с такими вводными Лизавета и вправду умела. Через день да каждый день случалось. И чаще находила, чем нет. Другое дело, что объектом поиска были всё же как-то учтённые и каталогизированные предметы, и территория поиска тоже была ограничена родными филиалами и хранилищами. Но музейные предметы отличались изысканной изобретательностью и нередко отлично прятались на самых видных местах.

– Я нахожу эту вашу великую хрень, а вы возвращаете меня домой. Договорились?

– Приложу все усилия, – кивнул Астальдо, попытавшись скрыть улыбку.

6. Лизавета печалится, обследуется и размышляет

В прочитанных за последний год книгах попаданки были девицами молодыми и активными, и прямо с порога принимались зубами и когтями добывать себе в новом мире место под солнцем. Ну, или наоборот – старыми мудрыми бабками в молодом теле. Лизавета же не ощущала себя ни молодой и активной, ни пожившей и мудрой. В сопровождении Аттилии она вернулась в отведённую ей комнату, села на лавку, дождалась, пока девчонка выйдет, и заплакала.

И в слезах этих было всё – тоска по семье, дому, и даже по городу и своему музею. Просто потому, что ничего этого у неё сейчас нет. И не факт, что когда-то снова будет, хоть этот хрен в мантии и согласился, что приложит усилия куда-то там. И ещё – злость на себя, за то, что вляпалась во всё это, и за то, что согласилась участвовать в какой-то неведомой фигне. И от общих непоняток – как жить-то теперь?

Дома её организм функционировал только на изрядном количестве серьёзных неврологических препаратов – семейные проблемы с сосудами настигли Лизавету довольно рано. Ладно, с глазами ничего не понятно, сейчас она, конечно, видит, а вдруг на самом деле всё не так или завтра эта лафа кончится? Кроме того, есть ещё и ноги. В кроссовках, слава всем высшим силам, какие есть, лежат её ортопедические стельки. Но она уже год спит в специальной шине для стопы, чтобы выправить большой палец, а теперь что?

Лизаветины волосы, кроме того, что тонкие, были ещё и абсолютно седыми. Если бы не хорошая краска – то ходить бы ей старой облезлой развалиной. А теперь и придётся – в последний раз она красила волосы почти месяц назад, собиралась сделать это в четверг, ко дню рождения. Кстати, а какой сегодня день? Всё случилось во вторник, прошло три дня… Так день рождения, выходит, сегодня? Или она его проспала?

Лизавета заревела с удвоенной силой. Её уже не смущало ничего, и ей было не важно, слышит её кто-нибудь или же нет.

Не хотела она, значит, праздновать. Вот и получила.

В дверь постучались. Требовательно постучались.

– Госпожа Элизабетта, откройте!

Лизавета вытерла нос рукой и пошла открывать. На пороге стояла девчонка Аттилия, с ней неизвестная молодая особа в таком же чёрном платье и закрывающем волосы белом чепце.

– Здравствуйте, госпожа Элизабетта. Меня зовут Агнесса, я целитель, – сказала незнакомка без каких-либо эмоций. – Вы позволите войти? Нам с вами нужно побеседовать.

– Проходите, – посторонилась Лизавета, шмыгая носом.

Местный врач, значит. О как. Интересно, какого профиля?

– Аттилия, принеси госпоже Элизабетте носовых платков, – зыркнула особа на девчонку.

Ту как ветром сдуло.

– Спасибо, – пробормотала Лизавета. – Присаживайтесь.

– Это вам придётся сесть на лавку, я должна осмотреть вас.

– И доложить, будет ли с меня какой-то толк? – усмехнулась Лизавета. – Ну так я вам сразу скажу – не будет, так и докладывайте.

– Позвольте мне судить об этом самой, – отрезала особа.

Она была похожа на белую крыску, таких держала приятельница Машенька. Остренький носик, меленькие черты лица, черные глазки-бусинки, и такое ощущение, что сейчас начнёт шевелить невидимыми усами.

Появилась Аттилия со стопкой платочков, с поклоном подала Лизавете один. Из тонкого полотна, с вышивкой – цветочки какие-то – и с полоской кружева по краю.

Кружево, надо сказать, было плетёным. Иглой ли, на коклюшках – Лизавета не поняла. Но не машинным, это точно.

– И в это, простите, сморкаться? – не удержалась она.

– А что вам мешает? – удивилась врачица. – Хороший платок, новый, их дюжинами заказывают.

Дюжинами, значит. Лизавета осторожно промокнула глаза и нос. Стало чуть полегче.

– Расскажите, госпожа Элизабетта, чем вы болеете. Точнее, что вы об этом знаете.

– Всё знаю, – пожала плечами Лизавета. – Мигрень, гипотония, близорукость, дальнозоркость, остеоартроз, плоскостопие, новообразования в некоторых внутренних органах. Предположительно доброкачественные.

Так-то она на гинекологическое узи почти год не ходила, может там уже вообще зоопарк и живого места нет?

– Сядьте спокойно, пожалуйста, закройте глаза. Руки на колени. Не сжимайте кулаки, расслабьтесь, – Крыска говорила спокойно и безэмоционально. – Сколько вам лет?

– Сорок пять, – ответила Лизавета. – Уже. Наверное. Какой сегодня день? Кстати, я не знаю, как вы их считаете.

– От восхода до нового восхода, а как ещё? – пожала плечами Крыска. – Не знаю тех слов, которые вы мне сейчас сказали, но вижу, что вы сильно страдаете от головных болей, которые возникают из-за сжатия сосудов.

– Верно, – кивнула Лизавета.

– Это можно если не вылечить, то серьёзно уменьшить. Далее. У вас на теле есть шрамы. Такое ощущение, что ваше тело вскрывали.

– Это не ощущение, так и есть. Кесарево и две полостных операции.

– Вам придётся объяснить, я не понимаю.

– Мне были противопоказаны естественные роды, из-за высокой близорукости и опасности отслойки сетчатки, если вы понимаете, о чём я. Я плохо вижу с детства, это наследственное. То есть сейчас почему-то хорошо. Но вообще не так.

– Недостатки вашего зрения я поправила, это несложно. Но вы хотите сказать, что вас… разрезали, чтобы извлечь ребёнка? И потом зашили? Там, где вы живетё, это практикуется?

– Обычное дело, – пожала плечами Лизавета.

– А ещё? – теперь Крыска смотрела заинтересованно.

– Ещё удаляли аппендицит. Ерунду внутри брюшной полости, которая ни за чем не нужна и воспалилась. Но это давно, ещё в детстве. А три года назад удаляли миомы. Говорят, с тех пор новые выросли.

– Что такое миомы?

– Новообразования. На бородавки похожи. Только внутри. Растут, всё рядом давят, сами болят и кровят. У вас тут бывают бородавки?

– Да, встречаются, – Крыска тем временем брала Лизавету то за одну руку, то за другую и что-то там себе слушала.

Потом бесцеремонно взяла обеими руками её голову, поворачивала, надавливала на какие-то точки. Когда холодный палец с силой надавил на основание черепа сзади, Лизавета рефлекторно дёрнулась.

Крыска Агнесса опустила руки.

– Послушайте, госпожа Элизабетта, – холодно сказала она. – Мне приказано вылечить у вас всё, что поддаётся магическому лечению. Я думала, вам это тоже нужно. Мне будет проще, и я быстрее справлюсь, если вы не будете сопротивляться.

Лизавета устыдилась. Вот как, оказывается.

– Скажите, а вы давно… занимаетесь магическим лечением? – Крыска выглядела очень молодо, лет на двадцать с небольшим.

– Двенадцать лет, – ответила Крыска, продолжая тем временем что-то выстукивать в плечевом поясе Лизаветы.

– И долго учились, наверное?

– Всю жизнь, – Крыска дала понять, что далее говорить об этом не намерена.

– И что же, каждый желающий может вот так к вам прийти, и вы его полечите? – не хочет о себе, пусть говорит о других.

– С чего это? Конечно же, нет! Я орденский целитель. И вам повезло, что вас приютил Орден Сияния, в городе таких хороших целителей, как у нас, всё равно что нет, только во дворце, а дворцовые лекари вас лечить без просьбы Магнуса Амброджо ни за что не взялись бы!

– Я благодарна Магнусу Амброджо, – согласилась Лизавета. – Увы, в моих мыслях разброд, а о вашей стране я ничего не знаю. Это очень непривычное для меня состояние.

– Привыкайте, – сообщила Крыска. – Нам с вами нужно будет встретиться не менее трёх раз для лечебных процедур. Имейте в виду. Начнём завтра, я сообщу, когда буду свободна. Кроме того, господин Астальдо сказал, что вас нужно одеть, и я с ним согласна. Так люди по улице не ходят.

– Я согласна, но во что меня нужно одеть?

– Я распоряжусь, вам принесут платье. И бельё.

– В смысле, ваше? Так в него только половина меня влезет, – Крыска была тонкой и изящной.

– Почему моё? Нет, конечно! – она с негодованием отвергла такую идею. – Ордену служат женщины, их одевают. Для вас принесут орденское платье по размеру.

– Вот такой же милый балахончик, как у вас?

Лизавета ничего не смогла поделать со своим языком – ей никак не хотелось надевать чёрный мешок, которым выглядело платье целительницы.

– А вы что, хотите придворное платье? – изумилась Крыска.

– Я его пока не видела, – улыбнулась Лизавета.

– В любом случае, путешествовать верхом в придворном платье неудобно.

– Верхом вообще в платье неудобно. Я джинсы не отдам!

Хорошие новые джинсы, летом куплены, ещё даже не вытерлись нигде.

– Расскажете это господину Астальдо. Атиллия, пойдём со мной, принесёшь госпоже одежду.

Они удалились, а Лизавета осталась размышлять. Ерунда, короче, с какой стороны не посмотри. Джинсы ладно, их может и на год хватить. Кроссовок тоже. Блузка из тонкой ткани, вряд ли здесь знакомы с деликатной стиркой. Долго не проживёт. Колготки вообще надо беречь – порвутся на раз, а заменить нечем. И с бельём совсем беда. Трусы и носки придётся стирать руками, и сколько они продержатся? А лифчик вообще жалко, он хороший, дорогого бренда, на её 75Е вообще не вдруг найдёшь, и не у каждого производителя такое есть. Понятно, что 80С примерно о том же, но Е-шка почему-то сидит лучше. И где теперь, скажите на милость, доставать новые?

Не говоря уже про крема и всякую прочую косметику! Что станет с жирной, склонной ко всякой гадости по малейшему поводу кожей Лизаветы от здешней плоховастой воды и без ухода? А глаза чем рисовать? Эх.

Здесь мысль остановилась, потому что пришла Аттилия с ворохом одежды.

7. Лизавета одевается по-местному

Аттилия вывалила кучу вещей на кровать и облегчённо выдохнула.

– Госпожа Элизабетта, здесь всё, что мне удалось достать. Вы не беспокойтесь, оно здесь всегда лежать не будет. Я попрошу сундук побольше, и всё туда сложу.

И стала раскладывать по кровати какие-то отдельные предметы.

Раньше Лизавета первая подскочила бы посмотреть, что за дивная одежда ей досталась. Теперь же она с опаской смотрела на девочку и на вещи в её руках.

Аттилия тем временем разложила на кровати то самое чёрное льняное платье. Оно оказалось не вполне платьем – без рукавов. То есть рукава отдельно. Можно привязать, а можно не привязывать.

Платье состояло из отдельных лифа и юбки. Спереди лиф шнуровался, под него, вероятно, следовало надеть рубаху. Рубах предлагалось несколько штук, ровно такие же, как та, в которой Лизавета проснулась. И то ладно, что несколько.

Отдельным пунктом шли чулки. Пять пар, серого цвета. И, вероятно, подвязки для этих чулок. На этом пункте Лизавета только вздохнула. Дома остались не только обычные тонкие чулки с силиконовыми резинками – как память о более счастливых временах, когда она носила их даже на работу, но и три пары тёплых, для сухой осени. Вот бы их сюда!

Комплект завершали два белых чепца сложной формы, пара косыночек – на плечи? на голову? – и толстый суконный плащ с льняной подкладкой.

Все вещи были аккуратно сшиты на руках. Никаких машинных швов. Никакой синтетики.

Какой-нибудь реконструктор при виде всех этих вещей завопил бы от радости. А Лизавета снова опечалилась. И ринулась в бой.

– Скажи, а панталоны у вас не носят?

Девочка очень удивилась, даже перестала расправлять рукав у рубахи.

– Что значит – панталоны? Ну, мужчины надевают, кто попроще – одни, кто познатнее – одни поверх других. Придворные вообще смешно одеваются – их самые верхние штаны в виде таких шариков, из отдельных полосочек, а между ними торчит их достоинство в специальном мешочке, – девчонка хихикнула.

Лизавета представила картинку – неужели шестнашечка? Или что-то, на неё похожее? Одежда европейского шестнадцатого века безумно красива, но очень уж неудобна.

– Нет, я о нижних панталонах. Сверху – сорочка, снизу – они, – Лизавета расстегнула молнию на джинсах и показала трусы.

– А, вот вы о чём! Ну, у мужчин бывает брэ. А женщины обычно так ходят… – изумлённая Аттилия покачала головой.

– Гм, а в случае регулярно наступающих кровотечений тоже так ходят? – поинтересовалась Лизавета. – Или вообще никак не ходят, а только вниз головой висят?

– Почему вниз головой? – не поняла юмора девочка. – У вас так делают, что ли? Это ужасно…

– Нет, это я от растерянности. У нас все носят трусы. А стирает их машина. Со специальными средствами, которые растворяют грязь.

– Как это – машина? – не поняла девочка.

– Такой большой ящик. Кладешь в него бельё, добавляешь порошок, запускаешь. Через полчаса или через час достаёшь чистое и развешиваешь сушить. А бывает ещё сушилка – кладёшь, запускаешь, она тебе сушит.

– А, магия! Так бы сразу и сказали, – кивнула девочка. – Магией стирать и сушить и у нас можно, только это обычно для важных особ. У них вечно тонкие ткани да дорогие вышивки, их в канале полоскать не будешь, там только магией, конечно. И вашу одежду тоже магией чистили – очень уж она непривычная, побоялись в корыте мочить, – девочка осторожно коснулась пальцем шифонового рукава блузки.

И на том спасибо, что побоялись.

– Кто же умеет чистить одежду магией?

– Да любой маг, я тоже умею, но я пока слабая и мне это сложно. Ну то есть пятно вывести могу, а вот если кто в лужу упадёт и весь изгваздается – я ничего сделать не смогу.

– Так ты тоже маг? – удивилась Лизавета.

– Да, – кивнула девочка. – Меня потому в орден и отдали – что со мной такой дома-то делать? Я из простой семьи, у нас детей в школу не посылают, и учителей нанимать не на что, а магии учиться надо, иначе она или изнутри тебя съест, или наружу вырвется, и ты всех вокруг покалечишь. А в ордене меня учат, им нужны маги, всё время – и для жизни, и для служения.

– И сколько тебе лет?

– Шестнадцать. Осталась бы дома – уже нужно было бы жениха искать. Но где бы родители нашли мне жениха?

– А чем занимаются твои родители?

– Отец ловит рыбу и морских гадов, на городской рынок и для ордена. Братья с ним, матушка и сёстры дома с младшими.

– Сколько же вас в семье?

– Восемь. Три брата, две сестры, я, и ещё младшие – брат и сестрёнка. А магом уродилась только я. Отец думал, что я не его дочь, хотел в канал выбросить, но дед, его отец, он тогда ещё жив был, запретил, и велел мага позвать. Маг сказал, что глупости это и я его дочь, и пусть он меня хорошенько кормит, а потом, как подрасту, в орден отдаст. Он так и сделал, когда мне исполнилось десять лет, и ему неплохие деньги заплатили, хватило на вторую лодку, а то у него только одна была.

Лизавета слушала и не находилась с ответом. Вот тебе, Лизавета Сергеевна, быт и нравы твоего нового обиталища. Радуйся, что от тебя что-то нужно, а то тоже в канал выбросят, и пикнуть не успеешь.

Ладно, можно попробовать переодеться. Но с нижним бельём нужно что-то решать.

– Ты поможешь одеться? – спросила она у девочки.

– Конечно, госпожа Элизабетта. Если что-то ещё нужно – вы говорите, господин Астальдо велел все ваши пожелания тут же исполнять.

Лизавета разулась, сняла джинсы и блузку. Носки решила тоже снять, попробовать эти их чулки. Против ожидания, они были связаны из тонкой пряжи и плотно обхватили ногу. Аттилия хитрым образом обвязала колено белой ленточкой. Затем также надели второй.

Рубаха сидела мешком, ну а как, скажите, должна сидеть широченная льняная рубаха?

– Скажи, а корсетов у вас не носят?

– Носят, а как же! Знатные дамы – те обязательно. А обычные люди, как матушка моя – ну, там просто надо в лиф платья вшить верёвку, вот так, – девочка показала на черное платье, – и плотно зашнуровать, и всё хорошо держится.

Её собственное платье было зашнуровано встык, видимо, грудь была небольшая.

Она помогла Лизавете надеть лиф и юбку, расправила все складки, ловко зашнуровала. Оказалось, что лиф сидит очень плотно, и даже немного не сходится. Но завязанная под горлом нижняя рубаха отлично скрывала всё, что было внутри. Затем Аттилия просунула её руки в рукава и завязала все тесёмки.

– А на ногах у вас тут что?

– Вот, – девочка приподняла подол и показала аккуратные коричневые туфельки на шнурках, с толстой кожаной же подошвой. – Но обувь нужно по мерке заказывать, это мы с вами поедем к мастеру, да хоть завтра.

– Ой, не знаю я про мастера, – Лизавета снова надела свои кроссовки. – У меня больные ноги и в обувь нужно класть особые стельки.

– Это вы господину Больто расскажете, и он сделает, как вам надо, – сообщила девочка.

Лизавета снова усомнилась. Тем временем на её голову был водружён чепец, Аттилия что-то поправила и отогнула наружу уголки.

Вообще оказалось неплохо. Хотелось посмотреть на себя в зеркало.

– Скажи, а зеркало только в ванной комнате?

– Да, но я попрошу, чтобы вам принесли сюда тоже.

– Скажи, а чем мажут лицо? Ну, чтобы кожа не обветривалась, например?

– О, для этого есть столько всяких средств! Это вам нужно в лавку госпожи Клары, она готовит разные притирания и духи, и торгует ими. Сегодня уже поздно, а завтра съездим!

– Съездим… как?

– На лодке, как же ещё?

Она на острове? Или где вообще? Ладно, это потом. Сейчас посмотреть, что вышло.

Зеркало показало серьёзную даму, запакованную по всем правилам ренессансной моды. Даже её объёмы как будто смотрелись в этой одежде более гармонично, чем она привыкла. Да-да, было похоже на вторую половину шестнадцатого века, только силуэт подправить. Но подправлять силуэт Лизавета не хотела. Она хотела магазин чулок и нижнего белья.

По дороге в комнату их встретила госпожа Крыска.

– Господин Астальдо велел вам спуститься.

Надо же, велел.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Лизавета.

– То есть, он приглашает вас поужинать с ним, – завершила Крыска.