История одного судна

– Где, – спросил морской офицер тупоумного вида, подымаясь на палубу, – где этот проклятый жемчуг?

Он был тут, этого нельзя было скрыть. Никакие показания под присягой не могли бы уничтожить ужасного запаха сгнивших устриц, водолазных костюмов и покрытых раковинами люков. Жемчуга было тут на сумму около семидесяти тысяч фунтов, и все эти фунты были украдены.

Военный корабль был раздосадован, потому что он истратил много тонн угля, развел сильные пары и, самое главное, заставил усиленно работать своих офицеров и экипаж. Всех бывших на «Галиотисе» арестовывали всякий раз, как на него подымался новый офицер, наконец кто-то, кого они приняли за мичмана, объявил им, что они должны считать себя взятыми под стражу, и их действительно посадили под арест.

– Это совсем нехорошо, – вкрадчиво сказал шкипер, – вы лучше прислали бы нам буксир…

– Молчать! Вы арестованы! – последовал ответ.

– Как можем мы бежать, черт возьми? Мы беспомощны. Вы должны отбуксировать нас куда-нибудь и объяснить, почему вы открыли огонь. Мистер Уардроп, ведь мы беспомощны, не правда ли?

– Погибли вконец, – ответил механик. – Если судно наклонится, передний цилиндр упадет и пробьет дно. Стойки снесены. Не на чем держаться.

Военный совет, бряцая оружием, направился проверять слова мистера Уардропа. Он предупредил всех, что вход в машинное отделение грозит опасностью для жизни каждого, кто решится на это, и потому посетители довольствовались тем, что издали, сквозь ослабевший пар, осмотрели разрушенное отделение. «Галиотис» поднялся на высокой волне, и стойки штирборта слегка заскрипели, как скрипит зубами человек под ножом. Передний цилиндр зависел от неизвестной силы, которую люди называют сопротивлением материалов, которая иногда вызывает другую ужасную силу – разрушение неодушевленных предметов.

– Видите! – сказал мистер Уардроп, торопя посетителей уйти. – Машины не стоят даже цены потраченного на них материала.

– Мы поведем вас на буксире, – был ответ. – Потом мы конфискуем груз.

Экипаж военного судна был немногочислен, и потому на «Галиотис» нельзя было назначить лучших людей. Послали младшего лейтенанта, которого шкипер усердно спаивал, так как вовсе не желал облегчить работу буксира, к тому же с кормы его судна висела небольшая, незаметная веревка.

«Галиотис» повели на буксире со средней скоростью четыре узла в час. Вести его было чрезвычайно трудно, и у артиллерийского лейтенанта, выстрелившего в «Галиотис» пятидюймовой бомбой, было достаточно времени, чтобы подумать о последствиях. Мистер Уардроп был очень занят. Он воспользовался всем экипажем, чтобы подпереть цилиндры балками и деревянными брусьями со дна и с боков судна. Это была рискованная работа, но все же лучше, чем утонуть на конце буксирного каната, а если бы упал передний цилиндр, то прямо на дно моря и увлек бы за собой «Галиотис».

– Куда мы идем и как долго будут вести нас на буксире? – спросил Уардроп у шкипера.

– Бог знает! А этот милейший лейтенант постоянно пьян. Что вы рассчитываете сделать?

– Есть только один шанс, – шепотом, хотя вблизи никого не было, проговорил мистер Уардроп, – есть только один шанс починить судно, если сумеем сделать, что нужно. Они перевернули все его кишки своим толчком, но, говорю я, время и терпение могут дать шанс на то, чтобы развести пары. Мы с вами могли бы сделать это.

Глаза шкипера заблестели.

– Вы хотите сказать, что оно еще годно на что-нибудь? – начал он.

– О нет, – сказал мистер Уардроп. – На починку его потребуется, по меньшей мере, три тысячи фунтов, чтобы оно было в состоянии плавать по морю. Оно похоже на человека, упавшего с высокой лестницы. В продолжение нескольких месяцев нельзя определить, что, собственно, случилось, но мы знаем, что наш «Галиотис» никуда не годится без новых внутренностей. Посмотрите-ка на конденсаторы и крестовины – одно это чего стоит… А главное, я боюсь, как бы они не стащили у нас чего-нибудь.

– Они стреляли в нас. Они должны будут объяснить свой поступок.

– Наша репутация не такова, чтобы требовать объяснений. Будем благодарны и за то, что есть. Ведь не желаете же вы, чтобы консулы вспомнили о «Путеводном огоньке», «Шах-ин-Шахе» и «Аглае» в настоящую критическую минуту? Эти последние десять лет мы были не лучше пиратов. Теперь мы не хуже воров. Нам и за то надо быть благодарными, если нам удастся вернуться на наше судно.

– Ну, так делайте, что хотите, – сказал шкипер, – если есть хоть малейший шанс…

– Я не оставлю ничего, – сказал мистер Уардроп, – из того, что они могут осмелиться взять. Старайтесь мешать буксиру, нам нужно выиграть время.

Шкипер никогда не вмешивался в дела машинного отделения, и мистер Уардроп – художник в своем деле – принялся за составление страшного, грозного плана действий. Фоном его были мрачные, разъеденные стены машинного отделения, материалом – металлические детали, которым помогали деревянные брусья, болты и веревки. Военное судно тащило за собой судно угрюмо и злобно. Шедший за ним «Галиотис» гудел, как улей перед роением пчел. Его экипаж окружил переднюю часть машинного отделения такой массой совершенно ненужных деревянных брусьев и стоек, что оно приняло вид статуи в лесах, видеть которую не удавалось незаинтересованному взгляду. Для того чтобы не нарушать покоя не заинтересованных в деле людей, низко опущенные штык-болты стоек были небрежно обмотаны концами канатов, преднамеренно придававшими им разрушенный вид, грозивший опасностью. Потом мистер Уардроп вынул из задней части машинного отделения (как известно, не пострадавшей при общем крушении) целую груду разных вещей, причем уничтожил те из них, дубликаты которых было трудно найти. В то же время экипаж снял гайки с двух больших болтов, которые помогали удерживать машины на месте. Внезапно остановленная на ходу машина легко может сбросить гайки задерживающего болта, и такая случайность всегда покажется естественной.

Проходя по машинному отделению, мистер Уардроп поснимал много болтов и гаек, а остальные и куски старого железа разбросал по полу. Он забил хлопком трюмовые и питательные помпы. Потом набрал целый узел различных металлических предметов, взятых им из машин, – гаек, винтов и т. п. вещей, тщательно смазанных салом, и удалился с ними под пол машинного отделения, где, тяжело дыша (так как был очень толст), стал пробираться вдоль днища парового котла и спрятал все это в сухом месте трюма. Каждый механик – особенно во враждебном порту – имеет право держать свои запасы где угодно, а нижняя часть одной из стоек преграждала доступ в помещение, которое, кроме того, было заколочено стальными клиньями. В заключение он разобрал машину, положил поршень и шатун, тщательно смазанные, в самое неудобное для случайного посетителя место, взял три из восьми крагенов напорного блока, спрятал их туда, где мог найти только сам, наполнил водой паровые котлы, укрепил соскользнувшие крышки ларей с углем и на этом почил от трудов своих. Машинное отделение приняло вид кладбища.

Он пригласил шкипера посмотреть на законченную работу.

– Видали ли вы когда-нибудь подобную развалину? – с гордостью проговорил он. – Даже мне почти страшно ходить под этими подпорками. – Ну, как вы думаете, что они сделают с нами?

– Подождем – увидим, – сказал шкипер. – Достаточно и того, что будет худо.

Он не ошибался. Приятные дни путешествия на буксире окончились слишком скоро, несмотря на усилия «Галиотиса» затруднить ход, и мистер Уардроп был уже не полный фантазии художник, а один из двадцати семи арестантов в тюрьме, кишевшей насекомыми. Военное судно привело их в ближайший порт, а не в главную квартиру колонии. Когда мистер Уардроп увидел жалкую маленькую гавань с ободранными китайскими джонками, с единственным ветхим буксирным судном и лодочной мастерской, находившейся в ведении философски настроенного малайца и заменявшей собой адмиралтейство, он вздохнул и покачал головой.

– Я хорошо сделал, – сказал он. – Это обитель разрушителей и воров. Мы на самом краю света. Как вы думаете, узнают когда-нибудь о нас в Англии?

– Что-то непохоже, – сказал шкипер.

Их вывели на берег под сильной охраной и судили по обычаям страны хотя превосходным, но несколько устаревшим. Налицо был жемчуг, были его похитители, и тут же сидел маленький, но горячий губернатор. Он посоветовался с кем-то, и затем все пошло чрезвычайно быстро, потому что ему не хотелось держать на берегу голодный экипаж, а военное судно поднялось вверх по течению. Взмахом руки – росчерка пера не потребовалось – он приговорил виновных к отправлению в «блакгангтану» – черную страну, – и рука закона удалила их с его глаз и от всяких сношений с белыми людьми. Их направили под пальмы, и черная страна поглотила весь экипаж «Галиотиса».