Искусство ясно мыслить

12. Хитрости типа «Сначала будет хуже, а потом станет лучше». Если вы слышите подобное, пора встревожиться

Несколько лет назад я проводил отпуск на Корсике – и вдруг заболел. Симптомы совсем незнакомые. Боль нарастала с каждым днем. Наконец я решил пройти обследование. Врач был совсем молодой, он принялся меня выслушивать и простукивать – нажимал в разных местах на живот, потом на плечи и колени. Он ощупывал позвонок за позвонком и смотрел на мою реакцию. Я уже предположил, что он просто не может понять, в чем дело. Но поскольку я и сам ничего не понимал, то решил вытерпеть эти пытки. В знак того, что обследование завершено, он выключил компьютер, выписал рецепт и сказал: «Антибиотик. Принимайте три раза в день по одной таблетке. Сначала будет хуже, а потом станет легче». Получив заключение по данным осмотра, я обрадовался и поспешил в свой гостиничный номер.

И действительно, боли усиливались – как и сказал доктор. Ну, значит, он свое дело знает. Когда через три дня мне не стало лучше, я ему позвонил. «Увеличьте дозу до пяти таблеток в день, – сказал он. – Какое-то время еще поболит». Я сделал, как было велено. Прошло еще два дня, и я не вытерпел: вызвал воздушно-спасательную службу. Врач в Швейцарии поставил диагноз «аппендицит» и немедленно меня прооперировал. «Какого черта вы так долго ждали?» – спросил он после операции. «Ну, просто все шло именно так, как предсказывал тамошний молодой доктор». «Вы стали жертвой обычного фокуса “Сперва-будет-хуже-потом-станет-лучше”. Этот ваш корсиканец совсем без понятия… Наверное, из “Временной медицинской помощи” – таких нанимают в высокий сезон во всех местах скопления туристов».

А вот другой случай. CEO компании в панике – не знает, что делать. Продажи упали. Продавцы лишены мотивации. Предпринимаются маркетинговые ходы, которые ни к чему не приводят. В полном отчаянии он приглашает консультанта. Тот за 5000 евро в день анализирует ситуацию и приходит к такому заключению: «Отдел продаж не просматривается, там все слишком мутно. Ваша марка на рынке позиционирована недостаточно четко. Ситуация сложная, запутанная. Я могу это выправить. Но не быстро. Проблема комплексная; чтобы ее решить, нужна интуиция. Прежде чем станет лучше, ваши обороты будут падать». Директор нанимает этого консультанта. Через год обороты действительно падают. И через два года тоже. Консультант вновь и вновь подчеркивает, что дела идут ровно так, как он и предсказывал. Через три года, когда ситуация становится еще хуже, директор увольняет консультанта.

Это игровые варианты так называемой предвзятости подтверждения. Специалист, который не слишком-то разбирается в своей профессии или просто сомневается, частенько демонстрирует такой фокус – магический прогноз. Если дела у работодателя пойдут еще хуже, это подтвердит прогноз. Если же ситуация неожиданно улучшится, клиент будет счастлив, а прозорливый маг сможет приписать удачу своим знаниям и умениям. Так или иначе, специалист всегда прав.

Предположим, вы стали президентом страны, а у вас ни малейшего понятия о том, как руководить и куда ее вести. Что делать? Прогнозируйте «трудные времена», призывайте народ «затянуть пояса» и обещайте, что после этой «тяжелой стадии» – «очищение», «избавление от балласта» и «необходимая реконструкция» – ситуация непременно улучшится. И постарайтесь увиливать от вопросов о том, как долго продлятся эти «трудные времена».

Замечательное доказательство успешности такой тактики предлагает христианство. Тут говорится: прежде чем на Земле установится царство Божие, должен наступить конец света. Всякие катастрофы, всемирный потоп, мировой пожар, вымирание тех и других – необходимые части Великого Плана, Божьего Замысла. Они непременно должны произойти. Именно поэтому верующие христиане видят во всех несчастьях подтверждение великих пророчеств, а улучшения в жизни воспринимают как божий дар.

Вывод: когда кто-нибудь говорит «Сперва будет хуже, а потом станет лучше», включайте сигнал тревоги у себя в голове. Да, безусловно, бывают ситуации, когда поначалу дела становятся хуже, а потом идут в гору. Смена карьеры в зависимости от обстоятельств может потребовать времени и вынужденных потерь в заработке. Реорганизация некоторых отделов компании непременно займет какое-то время. Но во всех подобных случаях мы быстро видим, какой результат приносят новые мероприятия. Вехи на этапах пути хорошо видны и поддаются проверке. Смотрите на них, а не в небо.

13. Ловушки сюжетных историй. Почему даже в самых правдивых историях содержится ложь

«Мы примеряем истории, как примеряют одежду», – сказано у Макса Фриша^[20].

В жизни все спутано-перепутано, как в свалявшемся мотке шерсти. Представьте себе марсианина-невидимку, который ходит за вами с незримой записной книжкой в руках и записывает все, что вы делаете и думаете, о чем мечтаете. Его замечания о вашей жизни стали бы складываться из таких наблюдений: «выпил кофе, два кусочка сахара», «наступил на кнопку и проклял весь мир», «помечтал о поцелуях с соседкой», «подумал об отпуске: на Мальдивах жуткая дороговизна – просто свинство», «из уха торчит волосок – немедленно выдрать» и т. д. Такой хаос из мелких деталей с подробностями нам не нравится. И мы плетем из него историю. Нам хочется, чтобы жизнь была как единая путеводная нить, канат, за который можно держаться и идти своим путем. Многие называют его смыслом жизни. Если наша история жизни за много лет выстроилась в прямую, ее называют «личной идентичностью».

То же мы проделываем с разрозненными деталями всемирной истории. Надо заставить их сложиться в непротиворечивый сюжет. Для чего? Чтобы «понять», например, почему Версальский договор стал причиной Второй мировой войны. Или почему Алан Гринспен^[21], воспевая свободную денежную политику, привел к краху банк Lehman Brothers. Мы вполне понимаем, почему должен был рухнуть железный занавес и почему книги о Гарри Поттере стали всемирным бестселлером. Во времена крушения железного занавеса, как и при появлении на книжном рынке «Гарри Поттера», этого, разумеется, никто не знал и не понимал. И не мог понимать. Мы внесли туда «смысл» постфактум. Значит, наши истории сомнительны – похоже, однако, что мы не можем без них обойтись. Почему – тоже неясно. Понятно, что в древние времена люди сочиняли истории, чтобы как-то объяснить происходящее, и лишь потом начали думать по-научному. Мифология старше, чем философия. Но ловушка сюжетных историй (story bias) заключается в том, что сюжет искажает и упрощает действительность. Ради складного повествования вытесняется все, что не вписывается в общую картину.

Наши СМИ, как чумой, поражены сюжетными историями. Вот пример. Машина едет по мосту. Тот внезапно обрушивается. Что напишут в газетах на следующий день? Мы будем читать истории о бедном неудачнике за рулем, откуда он ехал и куда направлялся. Мы узнаем его биографию: родился там-то тогда-то, вырос там-то, по профессии такой-то. Если он выжил и сможет дать интервью, то сам расскажет, как он себя чувствовал, когда мост под ним обрушился. Но это же абсурд! Ни одна история не затрагивает сути события. Суть не в том, кто оказался неудачником, а в причинах крушения моста. Где было слабое место? Отчего мост обрушился – из-за изношенности материалов? Если так – то каких и где? Если нет, был ли мост поврежден? Если да, то чем? Или была принципиальная ошибка в конструкции? И какая проблема связана с этими вопросами по существу? Из таких фактов слишком сложно сплести сюжет. Но именно сюжетные истории привлекают наше внимание, а вот абстрактные факты отталкивают. И в этом настоящее проклятие: важные аспекты события вытесняются несущественными. (Впрочем, в наших пристрастиях есть и своя положительная сторона – иначе писатели не сочиняли бы романов и у нас была бы только деловая литература.)

Вот две истории.

А. «Король умер, а затем умерла и королева».

Б. «Король умер, а затем от тоски и печали умерла и королева».

Какая из них крепче врежется в память?

Если ваш мозг настроен на ту же волну, что и у большинства, вам легче запомнить вторую историю. В ней не просто две смерти следуют одна за другой, эти события связаны эмоционально: задействованы чувства. История А сообщает о фактах. А вот в историю Б внесен «смысл». Конечно, согласно теории информации, первая история должна бы запоминаться легче – она короче. Но наш мозг не хочет так думать.

Реклама, где есть сюжет, работает лучше, чем, казалось бы, более разумный ход: перечисление достоинств продукта. По здравом размышлении возникает мысль, что сюжеты, навешенные на реальный продукт, – лишние, посторонние. Но наш мозг так не думает. Он хочет, чтобы ему рассказывали истории. Это мастерски доказала Google: во время игр на американском Cуперкубке в 2010 году компания резко увеличила свою популярность, выложив на YouТube завлекательные сюжетные ролики Google Parisian Love.

Вывод: все, начиная с собственной биографии и вплоть до всемирной истории, мы обтачиваем и состыковываем ради получения «осмысленной» сюжетной истории. Так мы извращаем свое восприятие реальности, а это вредит качеству принимаемых решений. Запускайте обратный процесс: разбирайте истории на составные части. Задавайтесь вопросом: что скрывает эта история? И для тренировки – попытайтесь однажды рассмотреть свою биографию как бессвязный набор фактов. Вы будете удивлены.

14. Ошибка ретроспективного искажения. Зачем вести дневник

Однажды я нашел дневники брата своего деда. В 1932 году он уехал из Ленцбурга в Париж, хотел попытать счастья в киноиндустрии. И вот в августе 1940 года – через месяц после того, как Париж захватили немцы, – он писал: «Здесь все рассчитывают, что к концу года немцев в городе уже не будет. Это мне подтвердили и немецкие офицеры. Так же быстро, как пала Франция, падет и Англия. И тогда наконец к нам вернутся наши парижские будни – пусть мы и станем частью Германии».

Те, кто сегодня читает книги об истории Второй мировой войны, сталкивается с совершенно иными рассказами. Четырехлетняя оккупация Франции выглядит строго соответствующей нормальной военной логике. При взгляде в прошлое весь ход войны представляется наиболее вероятным из всех возможных сценариев. Почему? Потому что все мы подвержены одним и тем же ошибкам ретроспективного искажения.

Тот, кто сегодня вздумает перечитать экономические прогнозы 2007 года, будет ошарашен: как позитивно оценивались тогда перспективы экономического развития на период с 2008 по 2010 год. Но через год, в 2008-м, финансовый рынок взорвался. Если спросить о причинах кризиса, те же эксперты сегодня дадут вам строго соответствующие нормальной логике объяснения: увеличение денежной массы по Гринспену, свободная раздача ипотечных кредитов, коррупция в рейтинговых агентствах, хаотичные правила в использовании собственного капитала и т. д. Финансовый кризис при взгляде назад выглядит абсолютно логичным и неизбежным. Тем не менее ни один экономист – а ведь их по всему миру насчитывается около миллиона человек – не смог предвидеть и предсказать наступление кризиса и последовавшие за ним события. Напротив: редко экспертная группа оказывалась такой беспомощной из-за ошибки ретроспективного искажения.

Это одна из самых упорных, привязчивых ментальных ошибок. Простыми словами ее можно назвать так: феномен «я-всегда-это-знал». При взгляде назад нам все и всегда представляется наиболее вероятным, однозначно необходимым.

Так, один мой знакомый CEO добился успеха исключительно благодаря удачному стечению обстоятельств, однако по прошествии времени стал оценивать свои тогдашние шансы на успех гораздо выше, чем было на самом деле. Когда Рональд Рейган в борьбе за пост президента в 1980 году одержал внушительную победу над Джимми Картером, все комментаторы принялись утверждать: это было оправданно, даже неизбежно. Но ведь всего за пару дней до ключевого момента исход выборов выглядел непредсказуемым. Журналисты, пишущие об экономике, сегодня уверены в том, что доминирование Google было якобы предсказуемым и очевидным, хотя каждый из них – случись им отвечать на вопросы о предполагаемой судьбе стартапа под названием Google в 1998 году – только посмеялся бы над таким утверждением. И еще поразительный пример: как единственный выстрел в Сараеве в 1914 году полностью изменил мир и привел к смерти 50 миллионов человек. Сегодня это выглядит – да, трагически, но объяснимо, понятно. Любой ребенок это знает со школы. Но тогда, в 1914-м, ни один из современников даже помыслить не мог о такой эскалации войны. Слишком абсурдной казалась подобная перспектива.

Чем же опасна ошибка ретроспективного искажения? Тем, что она внушает нам чрезмерную самоуверенность: мы считаем себя умнее, чем мы есть, и думаем, будто умеем хорошо предсказывать будущее. А это, в свою очередь, делает нас высокомерными и подталкивает к неверным решениям. К сожалению, это относится и к нашим «теориям» о личной жизни. «Ты слышал новость? Сильвия и Клаус разошлись. Ну, понятно, иначе и быть не могло: они слишком разные». Или: «Иначе и быть не могло: они слишком похожи». Или: «Это было неизбежно: они же повсюду таскались парочкой, как гусь с гагарочкой». Или: «Иначе и быть не могло: они же везде появлялись поодиночке и, кажется, вовсе друг с другом не виделись».

Бороться с ошибкой ретроспективного искажения очень трудно. Исследования показывают: даже те люди, которые замечают за собой такую промашку, совершают ее так же часто, как и остальные. Так что можно заявить, что, читая эту главу, вы напрасно потратили время.

И все-таки хочу рассказать об одном приеме, который я придумал, основываясь на личном опыте, а не на научных теориях. Заведите привычку вести дневник. Записывайте свои прогнозы – политика, карьера, положение на бирже, изменение веса. Время от времени сравнивайте прогнозы с реальным развитием событий. И вы удивитесь, насколько далеки от действительности ваши предсказания. И еще – изучайте чужие истории так же. Не только выверенные и последовательные теоретические исследования, написанные по прошествии времени. Читайте дневниковые записи современников, выдержки из газет, протоколы того самого прошлого. Это даст вам гораздо более тонкое ощущение времени и сформирует более трезвое чувство непредсказуемости мира.

15. «Шоферские знания». Почему не стоит воспринимать всерьез сообщения журналистов-новостников

Макс Планк, получив в 1918 году Нобелевскую премию по физике, отправился в турне по Германии. Всюду, куда его приглашали, он выступал с одним и тем же докладом о новой квантовой механике. Его шофер сидел в зале, слушал и со временем запомнил текст наизусть. «Господин профессор, вам, наверное, жутко надоело выступать с этим докладом, – сказал он. – У меня предложение: давайте я возьму на себя доклад в Мюнхене, выступлю вместо вас, а вы будете сидеть в зале, в самом первом ряду, и наденете мою шоферскую фуражку. Это нам обоим доставит удовольствие – хоть какое-то разнообразие». Идея рассмешила Планка, и он согласился. И вот шофер выступает с длинным докладом по квантовой механике перед публикой в крахмальных воротничках. В конце выступления поднимается некий профессор физики с вопросом. Шофер его выслушивает и говорит: «Никогда бы не подумал, что в таком прогрессивном городе, как Мюнхен, мне зададут такой простой вопрос. С вашего позволения, я попрошу ответить на него своего шофера».

Историю о Планке и его шофере я услышал от Чарли Мангера, лучшего в мире инвестора. По его мнению, знание бывает двух видов. Во-первых, настоящее, подлинное. Таким обладают люди, которые приобрели его, потратив массу времени и умственных сил. Второй вид – то самое шоферское знание. В анекдоте от Мангера «шофером» оказывается человек, изображающий, будто он «знает». Такие люди умеют выступать в шоу. Они иногда отличаются роскошным голосом или умным, убедительным выражением лица. Но знания, которые они распространяют, – всего лишь пустые, вызубренные слова. Выразительно, даже красноречиво эти люди разбрасывают фантики.

К сожалению, становится все труднее отличить, где настоящее, а где шоферское знание. С теми, кто ведет новостные программы, пока очень просто. Это актеры. Точка. Общеизвестный факт. И тем не менее каждый раз удивляюсь: с каким уважением относятся окружающие к этим говорунам, мастерам фразы. За большие деньги их приглашают вести программы и модерировать передачи, хотя до понимания темы они явно не доросли.

С пишущими журналистами труднее. Есть среди них те, кто обладает солидными знаниями. Чаще это люди старшего поколения, журналисты, которые долгие годы специализировались на четко очерченном круге своих тем. Они искренне стараются понять суть дела, рассматривают сложные вопросы во всей полноте и об этом рассказывают. Они пишут длинные статьи, где приводится множество примеров и исключения не остаются в тени. Такова общая тенденция.

Но большинство журналистов – увы! – следует отнести к шоферской категории. На любую тему они сочиняют статьи в кратчайшие сроки, достают их как фокусники из шляпы, а лучше сказать из интернета. Их тексты односторонние, короткие и – зачастую в качестве компенсации за шоферские знания – ироничные.

Чем крупнее компания, тем больше ожиданий возлагается на CEO. В частности, на его умение себя показать – способность к коммуникации, так называемую коммуникативную компетенцию. Тихий, упрямый, серьезный, но творческий созидатель тут не годится – во всяком случае, не на роль главы. Акционеры и журналисты от экономики, вероятно, верят, будто яркий шоумен обеспечит наилучшие результаты – что, конечно же, заблуждение.

Уоррен Баффет, партнер Чарли Мангера, использует замечательное понятие: «круг компетенции». Иметь его означает следующее: все, что находится внутри интересующего вас круга вопросов, надо знать профессионально. А то, что снаружи, можно не понимать или знать поверхностно. Девиз Баффета: «Разбирайтесь в кругу своей компетенции и оставайтесь в нем. Не так уж важно, насколько он велик. Но крайне важно точно знать, где проходит его граница». Чарли Мангер дополняет: «Вы должны выяснить, каковы ваши таланты. Если попытать счастья вне круга своей компетенции, то вас ожидает дрянная карьера. Я могу это вам почти гарантировать».

Вывод: не доверяйте шоферскому знанию. Не путайте профессиональных говорунов, шоуменов, рассказчиков новостей, болтунов, любителей поиграть словами и фокусников, производящих свои клише или повторяющих чужие слова, с теми, кто действительно много знает и разбирается в сути вопроса. Как их различать? Есть четкий сигнал. По-настоящему знающий человек всегда понимает, что он знает и чего не знает. Оказавшись за пределами круга своей компетенции, он помалкивает или говорит: «Я не знаю». Он не испытывает неловкости и стыда, когда произносит такие слова. Отвечает спокойно, даже с некоторой гордостью. А вот от человека с шоферскими знаниями можно услышать какой угодно ответ, но не такой.